— Лоттария, прикажи мне говорить.

На мой недоумевающий взгляд Лейтон ответил вымученной горькой улыбкой.

— Он передал тебе на эти сутки власть надо мной, — зачем-то напомнил мне Лей.

— Говори, — растерянно пролепетала я.

— Прости меня, если сможешь.

Мне стало холодно и страшно.

— Лей?

— Да, моя принцесса, я виноват перед тобой. Оправданием мне может служить только искренность моих чувств к тебе. Я давно и безнадёжно был в тебя влюблён и, когда император приказал мне соблазнить его дочь, слишком усердно хранящую свою невинность, даже обрадовался.

Потрясенная услышанным, я разорвала кольцо пытавшихся удержать меня рук и пролепетала, давясь слезами:

— Ты…ты же не мог противиться его воле. Всё было ложью? Ложью, Лей?! И почему он тогда сейчас…чем он оказался недоволен?

— Я люблю тебя всем сердцем, моя нежная принцесса. Нет между нами лжи. И тот приказ императора смущает меня не потому, что послужил нашему сближению. Я чувствую, что сейчас очень важно понять смысл произошедшего. Что-то случилось, о чём я не знаю, но это то, чего добивался император, слишком уж довольным он сегодня выглядел. Мне кажется, что твой отец получил нечто желаемое, очень ему нужное. И опасное для тебя. Что это? И почему он пожелал избавиться от меня?

— Лей?! — я зажала себе рот руками, не позволяя своей догадке сорваться с губ.

Дурой я никогда не была. И уже поняла смысл случившегося. Как только я могла так глупо попасться? Поверила магу-целителю, а он и не думал ставить противозачаточный блок.

Что только теперь с этим пониманием делать? И существует ли для меня возможность спастись?

— У тебя в распоряжении послушный только твоей воле маг, — произнёс Лейтон, следя за мной напряжённым, внимательным взглядом. — Я помогу тебе. Сделаю даже невозможное. Не таись от меня, Ария.

— Что ты знаешь о порядке престолонаследования? — горько усмехнулась я.

Лей пожал плечами.

— Срок императорской власти ограничен Богами. Твой муж станет следующим императором, и ты должна выйти замуж раньше, чем тебе исполниться сорок лет.

— А если бы у императора родился ещё наследник?

— Капля его крови, пролитая на алтарь, сделала бы тебя ненаследной принцессой, а императору подарила бы ещё сорок лет власти.

— Всё верно. Такой возможностью уже пользовались не спешащие лишиться венца правители империи. Вот только, детей у императора больше нет и, похоже, не будет. Но вот внуки.

— Твои дети могут наследовать только твоему мужу.

— А если нет никакого мужа? …А есть…ребёнок?

— Ребенок? — голос мага дрогнул. — Ари, что ты хочешь сказать?! У тебя…у нас…

— Да, Лей. Я всё ещё не до конца в этом уверена, может потому, что считала это в принципе невозможным, блок-то целитель, вроде бы как ставил, — выдавила я из себя, ставшую поперёк горла, усмешку. — Но императору, по всей видимости, уже сообщили эту радостную новость. Если суть задумки была такова, то наблюдали за мной очень внимательно.

— Но зачем? Пока ты жива, ребёнок не имеет никаких прав…

— Ты верно подметил, Лейтон, пока я жива. А потом, император предъявит младенца, окропит его кровью алтарь и получит ещё сорок лет желанной власти. Неплохое решение проблемы, не находишь? Я не переживу роды. Всё просто и без лишних вопросов. Так ведь тоже случается.

— Он не сделает этого.

— Даже не сомневайся. У нас с ним всегда были более чем прохладные отношения. Я наследная принцесса империи, единственная дочь и головная боль моего родителя. Не будь меня, он лишился бы власти двадцать семь лет тому назад. Но это тогда моё рождение виделось благом, желанной отсрочкой. А когда Боги, по прошествии всех этих лет, так и не дали императору сына, он возненавидел меня, как самое худшее из зол.

— Я помогу тебе.

— Как?! В этом мире мне не спрятаться. Моя кровь слишком приметная. Меня найдут и вернут во дворец.

— Не найдут, если … Я боевой маг. Мне приходилось участвовать в задержании мятежных магов, которые вызвали гнев императора. Как ни строги наши законы, но есть самоучки, которым удаётся избежать своевременного выявления их способностей. Они мало на что способны, без должной-то выучки. Эти недомаги пытаются сбежать, спрятаться в других мирах. Почему-то, среди неучтённых магов больше всего оказывается проводников по мирам, вот они и используют свои спонтанные возможности. Но обычно, все их попытки скрыться, безуспешны. А лет пять тому назад случилось непонятное.

— Ты о том случае, когда пропала осужденная императором девчонка?

— Именно. Её умыкнули перед самой казнью. И магический всплеск был очень силён, рвалась ткань миров. Рвалась профессионально, сильным обученным магом. Слепок его ауры, разумеется, сняли. Но это ничего не дало. Не было никогда такого проводника по мирам среди имперских магов.

— Его нашли?

— Нет. Очень долго безуспешно искали. Шли по его следу. Только он всегда уходил. Иногда, в последнюю минуту, но всегда путая след. И если бы не его магическая активность, в очередном, приютившем скитальца мире, то потеряли бы окончательно. Что в конце концов и случилось. Видно, парень понял, что с магией, если хочет жить, пора завязывать.

— И зачем ты мне об этом сейчас рассказал?

— Этого свободного от клятвы мага, наконец, вычислили.

— То есть?

— Нашёлся умник, может тот же, кто про тебя императору нашептал. Если подумать, всё оказалось очень просто. Этот скиталец явно учился магическому мастерству, а это возможно только в интернате. По ним и послали гонцов, поспрашивать, не пропадал ли кто из недоученных, не успевших принять присягу магов? Оказалось, маги не пропадали, а вот у одного наставника невесть куда исчез слуга, занятный такой парень, которого хозяин любил таскать повсюду за собой, даже в класс, где проводил занятия.

— И что?

— Ты же знаешь, на прямой вопрос маг всегда скажет императору правду.

— Так маг знал?

— Он его целенаправленно создал.

— Надо же! Разве это возможно? Находясь под клятвой?! Силён.

— Силен и изворотлив. Но теперь он обречён. Через три дня Майлин Онур будет казнён. Ему предстоит куб мага.

— Страшная казнь.

— Преступление, в глазах императора, не менее страшное.

— А этот, свободный проводник по мирам, что с ним теперь будет?

— Его ещё нужно найти. Но Майлин, он не только сильный маг-целитель, он ещё и маг крови. Думаю, есть между этими двумя связь. Мальчишка почует боль, что терзает его учителя, не зря казнь так надолго отсрочили. Надеются, что Ремтон попытается спасти своего наставника, как ту девчонку.

- Сможет?

— Нет. Его во дворце будут ждать. Да и приказ императора Майлину Онуру был очень чётко сформулирован — добровольно войти в куб мага. Даже если бы Ремтон и смог дотянуться до своего учителя, вытащить его он не сможет.

— Но что-то же можно сделать? Нам ведь нужен этот свободный от власти императора маг, да?

— Да, моя принцесса. В нём твоё спасение. И потому мы должны с ним увидеться до того, как он сотворит неизбежную глупость. Есть у меня одна мысль.

Майлин

Принятые нами решения тянут за собой череду последствий, которые нам же и расхлёбывать. Нет, я не жалуюсь. Констатирую факт. И поступил бы точно так же, даже наверняка зная, что расплаты не избежать. И пусть сейчас меня выворачивает на изнанку, наказывая болью за непокорность, но я должен был попытаться изменить существующее положение вещей.

Свою одарённость я никогда не проклинал, искренне благодаря Богов за бурлящую в моей крови магию. И всегда, пусть и не осознанно, искал лазейки из состояния полной рабской зависимости. Свобода — понятие внутреннее. Если она есть стержнем натуры, с этим уже ничего не поделать. Как и не навязать её насильно тем, кто ею тяготится.

Уже со школьной скамьи я начал руководствоваться принципом «разрешено, что прямо не запрещено», нарушая при этом многие негласные правила и догмы. Всегда был жадным к знаниям. Кому-то с трудом давался необходимый минимум, а я постигал целительство с упоением, удивляя учителей своими успехами. Но меня интересовали и другие сферы применения магического дара. Я и сам не заметил, как всерьёз увлёкся артефакторикой, изучая её многим глубже, чем предполагалось общеобразовательной программой. Помимо целительства, я развил в себе дар артефактора, хотя любой из профессоров с уверенностью бы заявил, что такое невозможно.