Для первого всплеска магии мальчик действительно был ещё слишком мал. То, что случилось сегодня, застало нас с Ремтоном врасплох. Когда Рем, изменившись в лице, кинулся вон из садового домика, крикнув на ходу «Лотта», у меня внутри всё похолодело.

Оставив несговорчивого юношу в магическом сне, я потащил за собой ничего не понимающего Даниса Верда. В гостиную мы влетели не на много отстав от Ремтона, который стоял, прижимая к себе Диттера, подхваченного им с колен потерявшей сознание принцессы.

Диагностика организма Лотты поразила меня невозможностью случившегося. У девушки, налицо, были следы неумелого, слишком сильного магического воздействия. Нормализовав состояние принцессы, я погрузил её в сон и повернулся к наблюдающему за мной Ремтону.

— Кто? — возник у меня закономерный вопрос.

— Он, — кивнул Рем на мальчика, которого продолжал держать на руках. — Проверь, если сомневаешься.

Я проверил. И только потом спросил.

— Рем, что ты почувствовал?

— Зов. Дитт позвал меня на помощь. Я его глазами увидел Лотту в кресле, бледную и беспомощную. А потом почувствовал страх и беспокойство Диттера. Не могу поверить, но этот ребёнок способен создавать связь с теми, кому привык доверять.

- И что же здесь произошло? Что могло спровоцировать мальчика?

— Может то, что его мама пребывала в растрёпанных чувствах? — предположила, входя в гостиную, Кати. — Принцесса сегодня сама на себя была не похожа. Мы даже слегка с ней повздорили.

— Потом расскажешь, — нахмурился я, не желая сейчас разбираться в случившемся между двумя, неплохо ладящими друг с другом, женщинами.

— Конечно, — кивнула, соглашаясь, Катерина.

— Лоттария была расстроена, — задумчиво протянул Рем. — А потом мы обнаружили на ней след неумелого магического внушения. Это взаимосвязано?

— Лотта не раз говорила, что Диттер её успокаивает, — пожала плечами Кати. — Принцессу такая способность сына радовала. Но я ей не особо верила. Малыши своих мам всегда умиляют и успокаивают, пока не начнут скандалить и капризничать.

— Выходит, зря не верила, — задумчиво протянул Рем. — Диттер, действительно, влиял на Лотту, избавляя маму от перепадов настроения. А в этот раз неуравновешенное состояние принцессы вызвало у мальчика неконтролируемый всплеск такой силы, что он не смог с ним справиться.

— Похоже на то, — согласился я с Ремтоном. — Дай-ка мне ребёнка. Хочу проверить не нужна ли и ему помощь.

— Я отнесу Лотту в спальню, — сказал Рем, отдавая мне задремавшего принца. Катерина пошла вмести с ним.

Тщательно обследовав маленького мага, я должен был признать, что ничего, кроме крепкого сна Диттеру не требуется. Но глаз с него я бы ближайшие сутки не спускал. Повторный всплеск очень не желателен. И мало ли что может его спровоцировать.

Вернулся Ремтон, забрал у меня ребёнка, и только тогда я вспомнил о Данисе, всё это время молча наблюдавшим за происходящим.

— У тебя возникло множество вопросов? — усмехнулся я, оценив ошеломлённый вид продолжающего хранить молчание мага.

— Слишком много, чтобы понять, какой из них задать первым, — с трудом приходя в себя от потрясения, ответил мне Данис.

— Тогда давай повременим, — отозвался я. — Самое время поужинать, учитывая, что обед мы благополучно пропустили.

Словно в ответ на моё пожелание, Катерина позвала нас в столовую. Первым делом я познакомил Натина с Данисом, а потом вручил нашим гостям амулеты-переводчики. Вот теперь их можно было представить Кати.

— В нашей маленькой общине пополнение, — приветливо улыбнулась она, приглашая всех за стол. — Надеюсь, уживёмся. Пока нам не плохо это удавалось.

После ужина я попросил Натина помочь Лайди и Данису с выбором личных комнат, в которых они теперь будут обитать. Сам же поспешил к принцессе, доверив Катерине приготовить для Лотты восстанавливающий отвар. Это у моей Кати уже отлично получалось.

Наедине с Катериной мы смогли остаться не скоро, Ромочке ведь тоже требовалось мамино внимание.

— Хочешь поговорить, — спросила она, когда, наконец-то, наступило наше время.

— Угу, но вначале мне жизненно необходимо тебя поцеловать, — потянулся к своей женщине, в близости которой я сейчас отчаянно нуждался.

— Тяжелый день? — спросила Кати, когда я нехотя отстранился от её податливых, охотно отвечающих на мой поцелуй губ.

— Даже не припомню похожего, — устало подтвердил я.

Казалось, доползу до кровати, растянусь на ней и не смогу даже пошевелиться. Но я привык делиться с Катериной своими мыслями и переживаниями. И сейчас тоже хотел рассказать ей обо всём случившемся за этот невозможно долгий день. Она умела слушать, а проговорённая проблема часто переставала казаться неразрешимой. Мой мозг таким способом избавлялся от перегрузки, и получалось спокойно уснуть, отодвинув дела на потом.

— Расскажешь? — неуверенно поинтересовалась Кати, правильно оценив моё плачевное состояние.

— Пожалуй, только это и смогу, — вздохнул с сожалением, уткнувшись носов в шелковистые волосы. — Никудышный сегодня из меня любовник.

— Значит, будем разговаривать, — улыбнулась она. — Забирайся ко мне под бочок. И давай-ка я тебе, сперва, расскажу о нашей с Лоттой размолвке.

Удобно устроившись у меня на плече, Катерина положила руку мне на грудь и, бездумно водя по ней пальчиками, заговорила.

— Лотта была сегодня сама на себя не похожа. После того, как её испугал Натин, она включила режим «принцесса высокомерная» и никак не желала выходить из образа.

— Санари испугал Лоттарию? — удивился я. — Чем?

— Кем, — поправила меня Кати. — Он притащил порталом в гостиную проводника Лайди и стал вынуждать принцессу на беседу с этой девушкой, причём без свидетелей, подтверждая настоятельную необходимость в том твоей клятвой. Потом девица импульсивно пообещала обязательно спасти свою принцессу, чем окончательно добила Лотту. Лайди действительно могла бы увести принцессу из нашего дома без её на то согласия?

— А сама как думаешь? — вздохнул я, мысленно поминая Санари не добрым словом.

— Теоретически да, иначе Лоттария так не отреагировала бы. Но если ты разрешил им общаться, значит подстраховался. На что я и обратила Лоттино внимание, попутно выяснив у Лайди, а что она сама тебе пообещала.

— Ты у меня умница, — улыбнулся я.

— Знаю, — хмыкнула она.

А потом нахмурилась. И даже попыталась отодвинуться от меня, в попытке утаить добравшуюся до неё мигрень.

— Кати, — укорил я свою невозможную женщину, — как бы я ни устал, помочь тебе всегда смогу.

- Таки заметил, — расстроилась она.

— Не сопротивляйся, сейчас станет легче, — потребовал я.

— Май, перестань! Не смей меня лечить. Само пройдёт. Кто тебе поможет, если свалишься?

Катерина не была бы сама собой, если бы ни попыталась настоять на своём. Спорить с ней я не стал, коснулся губами лба и принялся осторожно массировать её пульсирующие болью виски.

— Ну, как? Больше не болит? — через несколько минут спросил я.

— Да, — с явным облегчением кивнула Кати. — Ты волшебник, Май. И жуткий упрямец!

Я только хмыкнул. Это кто из нас двоих упрямей?

Катерина, явно, поняла мою не высказанную мысль. Сверкнув глазами, потерлась о меня щекой, благодаря за помощь, а потом ощутимо куснула за подвернувшийся ей сосок, наказывая за проявленное упрямство.

Ах, так значит! Ну, держись, родная.

— Переборщил с лечением? — шепнул я и с удовольствием лизнул маленькое розовое ушко любимой.

— Мы уже не разговариваем? — не без ехидства поинтересовалась она.

Я рассмеялся и потянулся к её губам, которые стали сейчас для меня гораздо важнее, любых разговоров. Откуда и сила взялась. Ох, Кати, это ты у меня волшебница!

Катерина

Майлин лежал рядом со мной, стараясь сохранять неподвижность. И это у него даже получалось. Но я знала, что Май не спит. Моё заласканное и зацелованное им тело прибывало в блаженной истоме. Глаза закрывались, но он не спал, и я не могла уснуть.