Натин обречённо вздохнул. Подтвердились самые худшие из его предположений. Катерина, скорее всего, уже в империи, в руках Глоя Стани.

— Что ты рассказал о Катерине нашим врагам? — от холода в голосе Санари Алана бросило в дрожь. Хотелось промолчать, но зачем? Легче ему от того не будет.

— Правду я сказал! — он попытался за криком спрятать свой страх. — Что вы трое совсем на ней помешались. Что Роман сын Катерины и Ремтона. А сама она сейчас выбилась в женщины Онура. Но и тебя вниманием не обходит, а ты готов есть из её рук.

Натин вскочил с кресла, бросился к побледневшему Алану, но обречённость, сменившая панический страх в слезящихся глазах Леви, заставила Ната остановиться.

— Дурной мальчишка! Ты хоть соображаешь, что натворил? — сказал, впившись взглядом в дрожащего недоумка.

Не дождавшись ответа, достал нож, на появление которого Алан отреагировал отчаянным:

— Нет! Пожалуйста, не надо!

Не обращая внимания на истошные крики загнанного в угол существа, Санари молча разрезал узлы на связывающих Алана верёвках и стремительно вышел вон из его комнаты, не забыв при этом наложить на дверь запирающее её заклинание.

От верёвок Алан избавится сам. Выйти из, ставшей ему тюрьмой комнаты, он не сможет. А Натину, сейчас, лучше убраться от Леви подальше, пока не прибил мальчишку. Не то, чтобы жалко, но он ниточка от клубочка. Алан Леви им ещё понадобится.

Уже давно маленькие маги спали не в башнях рядом со своими мамами, а в обустроенной для них спальне, примыкающей к детской, которая постепенно переоборудовалась под учебный класс, хотя их любимые игрушки убирать из неё не спешили.

Обычно детей будила Лайди, направляясь готовить завтрак. Или Натин, если они мешкали и не появлялись вовремя на спортивной площадке. Но малыши уже хорошо знали, приход за ними Санари ничего хорошего не предвещает. За лишние пятнадцать минут в кровати расплачиваться приходилось тремя дополнительными кругами на беговой дорожке. И мальчики дружно решили, что оно того не стоит.

Сегодня дети проснулись раньше обычного, чтобы перед пробежкой заглянуть в кабинет своего наставника. Мальчики пришли убедиться, что с их учителем всё хорошо. Но лежащее на диване тело Майлина удивило юных магов своей странной неподвижностью.

- Он спит? — разочарованно протянул Дитт.

— Не похоже, — покачал головой Рома. — Давай проведём ди-а-гно-с-тику, — старательно выговаривая трудное слово, предложил он.

— Давай, — загорелся идеей Диттер.

Какое-то время дети, с должной концентрацией и тщательностью, вглядывались в неподвижно лежащее перед ними тело.

— Почти по эталону, — важно заявил Дит, первым выходя из сосредоточенного состояния. — Внутренние органы в порядке.

— У него аура раньше светилась по-другому. Майлин больше не маг? — неуверенный голос Ромки дрогнул на последнем слове.

Еле различимый шум у него за спиной заставил мальчика вздрогнуть.

- Ой! Папа! — облегчённо выдохнул он. — Ты чего так тихо?

— Испугал? — Ремтон обнял, бросившихся к нему детей. — Так что там с нашим Майлином? Достаточно хорошо я вчера его подлатал?

Едва восстановились силы, Ремтон поспешил к отвоёванному им у грани Онуру. И очень удивился, заметив неплотно прикрытую дверь в кабинет. Стараясь не создавать лишнего шума, он вошёл не замеченный детьми и стал молчаливым свидетелем проводимой ими диагностики.

Ремтон знал, что его сын способен видеть магию в человеке. И услышав, что Майлин лишился своего дара, Рем расстроился, хоть и понимал, что так оно, скорее всего, и будет.

Но что-то ещё в разговоре детей его зацепило. Ремтон попытался дословно вспомнить услышанное. Эталон! Конечно же, как он мог забыть, что Май сделал из себя наглядное пособие, начав обучать малышей навыкам целительства.

— Дит, покажешь мне эталонный образ нашего Майлина до приключившейся с ним неприятности?

Мальчик кивнул, поднимая на Ремтона глаза. Для верности они даже взялись за руки. Рем буквально впитывал в себя передаваемую Диттером картинку. Сейчас он не анализировал, запоминал. И только отправив детей к Натину, Ремтон занялся собственной диагностикой, старательно сверяясь с полученным эталоном.

Основное внимание Рем уделил мозгу, очень медленно проводя сравнительный анализ. И всё равно чуть не прошёл мимо эпифиза, слишком уж мал был, размером в сосновую почку. Шишковидная железа Майлина, так в этом мире называли эпифиз, не была изменена на физическом плане, разве что её цвет стал, из преимущественно красноватого с сероватым отливом, совсем уж невзрачно серым. А вот мглистый шар её ауры, который раньше у Майя ярко светился голубовато-зеленым светом, теперь заметно потускнел. Вот оно! Нашёл!

Прикрыв глаза, Ремтон задумался. Можно ли вернуть утраченную магию, он не знал. Но никогда ещё ничего так не хотел, как преуспеть в этом, понимая, насколько болезненной станет для его учителя эта потеря. Не придумав ничего другого, Рем решил очень осторожно, понемногу напитать крошечную горошинку своей силой, послать ей посыл, уговорить откликнуться, вернуться к жизни. Со свойственным ему упрямством и неизменной верой, что нет ничего невозможного, нужно только сильно захотеть, Рем потянулся к вискам Майлина.

Казалось, что все его усилия тщетны. Время шло, а ничего не менялось. Ремтон уже не чувствовал онемевших от напряжения рук, но продолжал упорно выполнять задуманное. То, что волшебная железа таки откликнулась на его отчаянный зов, Ремтон понял не сразу. Лишь когда сияние ауры эпифиза Майя стало заметно насыщенней, он осознал это. Напитавшись даруемой ей силой, шишковидная железа Майлина, вначале, вернула свой утраченный цвет, а потом мглистый голубовато- зеленый шар её ауры ярко вспыхнул, заискрился. Вот, теперь он сделал всё, что мог. Счастливо улыбаясь, Рем снял заклятье магического сна, возвращая Майлина Онура к жизни. Он очень надеялся, что к полноценной, а главное — свободной.

— Хватит спать, учитель! Дел невпроворот, а ты решил дезертировать, — резко вынырнув из мрака небытия, услышал Майлин ворчливый голос Ремтона.

В ворчании Рема, за которым тот прятал пережитый страх, звучало торжество с отголоском пронёсшейся над ними бури.

— Прости, но у меня не было другого выхода, — действительно чувствуя за собой вину, ответил Майлин. — Бороться с клятвой практически невозможно, — скривился он, не позволяя памяти погрузить себя в ужас пережитого.

— А сейчас? Всё ещё хочется выполнить приказ?

— Нет, — прислушавшись к себе, широко улыбнулся Майлин.- Я, кажется, свободен? Действительно, свободен! Потрясающее чувство!

Майлин порывисто обнял ученика, сумевшего вернуть его к жизни, тем самым подарив и такую желанную свободу.

— Твоя тирания имела смысл. Прижало, и вспомнил всё, даже то, чего не знал, — бурчал довольный Ремтон, сияя счастливой шальной улыбкой. — Я справился, учитель.

— Спасибо, мой мальчик! Я у тебя в неоплатном долгу, Рем.

— Какие счёты между нами? — хохотнул Ремтон. — Знаешь, а мне понравилось противостояние с гранью, — признался он. — Возможно, из меня получится неплохой целитель.

— Ты очень хороший целитель, — тепло улыбнулся Майлин.- Тяжело тебе пришлось?

— Ещё как! — притворно вздохнул Рем. — Сам понимаешь, оплошай я, Катерина мне бы этого никогда не простила

— А где она? — нахмурился Майлин, вдруг ощутив непонятную ему тревогу.

— Не знаю.

Только теперь до Рема дошло, что за всё это время он так и не пересёкся с Катериной. И если она не рядом с Майлином, значит, домой всё ещё не вернулась.

Мужчины переглянулись, и каждый из них потянулся к невесть где пропадающей женщине.

— Май, не знаю, что случилось, но в этом мире её нет, — голос Рема был напряжённо-пустым, безжизненным. Подавлять эмоции, чтобы не обрушить их на друга, получалось у него с трудом.

— Она жива, не паникуй, — устало прикрыв глаза, сообщил Майлин. — Скорее растеряна, чем напугана. Злится, — виноватой улыбкой дрогнули его губы. — Думаю, Кати у Глоя. Масштабную он провёл операцию.