— Статуя Девы Марии, перед которой вы стоите, связана с легендой о чуде с ключами. — подходя, сообщила ей Надин. — В тысяча двести втором году Пуатье осадили англичане, и местный чиновник пообещал сдать им город за большую плату, собираясь вынести врагам ключи. Но англичан на месте не оказалось, по преданию в ту ночь они увидели возле городских укреплений Деву Марию и двух других святых, почитаемых в Пуатье, поэтому, напуганные, бежали, оставив город непокорённым. А ключи от города обнаружились в руке у статуи Дева Марии.
— А каким веком она датируется?
— Концом шестнадцатого-началом семнадцатого. По преданию ‒ это копия той самой чудотворной статуи, уничтоженной гугенотами в одна тысяча пятьсот шестьдесят втором году. — ответила женщина и показала на одно из окон. — Это чудо запечатлено и в витражах.
Осмотрев церковь внутри, они вышли и, не спеша, обошли её снаружи, слушая дополнительные объяснения гида, вернулись к тому же месту, откуда начали экскурсию ‒ на площадь.
— Раз вы здесь гуляли, то наши фахверковые домики уже видели и, наверняка, кое-что о них почитали. — молодые люди кивнули, и они двинулась вперёд. — Тогда продолжим осмотр города, у нас в программе осмотр Ратуши, кафедрального собора святого Петра и баптистерии святого Иоанна Крестителя. Если пожелаете, можем взглянуть на церкви местных, почитаемых святых Радегунды и Илария, но их посещение в программу не входит. Я бы так же посоветовала вам погулять в парке Блосак и съездить в Фютюроскоп. — она остановилась и указала на цветные линии на тротуаре. — Для самостоятельного осмотра памятников в городе существуют специальные маршруты, следуя по линиям разного цвета, вы посмотрите практически всё, чем Путье знаменит.
— Да, я вижу линии трёх цветов. — Дефне оживилась, оглядываясь по сторонам и указывая на цветную разметку, кое-где едва видимую, возможно, из-за дождя, возможно, из-за множества подошв, которые по ней прошлись. — Они идут от этой площади, но расходятся в разные стороны. И сколько длится такая прогулка?
— Каждая ‒ примерно час. Взгляните… — гид указала на голубую линию. — Следуя по ней, вы посмотрите церковь Радегунды, квартал Епископов, многочисленные магазины и лавочки ремесленников.
Девушка сделала два шага в сторону.
— Я стою на жёлтой линии… Куда она меня приведёт?
Надин улыбнулась, своим непосредственным поведением Дефне всё больше напоминала ей младшую дочь.
— Через многочисленные торговые улицы, бывшие, к слову, таковыми ещё в средние века, вы выйдете к церкви святого Иоанна. — и, предупреждая её следующий вопрос, пояснила. — А красная линия приведёт вас к церкви святого Илария, которая внесена в список Всемирного наследия Юнеско. Недалеко от неё находится парк, разбитый ещё в восемнадцатом веке, тот самый парк Блосак, который я вам уже рекомендовала. Там есть и Французский сад, и Английский сад, сад Света и Тени, Сад камней и многое другое. Сходите, не пожалеете.
Девушка энергично закивала, Омер отнёсся к этому спокойнее, вновь взял невесту за руку, притянул очень близко к себе, и они двинулись вслед за гидом, которая, следуя укоренившейся привычке, шла по маршруту бодрым шагом, приветливо улыбаясь и здороваясь с попадавшимися ей навстречу людьми. Экскурсия закончилась через полтора часа, тепло простившись с экскурсоводом, они немного постояли возле баптистерия, а затем, не сговариваясь повернули к гостинице, в этот день до посещения парка дело не дошло: после бессонной ночи и занятий в университете Дефне едва держалась на ногах. Поужинав в кафе рядом с гостиницей, вернулись в номер, девушка беспрестанно зевала, глаза слипались от усталости, в таком состоянии готовиться к занятиям представлялось абсолютно невозможным, поэтому она сразу легла, планируя поспать хотя бы три часа, чтобы, проснувшись в одиннадцать, сделать свои задания; но проспала гораздо дольше предполагаемого времени и, перевернувшись во сне на правый бок, попала в горячие руки Омера, жадно прильнула к нему и больше ни о чём не вспомнила. На занятиях в среду студентка Топал так и не появилась…
Три последних дня пребывания Омера в Пуатье прошли дли них обоих как в тумане, Дефне почти не бывала у себя в комнате, по утрам он привозил её в университет и забирал после занятий, влюблённые ехали обедать, как правило, в одно из кафе студенческого городка. Если ей нужно было зайти по делам в общежитие, он ждал девушку в комнате, а затем они возвращались в гостиницу, где проводили бок о бок всё оставшееся время. Ужинали в городе или ресторане отеля, ложились рано, но засыпали поздно, о каких-либо экскурсиях речь больше не шла, они были так увлечены друг другом, что ни на что другое не оставалось ни времени, ни желания, ни сил. Это были их «медовые» дни в чистом виде, а всё остальное выглядело только досадной помехой. В постели после страстных объятий они откровенничали друг с другом и говорили о событиях их жизни до той знаменательной встречи в кафе. Мужчина, наконец-то, поделился с Дефне своими непростыми отношениями с дедом, рассказав о причинах разлада в их семье, интересно, с юмором живописал годы учёбы в Италии и дружбу с Синаном, ни словом, однако, не упомянув о Ханде. Почему? Омер и сам толком не мог себе этого объяснить, но его первая настоящая любовь, его первая женщина, так жестоко предавшая доверие, до сих пор оставалась занозой в сердце. Он давно перерос эти чувства, но не забыл их, и хотя прежние, бурные переживания стали частью далёкого прошлого и почти не тревожили его, сердце всё-таки дёргало, когда какое-то событие или неосторожное слово Синана намекало на них. Мужчина считал, что прошлое похоронено навсегда, а в настоящем и будущем никому нет и не будет места, кроме его Дефне, принадлежавшей ему душой и телом и изменившей всю его жизнь. Навсегда…
В пятницу вечером накануне отъезда Омера оба вдруг остро почувствовали, что завтра уже не увидятся, и тысячи километров отделят их друг от друга. За обедом они преимущественно молчали, она прилагала неимоверные усилия, чтобы казаться спокойной, но судя по его тревожному взгляду, ей это плохо удавалось, он, казалось, владел собой намного лучше.
— Во сколько ты уезжаешь завтра? — спросила девушка, пытаясь прожевать кусок мяса, казавшийся ей совершенно безвкусным и застревавший в горле.
— Мой поезд отходит в шестнадцать тридцать и прибывает на вокзал Монпарнасс через два часа. — мужчина потянулся через стол к её руке. — Завтра отвезу тебя в резиденцию, а потом вернусь в город, на вокзал.
Она взглянула на него и быстро отвела глаза, сосредоточившись на пустом соседнем столике и чувствуя, что непрошеные слёзы подступили совсем близко. — А самолёт… Вылет во сколько?
— В двадцать два сорок, а в Стамбуле приземлимся в четыре утра.
— Ну, это же будет воскресенье, и ты сможешь целый день спать. — Дефне выдавила улыбку.
Мужчина попытался перевести разговор в шутливую форму.
— И у тебя также появится время выспаться и подчистить хвосты.
— Выспаться? Наверное… — она нахмурилась и пожала плечами. — А хвосты пока не отрастила, слабо отвечала, это да… Но задолженностей нет.
— А что по поводу пропущенного дня? — он усилил захват руки, которую девушка попыталась вытянуть.
— Ничего, мадам Персево спросила о причине, я сослалась на недомогание. — она помолчала и слегка раздражённо закончила фразу. — Зато девчонки сделали такие понимающие лица и так улыбнулись, что я, честное слово, почувствовала себя какой-то грешницей.
— Грешница… — удивлённо повторил Омер. — Нет, это явно не про тебя… Ты чудесная, пылкая, упрямая, но чистая и наивная девочка, моя девочка. Так что не бери в голову.
Она выпрямилась и с досадой проговорила.
— Я не девочка!
— Хорошо, как скажешь… — смеясь глазами, он тут же поправился. — Ты чудесная, пылкая, упрямая, но чистая и наивная маленькая женщина, моя женщина. — поднёс её правую руку к губам и поцеловал рядом с кольцом. — Что будем делать? Съездим в парк?
— В парк? Дождь на улице, разве ты не слышишь, как он барабанит по крыше?
