Земля мягко пружинила под ногами, вокруг, куда ни глянь, расстилался бесконечно огромный лес в котором даже я не мог уловить пока никаких признаков присутствия человека, кроме, пожалуй, дороги, по которой примерно через месяц в сторону Быстрой двинется отряд воинов, сопровождающий предназначенных в жертву оборотням девушек. Губы сами собой исказились в ироничной улыбке. Да, знали бы люди, что на самом деле "Волчьи невесты" предназначенные для потехи волкам и на самом деле становятся невестами. Вот уже больше десяти лет. С того времени, как в Серой стае появилась Лилия. Первая Волчья невеста, ставшая женой, а не рабыней, мать Елены…
Снова защемило сердце и я усилием воли выкинул из головы все мысли о Лене и вообще все мысли о моем прошлом. Его нет. Нет ни для кого здесь. И, значит, — для меня тоже. Есть только настоящее, в котором я уже пятый день шагаю по дороге, к первому крупному человеческому поселению, по широкой дуге обходя встречающиеся на пути селища. И будущее. Моё будущее, которого может и не быть, если я буду недостаточно осторожен и позволю людям понять кто я и объявить охоту…
К Ренсу, человеческому городу, я вышел через седьмицу пути. За это время мой заплечный мешок заметно похудел, делясь со мной своими небогатыми припасами. Я наотрез отказался брать больше необходимого. И денег у меня тоже почти не было. Не считая нескольких золотых монет зашитых в одежду. Я не собирался давать окружающим повод проявить интерес к моим вещам и напороться на отпор, не характерный для обычного деревенского парня, которым я и собирался притворяться. Не вышло. Уплатив медяшку стражникам на входе в город я медленно двинулся вперед по центральной улице, внимательно прислушиваясь и принюхиваясь к эмоциям окружающих меня людей. Где-то там, через несколько улиц, должен был быть тихий переулочек с приличным постоялым домом, который мне рекомендовали уже бывавшие в Ренсе оборотни. Вот только дойти до него мне было не суждено. Потому что, когда я прошел примерно половину нужного расстояния, народ вокруг вдруг заволновался и прянул в стороны, освобождая дорогу. Я, несколько замешкавшись, тоже отступил в сторону, оказавшись на самом краю жавшейся к стенам толпы, закрутил головой, пытаясь понять, что же всех так испугало и увидел их. Несколько всадников на мощных вороных жеребцах двигались вперед, угрожающе позвякивая висевшим на поясе оружием, а в самом центре их отряда, ехала, высоко подняв голову и смотря только вперед, юная девушка. Её перехваченные черной лентой густые волосы опадали вниз густой волной, почти касаясь крупа коня, на лице красавицы застыло странное выражение, словно она изо всех сил сдерживалась, чтобы не выдать мучающую её боль или… не заплакать! Я почти инстинктивно качнулся вперед, к всадникам, стараясь уловить её аромат, который, очевидно, мог бы сказать мне о незнакомке гораздо больше, чем её неподвижно замершее лицо, но в этот миг раздался резкий свист и мне на плечо, задев грудь и обдав острой болью, опустилась плеть.
— Пошел прочь, деревенщина! — зло крикнул мне один из сопровождавших девушку воинов, — куда прешь под копыта?
И он еще раз замахнулся плетью, заставляя меня рефлекторно отшатнуться. И в этот момент девушка повернула голову и посмотрела прямо мне в глаза. И я не просто увидел её так и не пролившиеся слезы, но и, наконец, ощутил её запах, поднявший мне несуществующую шерсть на загривке. Пленница, а теперь я был абсолютно уверен, что она здесь не по своей воле, через бесконечно долгий миг отвернулась и на её лице снова застыла маска безразличия. Воины неторопливо проезжали мимо меня, и это заставило как удержать в груди яростный рык, так и сдержать спонтанный оборот. Не время сейчас. Не время и не место. Я обернусь, обязательно. Позже. Когда вокруг не будет свидетелей. Когда мои враги окажутся в одиночестве там, где я смогу их достать. Так, чтобы ни один не ушел живым. Я проводил глазами удаляющийся отряд, оглянулся. Люди уже не теснились у стен домов, постепенно вновь заполняя улицу.
— Бедняжка, — уловил я тихий шепот, — ладно отца казнили, но девочку то за что?
— Да, не позавидуешь ей, — поддержал другой голос, — у меня сватья троюродной сестры работает в магистрате поломойкой, так она рассказывала…
Дальше я не прислушивался. Отряд удалялся и было очевидно, что если по городу они ехали относительно медленно, давая возможность людям убраться с дороги, то, выехав за крепостные стены, пришпорят лошадей и догнать их будет не просто. Совсем не просто. Я вдохнул, обругал себя идиотом и, всё ускоряясь, побежал в сторону только что пройденных ворот, отчаянно сожалея о том, что оказался упертым бараном и не взял достаточно денег для покупки лошади. И лошадь не взял тоже. Не хотел привлекать к себе внимание! Посмотрим, каким незаметным ты, балбес, будешь в шкуре! И что скажут волки, если узнают, что ты в первый же день в городе нарушил все их запреты! Все это проносилось в голове, ни как не влияя на то, что делало моё тело. Догнать отряд до того, как они вышли за ворота я не смог, да и, если честно, не стремился. Незачем привлекать к себе и так избыточное в моем случае внимание. Из города мы вышли через неширокую калитку довольно большой толпой. Мзду за выход не брали и я понадеялся, что остался незамеченным стражником, только что пропустившем меня в город. У ворот толпа разделилась: кто-то двинулся по своим делам, но большая часть просто остановилась, отойдя на несколько шагов и провожая глазами действительно перешедший в галоп отряд. И снова я расслышал в толпе сочувственные вздохи, несколько женщин вытирали повлажневшие глаза, мужчины угрюмо молчали. Было понятно, что все они знали что именно случилось с девушкой и её семьей, сочувствовали ей, но при этом никто даже не подумал выступить против воинов, увозивших свою пленницу в неизвестном направлении. Никто, кроме идиота черного волка, в один миг прикипевшего к черноволосой красавице все душой. То есть меня.
Я присоединился к небольшой группе мужчин идущих, похоже, за дровами. Поле перед городом прекрасно просматривалось с городской стены и одинокий путник да ещё и бегущий вслед быстро удаляющемуся отряду наверняка привлек бы внимание. Так что пришлось, сжав зубы, усмирить своего волка, рвущегося вслед за нуждающейся в помощи девушкой, и топать рядом со степенно вышагивающими мужиками, то и дело напоминая себя, что я все же взрослый волк, а не глупый мальчишка, впервые почувствовавший аромат красивой девушки.
— А видели сколько солдат граф прислал за нашей малюткой, — неспешно говорил один из мужчин, сильно смахивающий на главного, — и не кого-нибудь, а своих гвардейцев! Видать сильно его идеи Нарта-то напугали!
— А то! — пробасил его собеседник, — говорят, он хотел Тезку сам в Волчьи невесты отдать! То видано ли дело? Вот и спужался князь-то. Да только девчонку-то за что так? Ладно отца казнили за святотатство, но девка то в том не виновата!
— Ага, — поддержал его молодой парень, — выдали бы её замуж и все дела. Даже я бы и то взял…,- лицо парня стало задумчивым, а я с трудом удержал рвущийся из кармана кулак. Ага, взял бы он! Сейчас! Черноволосая красавица моя! Только моя и точка!
— Ну или отдали бы и правда в Волчьи невесты, — согласился его сосед, — может и лучше то было бы…
Мужики задумчиво помолчали, видимо сравнивая участь приготовленную для девушки князем с перспективой быть изнасилованной и сожранной заживо жуткими зверями и один из них возразил:
— Да ну, Сотен, неужели ты тоже думаешь, что оборотни больше на людей похожи и по-человечески жить могут! Что человеческого в них больше чем звериного?
— Не, — ответил предложивший отдать Тезку в Вольи невесты, — но там хоть быстро умерла бы. Не мучилась!
— Это да, — почти хором вздохнули мужики и снова замолчали. Больше я ничего интересного от них не услышал. Да и, если честно, не особо вслушивался, потому что мы уже достигли леса и я искал удобное место, чтобы оставить своих спутников и обернуться. Догнать отряд на своих двоих было нереально, а оставить незнакомку в руках княжеских гвардейцев я не мог. Вот не мог и всё тут! И куда, интересно, делся взрослый умный оборотень, не собиравшийся понапрасну рисковать своей шкурой??
