— Послушайте, — неожиданно мягко произнесла Дефне, — ваш отец очень беспокоится о вас. Он не понимает, почему и когда из доброй, милой девочки вы превратились в неприятную особу, очень похожую на мать. — реакция женщины была бесценной, она оторопела и, раскрыв рот, неотрывно смотрела на соперницу, в её глазах появилось удивление, сменившееся недоверием, но по мере того, как девушка говорила, оно быстро уступило место панике. — Он сожалеет, что из-за своего мягкого характера часто пасовал перед женой и не смог должным образом защитить вас, ему не хватило смелости возражать, противостоять ей, и он просит простить его.

— Ты что… Ты что говоришь… С ума сошла… — бормотала Гюпсе, её взгляд застыл, остановившись на спокойном лице Дефне. — Сумасшедшая, мой отец давно умер.

— Конечно… — немедленно согласилась та. — Иначе, как бы я обо всём этом узнала? Он считает, что тебе не стоит общаться с матерью, она только усугубляет твоё болезненное состояние. Ведь твои брат и сестра отдалились от неё. Разумнее последовать их примеру, даже вообще переехать в другой город, например, поближе к сестре.

Гюпсе втянула голову в плечи и быстро огляделась.

— Ты… Вы, оба… Вы издеваетесь надо мной, что ли? — голос замер на высоких нотах, почти на визге, и на мужчину обратился яростный взгляд. — Это ты разнюхал что-то о моей жизни?

— Пфф… Твоя жизнь мне совсем не интересна. — возразил Омер и на всякий случай притянул к себе возлюбленную, опасаясь неадекватной реакции уже порядком напуганной интервентки.

— Мой жених абсолютно не при чём. — подала она голос, сделав ударение на первом слове. — Ваш покойный отец здесь, стоит прямо за вами и говорит, что приглядывает, как бы его «шустрый ягнёнок» не натворил ещё больше бед. — увидев, как брови Омера поползли вверх, и он изо всех сил держится, чтобы не рассмеяться, а Гюпсе сжимает кулаки и буравит её убийственным взглядом, Дефне, словно обороняясь, выставила вперёд обе ладони. — Ягнёнком шустрым вас назвал отец, вовсе не я, мне бы такое и в голову не пришло. Наверное, это ваше детское прозвище? — её лицо дышало участием.

Испуганно озираясь, женщина бросилась к входной двери и, не соображая, что дверь открывается вовнутрь, начала с усилием дёргать ручку и давить наружу.

Девушка шла следом, за ней по пятам следовал Омер.

— Если захотите пообщаться с отцом, приходите. — произнесла она в то время, как мужчина, наконец, сжалился и помог перепуганной Гюпсе, с которой слетела вся наглость и спесь, выйти из дома.

Когда он вернулся в гостиную, его жемчужина сидела на том же самом диване, отбросив голову назад и обнажив гибкую шейку, так и напрашивавшуюся на его поцелуи. Удержаться мужчина не смог, подойдя, наклонился и приник ртом к бьющейся жилке.

— Скажи мне, чему я сейчас стал свидетелем? — обхватил её виски ладонями, глядя ей в лицо и улыбаясь. — Я никогда не видел эту женщину в таком состоянии, она смертельно напугана. Ты… — он не решился закончить свою мысль, пристально глядя ей в глаза.

Она вздохнула, и усталость вдруг явственно проступила на бледном лице. — Да… Её отец был здесь, он беспокоится и приглядывает за ней.

Омер сел рядом и притянул девушку к себе.

— Значит, это продолжается? Как долго? И почему ты не сказала мне об этом? Скольких призраков ты уже видела, вернувшись домой?

«Призраки ‒ не самое страшное в моей нынешней жизни, намного опаснее тень», — ей хотелось разделить с ним эту тайну, но она понимала, что ни за что на свете не поставит под угрозу жизнь любимого, поэтому сказала только то, в чём могла признаться.

— Он первый. — прислонилась к его плечу и напряглась, со страхом ожидая, что вот-вот кулон начнёт тяжелеть, но когда этого не произошло, расслабилась.

— Когда Гюпсе влетела, я хотел выставить её, применив физическую силу, и хотя это не в моих правилах, но мне очень хотелось сказать ей что-то грубое, возможно, даже ударить. Ты вовремя вмешалась… — прервал молчание Омер. — Наверное, когда ты начала говорить ей об отце, я выглядел также испуганно, как она. Если честно, до сих пор не могу придти в себя. Потрясён… Просто потрясён… Судя по её реакции, ты во всём оказалась права. — он замолчал, а потом нерешительным голосом произнёс: — А возле меня никого нет?

Дефне стразу догадалась, что он думал об умерших родителях.

— Нет… Не замечала… Но читала, что многие призраки очень территориальны и могут проявлять себя только в прежних местах обитания. — она ждала дополнительных вопросов или логично вытекающей из его интереса просьбы, но ни того, ни другого не последовало, а сама инициативы проявлять не стала.

Омер отвёз её домой, в машине оба хранили молчание, но, подъехав к дому Топал, он прервал его вопросом, который не осмелился задать раньше.

— А ты могла бы съездить со мной за город, в дом моей матери? Конечно, когда выберешь время, сдашь экзамены и вообще… будешь готова. — и торопливо добавил. — Ты поразила меня этим вечером.

Повернувшись к нему, девушка игриво улыбнулась.

— Правда? В какой момент? До прихода твоей тёти или после бегства Гюпсе?

— Хорошо, что у тебя остались силы шутить. — они сидели, близко наклонившись друг к другу, и он оставил на её губах нежный поцелуй. — Жемчужина моя, ты самое невероятное существо… И похоже очень опасное… Но я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.

— А ты… Ты мой самый невероятный мужчина… — она неожиданно притянула его лицо и, целуя лоб, глаза и щёки, как он делал когда-то с ней, приговаривала: — Единственный… Неповторимый… Желанный… Любимый… — затем чуть отодвинулась и тихо проговорила. — Обожаю тебя… Конечно, я поеду с тобой, и для этого не нужно так долго ждать. Назначь день, и я буду готова.

В его глазах стояли слёзы, и спазм сжал горло, Дефне не была особенно щедрой на ласковые слова, и это яркое проявление любви просто потрясло его, он кивнул, прощаясь, и долго сидел в машине, не решаясь уехать от дома девушки, забравшей с собой его сердце.

Выбраться в горный домик матери удалось только после помолвки, о которой стараниями Тюркан и Нихан знала уже вся улица, Дефне там любили, и соседи, останавливая её, желали счастья и заботливого мужа. Дом блестел чистотой и пах лимонной полиролью для мебели, и хотя усилиями трёх женщин и в будние дни в помещениях всегда поддерживался строгий порядок, под руководством и неусыпным надзором Тюркан они до основания его встряхнули: мыли окна, меняли шторы, вытирали плафоны, пылесосили, переставляли мебель, снова что-то мыли и опять натирали до блеска, и всё это в течение нескольких дней, предшествовавших помолвке, пока, наконец, Нихан решительно не отказалась участвовать в этом «сумасшествии».

— Всё, больше не могу. — проговорила она, держась за поясницу, и тяжело опустилась на диван. В доме чище, чем в больничных палатах. Когда мы с матерью готовились к помолвке, так сильно не перетруждались.

Бабушка неодобрительно взглянула на неё.

— Здесь нечего и сравнивать, ваш дом намного меньше нашего.

Но Дефне поддержала подругу.

— Я тоже считаю, что ты перебарщиваешь. Гости дальше гостиной и прихожей не пойдут, ну. разве что в ванную комнату заглянут, никто наверх подниматься не станет, и комната Сердара также никому не интересна.

Тюркан тяжело вздохнула и отправилась на кухню, признавая своё поражение.

— Всё у тебя не по правилам. — забурчала она, покосившись на внучку. — Ближайшие родственники должны были бы встретиться заранее, обговорить приданое, подарки невесте. А вы всё решили сами… Омер, наверное, и не интересовался что и сколько мы даём за тобой?

Девушка отрицательно мотнула головой, а Нихан засмеялась.

— Офф… Насмешила… Зачем мужчине с таким состоянием какие-то тряпки в виде полотенец, пусть и вышитых, и постельных принадлежностей? Даже серебряный столовый набор, от которого Дефне, кстати, отказалась в пользу брата, не смог бы его впечатлить. — она метнула лукавый взгляд в сторону подруги, разливавшей чай в армуды. — Если бы моя подруга не соблюдала традиций, она бы уже давно проводила все ночи в его постели.