Злоба из воспоминаний перенеслась в реальность, он схватился за рукоять меча. Девушка отпрянула. Он покосился на нее, не поворачивая головы. Неужели почувствовала? Ярость, как дым из жертвенной чаши, растворялась с ветром.

— Не волнуйся, никто тебя здесь не увидит, я проверяла. — Только и сказала она.

Мечник убрал руку. Глаза его сверкнули влагой.

— Я посижу тут, а потом снова наведаюсь к Ньябе, буду говорить с ним. Иди, и… вернись, пожалуйста. — Девушка потянулась к нему, и он не стал сопротивляться. Их губы прижались друг к другу, медленно раскрылись, давая свободу языкам. Тепло. Но вот она быстро отстранилась и исчезла за пологом из шкур.

Когда Аглая, пребывающая в состоянии эйфории, наконец решилась снова выглянуть наружу, Ноэля уже не было.

— Ну, как оно? Как она тебя вытащила? — Не унимался Сэм.

— Да разрезала стену и выпустила, делов-то.

— А что, так можно было? — Воскликнул Руди.

— Конечно.

— А мы, болваны…

— Каждый мыслит в рамках своих возможностей. Ничего не вспомнил про ту историю? — Сильвер подбрасывал в руке камень.

— Нет. Ничего.

— Странно. Я думал, здесь есть какая-то связь. Как с Рэйном.

— Видимо, нет.

— Спина что-то ноет. Волчьи шкуры были такими мягкими…

— С чего ты взял, что они волчьи, Сэм?

— Ну а какие еще могут быть шкуры у орков?

— Человек-стереотип.

— Но ведь они волчьи!

— Остановимся здесь. — Прервал их маг света. Он смотрел на лаз в горной породе, в котором все они вполне могли уместиться. Ущелье здесь было довольно узким, две стены песчаного камня уходили высоко вверх, под самое небо, кружа голову.

Глядя на это, Ноэль подумал, что они могли бы сейчас идти там, под самой Луной, борясь с совсем иными проблемами.

— Ты, как я вижу, полон энергии, Сэм, поэтому нести вахту будешь первым. Потом я, потом…

— Да не, я всю ночь просижу. Спать совсем не хочется.

— Уверен?

— Ага. Все эти сочные девчонки… Эх.

Руди запустил в лаз огненного мотылька. На камне заиграла тень.

— Ты, главное, разбуди нас, если спать захочешь. Не просри момент. — Сказал пиромант.

— Не просру.

На утро Ноэль обнаружил Сэма, прислонившегося к камню, но с широко открытыми глазами. Казалось, тот напряженно о чем-то думал, и, похоже, всю ночь. Мечник приподнялся на локтях.

— Что-то случилось, Сэм? — Воин не шевельнулся.

— Нет, ничего. Думаю, что пару десятков тысяч лет назад, когда вид людей только зарождался, наши предки и жили такой удивительной жизнью — ночуя под звездами, лежа на твердом, питаясь в перерывах между походами, умирая молодыми. В конце концов, предел мечтаний их далеких потомков, которых они, наверное, приняли бы за богов, оказаться в тех же, а, может, и более ужасных, условиях.

— Ты думал об этом всю ночь.

— Нет. Не только об этом. Мне почему-то очень захотелось понять, есть ли у меня какое-то предназначение. Ведь жить просто так — потому что можешь — скучно и нелепо. Ты сам что скажешь?

— Не знаю. Не думал об этом.

— И не надо. Будешь более цельным, не раздробленным. Хорошо быть камнем, как вот этот, — воин уперся носком в булыжник, — лежишь себе с сотворения мира, отколовшись от земной тверди. Абсолютная часть земной тверди, а та, в свою очередь, абсолютная и неоспоримая часть планеты, а та — своей звездной системы, а та — галактики, и так далее. — Сэм замолчал, взглянув на внимательно слушающего Ноэля.

— Только это нам нужно выстраивать цепочку, чтобы связать камень с бесконечностью вселенной, а тот сраный булыжник осознает эту связь напрямую, естественно; живет ею. И когда на него льет дождь или гадит птица, ему глубоко плевать, потому что он суть вселенная, а ее рассердить невозможно.

— Ты пучок подножной травы какой выкурил, что ли? Так огонь ведь единственный у меня. — Проснулся Руди.

— Да брось, Руд, ты ведь тоже все поймешь, если на миг отбросишь свой скепсис и нормально обдумаешь мною сказанное.

— Надо было дать тебе поспать.

Через десять минут группа собралась и двинула вперед по ущелью. Утро здесь было совсем не таким, к какому они привыкли в Гобби. Не пели птицы, не палило солнце, не пахло зеленью. Было прохладно и сухо, у них развилась новая фобия. То и дело они задирали головы высоко вверх, чтобы заметить то, что будет на них падать.

Ущелье обрывалось пещерой. Камень вокруг нее был искусно обработан, выполняя тончайшие узоры геометрических фигур. С новой силой они ощутили, зачем пришли в эти земли; события минувших дней забили их головы.

Это был ровный тоннель, прорубленный в скале. Никаких монстров, никаких ловушек, свет той стороны освещал каменный пол у них под ногами, и вот они уже вышли на бескрайнее поле трав, ласкаемое косыми лучами поднимающегося солнца.

Руди присел, провел рукой по макушкам податливых травинок. Изогнувшись, они отдали на свету синеватым оттенком. Пиромант поднял голову.

— Я видел это место в бреду. Мы почти на месте.

— Отлично, — сказал Сильвер.

Еще спустя час неспешной ходьбы они увидели огромную тень над горизонтом. Черная дымка возвышалась до самых облаков, подпирая небосвод. Там, вдалеке, небо отдавало сталью; надвигалась буря, и ветер, что дул в их сторону, не предвещал ничего хорошего.

Накрапывал дождик. Сперва мелкий, игривый и теплый, затем, когда небо над ними подернулось углем, более крупный, и, наконец, с первой трещиной, прочертившей небосвод, вода потоком хлынула на их головы. Грянул гром, утробно, раскатисто, высоко. Они сменили шаг на бег, бередя потяжелевшую от ливня траву.

Еще одна молния, почти в унисон с душераздирающим громом. Сколько бы испытаний они ни перенесли, сколько бы монстров ни видели, когда над головой разверзается само небо, сердце невольно ускоряет свой ход, а глаза ошалело мечутся в поисках укрытия. Ноэлю вспомнился тот самый день, когда он скакал за помощью к Рэйну, будучи ребенком. Захотелось сжаться, раствориться, превратиться во что-то микроскопическое, и оттого неуязвимое.

— Чертова буря! — Орал где-то рядом Сэм, пытаясь перекричать гром с ветром.

— Нужно как можно быстрее добраться до леса! Вокруг ничего, а мы обвешаны металлом! — Горланил Сильвер, подбегая к Ноэлю и хватая его за одежду. — Руди!

Пиромант тут же схватился за ремень на спине воина.

Бушующий шторм из травы, воды и грома озарили две короткие вспышки: белоснежная и огненная. И еще раз. И еще. Когда они выскочили из сгустков огня и света в четвертый раз, в нескольких метрах от них в землю ударила молния, выбив комья скрепленной корнями земли.

— Ничего, ничего! — Кричал Сильвер, и слова его уносились ветром куда-то вдаль. Казалось, они двигаются быстрее звука, и тот не в силах их догнать.

Они приближались к лесу. Дальние деревья его превосходили по размерам все мыслимые и немыслимые границы. Вокруг их верхушек то и дело вспыхивал свет, видимо, молнии были не в силах уничтожить этих исполинов.

Еще две небесные стрелы вонзились в землю рядом с ними, на мгновение ослепив их. Ноэль и Руди рухнули на землю, но тут же поднялись. Пиромант схватил его руку, и они исчезли в огненной пасти, что изрыгнула их уже на опушке, под щитом деревьев. Сильвер с Сэмом возникли рядом, рухнув без сил.

Они тяжело дышали, смотря на пройденный путь — бушующий океан сине-зеленой травы, пронзаемый белоснежными столпами; небесный огонь… Каждую секунду в поле ударяло несколько десятков молний, сотрясая мир. Небесный огонь…

Огненный маг поднялся на ноги и завороженно встал перед сумерками глубокого леса. Подошел к дереву, прикоснулся к коре.

— Взгляните!

Подойдя ближе, они обнаружили, что кора черной сосны сочится синей флуоресцирующей смолой, источающей слабый приятный запах.

— Это она. — Руди пятился, словно пытаясь охватить взглядом весь лес. — Роща Богов!

Ноэль взглянул на лица товарищей — уставшие, мокрые, осунувшиеся; но глаза их горели. Любопытством, страхом или решимостью — этого мечник определить не мог. Под раскаты грома, разрывающего равнину, они вошли в темноту леса, сулящего им все на свете.