Они больше не возвращались к этой теме, когда выходили, столик, за которым сидели Ханде и её друг, оказался пустым, но Омер знал, что это не конец, женщина не сдастся, пока не поймёт, что все попытки обречены на неудачу. Он полагал, что речь о чувствах уже не шла, ей просто нужно было настоять на своём и доказать свою власть над ним.
По дороге к дому Дефне, он ещё несколько раз набирал её номер, но на звонки оставались без ответа, и к домофону в её квартире никто не подошёл. Мужчина встревожился, нехорошее предчувствие овладело им, поэтому, когда удалось попасть в подъезд, он позвонил в соседнюю квартиру в надежде узнать о девушке. Хорошее настроение, с которым Омер шёл к Дефне, его надежды и ожидания рухнули в тот момент, когда ему сообщили, что рыжеволосая иностранка и её молодой человек вернули ключи и уехали часа три назад. Выйдя из подъезда, он остановился во дворе, продумывая свои дальнейшие шаги, вряд ли она вернулась в общежитие, зная, что именно там её легче всего найти, значит, скорее всего, беглянка находится вместе с семьей Селен, и, возможно, они планируют пригласить её с собой в Биаритц на эти последние дни уходящего года. Этот самый нежелательный вариант ни в коем случае нельзя было допустить!
Через десять минут его машина припарковалась возле гостиницы, в которой остановилась Моник, на стук никто не открыл, но когда он спускался, встретил в холле Даниэля, тот, прищурившись, холодно взглянул на мужчину.
— Вы кого-то ищите?
— Свою невесту. Она с Моник?
— Напрасно приехали, её здесь нет. — возразил парень и, обойдя мужчину, направился к лестнице.
Но Омер опередил его и преградил дорогу.
— Соседка квартиры, где Дефне жила, сказала мне, что вы уехали вместе. Так где же она теперь?
— Так вот почему она сбежала… — усмехнулся француз. — Как вы узнали про ту квартиру?
— Какое это имеет значение? — он старался говорить спокойно, все ещё надеясь получить сведения о местонахождении девушки.
— Наверное, никакого… — тут же согласился Даниэль. — Оставьте её в покое, из-за вашей увлечённости той дамочкой она чуть серьёзно не заболела.
— Что это значит? О чём идёт речь?
— О том вечере, когда вы стремглав убежали к своей первой любви. Припоминаете? — сын Моник перестал соблюдать всякое приличие, его лицо исказилось и буквально пылало злобой. — Дефне едва не замерзла на булыжниках во дворе возле дома, потому что потеряла сознание. Полагаю, ваше непозволительное поведение послужило тому причиной.
— Я не знал… — растерялся Омер.
— Где же вам было знать… — слова прозвучали с открытой неприязнью. — Вы мчались на свидание с женщиной, которая мизинца Дефне не стоит. Ей стоит бросить вас, вы не достойны такой девушки, как она.
— Не вам судить. — глухо произнёс мужчина, пытаясь усмирить гнев, вызванный словами и откровенной враждебностью парня. — Хотя, ваши чувства мне очень понятны. Вы влюблены и надеетесь воспользоваться нашей размолвкой, чтобы её заполучить. — он сдвинулся в сторону, давая сопернику возможность пройти. — Не питайте напрасных надежд. Дефне моя… Была, есть и будет…
Омер произнёс это, с вызовом глядя парню в глаза, и, развернувшись, вышел из гостиницы, адреналин зашкаливал, сердце стучало, словно молот. Он испытывал досаду от того, что схватился с французом раньше, чем тот дал ему информацию о Дефне, которая вполне могла находится сейчас в этой гостинице. Оставалось одно: связаться с Моник напрямую и выяснить, знает ли она что-то о девушке, но телефон госпожи Селен также не отвечал, и пока оставалась вероятность найти его пропажу здесь и не дать ей уехать в Биаритц с Даниэлем, он оставался в своей машине, припарковавшись на противоположной стороне.
Жак рассеянно перебирал пряди волос Моник, лежавшей на его плече.
— Как ты объяснил дома своё отсутствие? — спросила она, рисуя круги на его обнажённой груди.
— Сказал, что еду на мастер-класс. — он вздохнул. — Ненавижу обманывать.
— У нас всегда есть выход: мы можем расстаться. — глухо проговорила она и отодвинулась от него, благо места на кровати было достаточно.
— Не можем, радость моя, мы ведь уже пробовали, и ничего хорошего из этого не вышло. — он притянул её к себе. — Не отдаляйся от меня хотя бы здесь, ведь теперь мы увидимся снова только в Стамбуле.
— Как дети? — женщина вздохнула и, лёжа на боку, обвила его тело руками.
— В восторге от рождественских развлечений и подарков. — улыбнулся Жак. — Когда ваш поезд?
— Вечером.
— Рыжеволосую малышку берёте с собой? Думаю, твой сын именно этого хочет. — он чуть откинул голову, глядя на её лицо.
— Он ‒ да. Все мои предупреждения пошли прахом, что ж, пусть пострадает, сам виноват. Девушка уехала к друзьям, хочет остаться одна и подумать. — Моник глубоко и прерывисто вздохнула. — Я ездила к ней сегодня, посоветовала не спешить с решением оставить Омера. Знаешь, вспомнила, каких ошибок мы с тобой наделали, и захотела её предупредить.
Мужчина ничего не ответил и тяжело сглотнул.
— Может быть, когда мои дети подрастут… — начал он.
— Не надо… — женщина закрыла его рот ладошкой. — Никто не знает, что будет с нами через год, не стоит заглядывать так далеко. Мы сами виноваты и всё, что у нас есть, это несколько часов, которые мы время от времени проводим вместе. — потянулась за сотовым, который вибрировал на прикроватной тумбочке. — Омер звонит. Наверное, обнаружил пропажу своей девочки. Кстати, Жак, ты ведь нарыл что-то на Ханде?
Он перевернулся и навис над ней, удерживая свой вес на руках.
— Да, документы в конверте, там есть, чем её припугнуть. Судя по всему, дамочка не захочет, чтобы некоторые факты её биографии выплыли наружу, да и сейчас, на её нынешнем месте работы в фармацевтической корпорации ребята обнаружили пару сомнительных сделок с экспериментальными препаратами. — осторожно опустился на тело под ним и прошептал, ткнувшись в шею. — Ты понимаешь, что моё вмешательство незаконно, и я рискую, делая это по твоей просьбе.
— Я не стану пользоваться этим компроматом без крайней необходимости и никоим образом не обнаружу себя. Хочу надеяться, что Омер сам сможет разрулить эту ситуацию, и женщина исчезнет из их жизни. Но если она продолжит досаждать, я найду способ охладить её пыл.
— Понимаю… Я понимаю причины, по которым ты так печёшься о ней. Это из-за нашей неродившейся дочери? — он покрывал её лицо легкими поцелуями. — И всё-таки будь осторожна, Санглам сама адвокат и может попытаться припугнуть тебя преследованием за клевету и разглашение конфиденциальных сведений.
Её губы изогнулись в улыбке, она заставила его перекатиться и оказалась сверху.
— Для обычного повара ты слишком информирован и предусмотрителен.
— Знаю, знаю… — засмеялся Жак. — Твой бухгалтер уже назвал меня шпионом.
— Ну, ты и, правда, бываешь несдержан на язык и делаешь утечку информации раньше положенного срока. — она села и плавными, манящими движениями покачалась на его бёдрах, упёрлась руками в мощные плечи, и её взгляд посветлел. — Я так люблю тебя и так остро чувствую твоё отсутствие, что иногда просто хочется выть.
Большие руки мужчины обхватили её за талию.
— Я люблю тебя, и это никогда не закончится. Наступит день, когда мои дети перестанут нуждаться в опеке, я обеспечу жену, и мы сможем жить вместе, не таясь и не скрываясь. Если потребуется, уедем в другую страну. По-моему, мы сполна заплатили за наши ошибки.
Женщина не возразила, просто наклонилась над ним, чтобы поцеловать твёрдые, так хорошо знакомые ей губы, время, которое они могли провести вместе, быстро подходило к концу, не стоило его тратить на разговоры о возможном будущем счастье, ведь оно могло и не наступить.
Омер едва не пропустил Моник, в первое мгновение он опешил, распознав в водителе машины, остановившейся у гостиницы, повара Французского института, тот коротко поцеловал на прощание какую-то женщину, сидевшую рядом с ним, и только, когда эта пассажирка остановилась у входа в отель, глядя вслед уехавшей машине, он узнал в ней госпожу Селен. «Ну и дела…», — потрясённо подумал он, прикидывая, как правильно поступить, окликнуть её сейчас, означало бы дать ей понять, что он видел сцену прощания с Жаком, а делать этого ему не хотелось, в конце концов, чужие тайны следовало уважать. Поэтому мужчина мудро решил выждать несколько минут и позвонить госпоже Моник с просьбой о встрече, не афишируя своего длительного ожидания у гостиницы.
