Пауза затягивалась, и только когда Трур, поняв молчание девушки по-своему, уныло пробормотал: «Простите, я зря спросил, не стоило», — Броса наконец-то решилась и сказала:

— Да нет, что вы, очень даже стоило, просто я прикидывала, в какое время это можно сделать. Да и долго гулять с вами я не смогу, а вам бы надо подольше.

— А вы ко мне завтра приходите, в часы посещений, а? — осмелел оборотень. — Если погода будет подходящая, я готов с вами гулять хоть весь день.

— Я подумаю, — широко улыбаясь, ответила Броса, — а сегодня сходим обязательно. Я за вами после обеда зайду, хорошо?

— Договорились! — радостно улыбнулся в ответ Трур.

Прогулка получилась довольно милой, вот только немного странной, поскольку стоило только увязавшемуся за ними Кани-Кину усесться рядом с Бросой, положив голову ей на колени, как Трур задал целительнице довольно неожиданный вопрос:

— А как вы думаете, Броса, мне полезно будет побегать в собачьей ипостаси?

— Да, конечно, — уверенно ответила девушка. — Если нет угрозы жизни, то оборот всегда ускоряет выздоровление.

И тут, безмерно удивив целительницу, пациент Хундурин обернулся здоровенной палево-серой псиной и стремительно рванул к ближайшим деревьям, а буквально через мгновение вернулся и с палкой в зубах уселся перед Бросой, просительно виляя хвостом.

Рассмеявшись, девушка забрала у него палку и постаралась зашвырнуть её как можно дальше. Радостно гавкнув глубоким басом, Трур бросился за палкой, а когда он принес её назад, Броса, не удержавшись, погладила его по голове со словами: «Хорошая собачка!». Не поучаствовать в такой чудесной забаве Кин не мог, поэтому, когда девушка бросила палку в следующий раз, рванул следом за Хундурином. Так они с переменным успехом и гонялись за палкой в следующие полчаса, а призом победителю в очередном забеге было почесывание за ушами и звание «хорошей собачки».

Когда Броса сказала, что они, безусловно, отлично проводят время, но ей пора заниматься делами, Трур тут же обернулся человеком, а палку, которая в последнем раунде досталась ему, с ехидной улыбкой вручил Кину. Тот, как ни странно, отказываться не стал и с загадочным видом скрылся в ближайших кустах, по всей видимости, припрятывая свое собачье сокровище.

— Как вы себя чувствуете? — встревоженно спросила Броса, заметив, что Трур всё никак не может отдышаться.

— Вполне неплохо, хотя бывало и получше, — доложился тот.

— Так, давайте-ка, обопритесь на меня, я помогу вам дойти. И не вздумайте возражать! — строгим тоном сказала целительница.

Но о возражениях пациент и не думал, и когда Броса правой рукой обхватила его за талию, закинув левую руку Трура себе на плечо, охотно воспользовался ситуацией, постаравшись прижаться потеснее.

«Вот не видел бы, что ты в собаку оборачиваешься, решил бы, что ты из лис, — думал неспешно трусивший за обнявшейся парочкой Кин, — вот как пить дать, лисы у тебя в роду были, хоть ты и не рыжий».

Надо заметить, что смешанные браки у оборотней встречались даже чаще, чем пары, в которых оба супруга были оборотнями, тем более — оборотнями одного вида. Да и выбора-то особого не было, поскольку гены, отвечающие за способность оборачиваться, намного чаще передавались по мужской линии, поэтому мужчин-оборотней было гораздо больше, чем оборотней-женщин. Так что браки с людьми оборотни заключали с незапамятных времен, тем более, что полукровок не бывало — ребенок либо наследовал способность к обороту и становился полноценным оборотнем, либо был обычным человеком. А вот браки оборотней разных видов лет пятьдесят назад еще были диковиной и стали обычным делом только после того, как ученые сумели бесспорно доказать, что никакая из животных ипостасей не была доминирующей при наследовании, так что вероятность наследования ребенком животной ипостаси конкретного родителя являлась равной, вне зависимости от видов, к которым родители принадлежали.

Проводив Трура в палату, Броса погрузилась в рабочую рутину, а когда снова пришла к нему на вечернюю перевязку, с удовлетворением отметила, что воспаление вокруг раны почти исчезло, гноя уже совсем нет, и даже заметны следы заживления. Поэтому, когда пациент снова поинтересовался, придет ли она завтра, чтобы с ним погулять, внутренняя целительница победила внутреннюю паникершу, и Броса ответила, что придет, но только если не будет дождя. Всё-таки сидение в палате, по её мнению, слишком уж сильно напоминало свидание, а к такому девушка пока была не готова.

На этот раз, к удовольствию Бросы и разочарованию Кина, ночь прошла спокойно, так что целительница даже успела немного вздремнуть в целительской на диване. А вот Кин, наоборот, всю ночь шлялся по коридорам, уделяя особое внимание сестре Лектири, в надежде заметить что-нибудь подозрительное. Поэтому, когда они с Бросой добрались до дома, оборотень быстренько поел и завалился спать, не дожидаясь даже, когда уляжется девушка.

Когда Броса, а следом за ней и Кин проснулись, солнце светило так, что казалось, будто всё ещё лето. Так что, пообедав, девушка, как и обещала, снова направилась в ЦБФ, чтобы погулять с Труром. Оборотень, поразмыслив, решил с ней в этот раз не ходить. Днем, да ещё и не в ту смену, делать ему в больнице было нечего, а носиться за палкой наперегонки с Хундурином было, вне всякого сомнения, забавно, но только один раз. Повторять это снова было бы глупо. Так что, проводив целительницу Солин, парень обернулся человеком и с наслаждением завалился на диван с книжкой, которую с таким увлечением совсем недавно читала Броса. Это был мистический фэнтези-детектив Ольги Консуэло под названием «Восемь рун в сердце зимы», оказавшийся настолько захватывающим, что Кин чуть не пропустил возвращение своей временной хозяйки, твердо решив, что он и завтра с ней не пойдет, чтобы дочитать книжку.

Трур встретил Бросу такой радостной улыбкой, что последние сомнения целительницы развеялись — на эти прогулки она согласилась не зря.

— А где же собачка ваша? — поинтересовался оборотень, поздоровавшись.

— Кани сегодня остался дома, — ответила девушка, — он всю ночь по коридорам бродил, всё высматривал непонятно кого, так что остался отсыпаться.

Они снова отправились в парк, но в этот раз Трур, конечно же, оборачиваться не стал, а просто сел рядом с Бросой на скамейку и, жмурясь на солнышке, довольно охотно отвечал на заинтересованные вопросы целительницы. Слово за слово, девушка вытянула из него все нехитрые подробности биографии полицейского опера, настолько увлеченного работой, что времени на серьезные отношения с противоположным полом уже и не оставалось. Да и желания особого не было, если честно, до встречи с Бросой, разумеется. Но этого Трур ей пока говорить не стал, побоявшись отпугнуть внезапной серьезностью своих намерений. Ведь это он знал её уже почти целый месяц, знал её удивительный запах, тепло её нежных рук, музыку её милого голоса. А для Бросы-то он до вчерашнего дня был просто трудным пациентом Хундурином, одним из многих.

Так они просидели больше двух часов, пока больных не начали созывать на полдник. Тепло попрощавшись с Труром, Броса отправилась домой, размышляя о том, что если этот оборотень и впрямь на нее запал, то она, пожалуй, будет не против попробовать познакомиться с ним поближе, парень начинал ей по-настоящему нравиться.

А на следующий день снова полил дождь, и целительница осталась дома. Трур страдал, что она не пришла, Кин страдал, что не может дочитать интересную книжку, и даже сама Броса немного страдала, переживая за здоровье пациента Хундурина, но положа руку на сердце, всё-таки не слишком сильно. Тем более, что дома у нее имелись и другие интересные книжки, которые она не так давно взяла у своей лучшей подруги Кайрасты, но пока еще не успела прочитать.

Но не зря говорят, что природа слышит чаяния оборотней и отзывается на них — дождливая погода не затянулась, так что в понедельник было сухо, хотя и пасмурно,и Броса после обеда отправилась в ЦБФ. На сей раз Трур обрадовался так, что девушке даже стало немного неловко от такого явного проявления чувств.