— Бастарда?

— В мальчике текла кровь правящей династии, и император решил рискнуть.

— И?

— Как оказалось, алтарному камню не было дела до мирских церемоний. Он признал ребёнка наследником. Его дед получил ещё сорок лет власти для воспитания внука. Вот только в маленьком принце не было и грамма магии.

— Почему?

— Говорят, что смерть принцессы была не случайна. Что император тому поспособствовал, ради тех самых дополнительных сорока лет. И Боги прокляли его. А может и не Боги, а сама принцесса? Но с тех пор, в императорском роду маги больше не рождаются.

— А как лишённый магии император сумел удержать власть? Маги добровольно подчинились более слабому?

— Вот мы и добрались до самого главного. Дед-император свою магию сохранил. А был он самым сильным магом империи. И при смене власти, он заставил магов принести его внуку магическую клятву. Не сразу маги поняли, что не всё так просто с этой клятвой. Они стали марионетками в руках своего господина. Прямое неподчинение воле императора не возможно. Любой его воле. И жизнь, и смерть мага, с тех пор, в руках правящего императора. Ты понимаешь, что это значит?

— Рабство.

Катерина поперхнулась этим словом.

— Да, — подтвердил я.

— Но, можно же и не клясться? Кто заставит?

— Закон. Только связанный клятвой маг имеет право призывать свою силу. Того, кто ослушается, ждёт страшная кара. Показательная казнь отбивает охоту у прочих. Свободных магов в империи нет… Кроме меня.

— А ты? Как ты смог?

— Это заслуга Майлина. И его вина. Потому мы с ним и скрываемся.

— А вас ищут?

— Нас, возможно, и нет. Я так ловко выкрал Майлина из под носа у палача, что факт его спасения совсем не очевиден. Сам я давно в бегах. В этом мире мне удалось надёжно скрыться от ищеек императора. Может, и не стали бы за мной больше гоняться. Но исчезновение принцессы для императора катастрофично, других детей у него нет.

— Лоттарию будут искать.

— Непременно. И, рано или поздно, но найдётся умник, сообразивший, что без меня в этом деле не обошлось.

— А почему сбежала наследница?

— Её родитель слишком любит власть. И кто-то, знать бы этого советчика, похоже, откопал для него, покрытый пылью веков, способ.

— Бастард принцессы?

— Да. Лоттария сбежала, чтобы не умереть. Но через тринадцать лет, перешагнув порог своего сорокалетия, она вернётся в империю, чтобы заявить о праве своего сына на престол.

— У него будет шанс?

— Похоже, что да. Сын принцессы родится магом.

— Как? А проклятие?

— В том-то и дело. Отец мальчика маг. Он умер, по воле императора. Но Лоттария и Лейтон любили друг друга. Может, погибшая принцесса, произнося своё проклятие, назвала любовь между магом и наследницей, как условие возвращения магии правящему роду? Майлин думает, что так оно и есть.

— Так… Всё это очень интересно и познавательно. Но, Ремтон, ты начал издалека. Скоро доберёшься до моего сюрприза? Что из всего рассказанного касается меня?

— А ты цепкая. Не забыла. Но я ещё тебе, чуток, голову поморочу.

— Ну, рискни, только не долго, а то мы уже скоро и приедем.

— Успею… Так вот, после того, как маги стали произносить, лишающую их собственной воли клятву, они всё реже и реже создавали семьи. Они не стремились жениться и не хотели рожать детей-рабов. Сначала на это не обратили внимания. Но когда магов стало совсем мало, забеспокоились. Попытались их принудить к размножению. Но, рожденные по воле императора дети магов, магическим даром не обладали. Зато у самых обычных людей стали рождаться одарённые детишки. Шутка Богов, не иначе.

— И, какой из всего услышанного, я должна сделать вывод? — напряглась Катерина.

Я восхитился, неужели догадалась?

— Ты маг, — продолжила, между тем, эта не в меру проницательная женщина, — никаких клятв ты не давал, насильно ребёночка от тебя император не вымогал. И вот я, обычный человек, ношу твоего ребёнка. Ремтон! Мой сын, что, тоже одарённый?

— Умница.

— Ты… ты… — кажется, у всегда спокойной Катерины, всё же, началась истерика.

Я притормозил машину у калитки нашего дома. Ух, как вовремя. Где там Майлин? Надеюсь, он сумеет её успокоить.

Майлин.

В таком состоянии я Катерину ещё не видел. Она была испугана, растеряна и выглядела настолько беспомощной, что я поспешил увести её с собой на кухню, велев Ремтону скрыться с глаз долой. С этим самоуверенным идиотом я поговорю потом.

- Кати, тебе нужно это выпить.

Успокоительный отвар у меня теперь всегда имелся под рукой. У принцессы нервы шалили частенько.

Катерина без возражений взяла чашку. Руки её слегка дрожали. Я видел, что она старается подавить нарождающуюся панику. Поразительное для женщины стремление всё всегда держать под контролем, во всем надеяться только на себя.

- Это правда?

И что сказать в ответ? Она же боится магии.

— Майлин, не молчи.

— Тебе нельзя нервничать. Ребёнок может пострадать.

— Он у меня такой же, как и вы с Ремом? Маг?!

Голос дрогнул, произнести это слово у неё получилось с трудом.

Я присел перед ней на корточки, заглянул в глаза.

— Почему это тебя так пугает?

— Магия чужда нашему миру, а вашему я своего ребёнка не отдам. Угораздило же меня выбрать для него такого папочку!

— Жалеешь, что впустила Ремтона в свою жизнь?

— Нет, — отвернулась от меня, смотрит в окно.

Между бровей сложилась морщинка, губы упрямо сжаты.

А ведь, и правда, не жалеет. Нет в ней смятения. И горечи разочарования тоже нет. Сильная девочка.

— Майлин, чем это опасно для маленького?

— Ну, отчего сразу — опасно? — удивился я. — Лет до четырёх, пяти, тебе будет даже легче, чем прочим мамочкам. Малыш, практически, не будет болеть.

— А потом?

— Маленькие маги непредсказуемы. И грани его дара пока не известны. Ничего не могу заранее сказать. Но обещаю, что буду рядом. Я наставник, через мои руки прошло немало таких вот детей. Вместе мы справимся, не сомневайся.

Катерина молча смотрела на меня. Испуганное выражение её глаз сменилось на просто усталое. А потом отяжелевшие веки Кати опустились. Начало действовать моё снадобье, она засыпала.

Я осторожно поднял женщину со стула и на руках отнёс в свою комнату. Уложил на кровать. Присев рядом, позволил своей магии продиагностировать её.

Стресс оказался слишком сильным. Матка сжалась, придя в повышенный тонус. Положив руки на слишком уж твёрдый живот, помог ему расслабиться. Оценил степень зрелости плаценты. Не нравилось мне её состояние. Хорошо, что до родов осталось не долго. Если что, можно будет их и ускорить. Хорошо бы недельку-другую Катерине пожить рядом со мной. И ей здесь, на природе, хорошо будет, и мне спокойней. Вот только как её в том убедить?

Ладно, с этим разберусь потом. А сейчас- Ремтон. Нашёл его в саду. Бросился мне на встречу. Лицо виноватое, встревоженное.

— Как она, Май? Сумел успокоить?

— Ты что это творишь? — сорвался я — Какая необходимость заставила тебя обрушить свои откровения на беременную женщину? Ты чем, вообще, думал?

Ремтон отвёл глаза.

Понятно. Как всегда, особо последствиями не заморачивался. Мальчишка!

— С каким удовольствием я изломал бы сейчас розгу о твою спину! — вырвалось у меня.

Ремтон взглянул на меня исподлобья. Вздохнул.

И выдал: «Могу принести».

Он ещё и издевается! Или нет?

Я хмыкнул.

— Нет, Ремтон. Тут я тебе больше не помощник. С чувством осознаваемой вины разбирайся самостоятельно. Пусть она тебя погложет, помучает. Может, и научишься наперед просчитывать последствия своих поступков.

— Учитель, я сглупил. Знаю. Но Катерина казалась такой … Всё способной понять. И принять. Я не ожидал истерики. Она же их, в принципе, никогда не закатывает.

— Рем, Катерина потрясающая девушка. Тут я с тобой легко соглашусь. Но у любой психики есть граница приятия. Для Кати магия сопряжена с опасностью. Это нечто, для её мира иррациональное. А она привыкла всё в своей жизни держать под жёстким контролем. Если честно, то я так и не понял, чем ты её зацепил, что она впустила тебя в свою жизнь?