— Согласен, ведь есть еще настройки растительности.

— Я оставил только волосы на голове. Даже бороду убрал.

— Ты смелый человек, Сильв. А я вот оставил пах и подмышки. Но именно пах, не подумайте, — уточнил Сэм.

— И в чем его смелость? — Спросил Руд, — я тоже все, кроме головы и бороды, убрал.

— Ну, как… Это же гейство.

— Чего? — Ухмыльнулся пиромант. — На дворе двадцать третий век, какое еще гейство. Каким образом волосяной покров тела может быть связан с ориентацией?

— Да это всем известно, что геи любят гладких и сами гладкие.

— Какой же ты все-таки болван, Сэмюель, — зевнул Сильвер.

Пиромант захохотал. К нему присоединился воитель. Он демонстративно расстегнул ремни нагрудника и снял рубаху, оголив мускулистый торс и подмышки:

— Вот так должен выглядеть самец, девочки.

— Чем больше на тебе волос, тем лучше ты будешь гореть.

Отсмеявшись, они перевели внимание на Ноэля.

— Ну, судя по всему, от бороды ты точно отказался, — сказал воитель, — а остальное?

— Ты что, забыл, что он амнетик?

— Черт, точно…

— Думаю, что такому любопытному парню, как ты, Сэмми, Ноэль не откажет и даст распробовать, какого вкуса у него сперма, — расхохотался маг огня.

Другая женщина принесла им тарелки с едой. Бобовый суп и мясо птицы с зелеными листьями неизвестного, но вкусного растения. И два кувшина —один с вином, другой с водой.

— Ну, что? Будем разбавлять, как мягкотелые греки с римлянами, или пить чистоганом, как настоящие варвары?! — Грохотал воин, когда Ноэль выбрался из шатра на свежий воздух.

Уже совсем стемнело, но огни деревни еще горели. Он неспеша шел между лачуг, из которых доносились веселые голоса подвыпивших орков. Дул легкий ветерок, навевавший умиротворение. Шуршал песок под ногами.

Найдя огороженное (надо же) отходное место, он приспустил штаны, тугая струя глухо врубилась в уже остывший песок. Покончив с этим, он услышал прямо позади себя тяжелое дыхание. Резко обернулся, инстинктивно опуская руки к ножнам. Тот самый громила. Орк несколько мгновений внимательно рассматривал его лицо, глаза его пугающе расширились.

— Так это все-таки ты, — сказал он негромко, скорее удивленно, чем злобно.

— Я… — Орк прервал Ноэля ударом в живот. Эльф осел, не в силах вдохнуть. Огни факелов, поставленных в стороне от нужника, на фоне нависшего над ним орка казались недосягаемыми. Замах — и танцор смерти погрузился во тьму.

Его разбудил громкий шепот и прикосновение холодных рук. Та зеленокожая девушка, что входила в шатер, склонилась над ним. Она окунала руки в сосуд с водой, а затем прикладывала их к его лицу.

Все еще отдавало в животе, но это было не главное. Ужасно болела щека, эльф хотел было дотронуться, но девушка его остановила.

— Я наложила мазь, кожа скоро затянется. Приложил он тебя хорошо, конечно, странно, что челюсть не треснула.

֫— По ощущениям треснула, — девушка лишь грустно улыбнулась.

Шепот снаружи затих, и в проеме шатра показались головы Сильвера и Руди.

— Что произошло? — Мечник привстал на подушках.

— Твое несуществующее прошлое снова нас преследует, — ответил Сильвер.

— Ничего не понимаю…

— Это все Ньябу, черт бы его побрал. Ничему не учится, — вздохнула девушка.

— Ньябу это тот орк, который меня вырубил? Что я ему сделал?

— А ты не помнишь? Тогда, и меня… Я думала, ты лишь делал вид, потому что вы гости. Потому что одни среди нас. Неужели орки для людей и правда все на одно лицо? — В ее словах чувствовалась печаль.

— Вовсе нет! — Вмешался Руди, — мы прекрасно вас различаем. Ноэль, скажи уже ей.

— Сказать? Что он должен мне сказать?

Мечник поморщился. Каждое слово отдавалось в голове болью.

— Я потерял память. Знаю только свое имя. Если мы встречались с тобой хотя бы неделю назад — прости, я тебя не вспомню.

Орк дотронулась кончиком пальца до белесой полосочки кожи, пересекавшей ее щеку и мякоть губ.

— Тогда неважно. Это наши дела. Я все исправлю, обещаю!

— Идет. — Тихо сказал Сильвер.

Мужчины отошли, пропуская в шатер огромную тень Ньяба. Разглядев их, орк поморщился.

— Аглая! Оставь это ничтожество! Ему все равно не жить.

— Это не тебе решать. — Холодно ответила девушка.

— Почему ты сидишь здесь? — В голосе орка слышалась обида.

— Потому что все заслуживают милосердия.

— ОН НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ! — Здоровяк одним движением отшвырнул девушку и пнул тарелку с водой, обрызгав Ноэля. И снова за его возвышающимся силуэтом напрягшиеся Руди с Сильвером казались эльфу недосягаемо далекими, миражными.

— Ньяба! — Закричала Аглая.

Грудь рассвирепевшего орка тяжело вздымалась, кулаки были крепко сжаты.

— Конечно, ты за него заступаешься… Ты ведь была тогда еще маленькой.

— Именно потому, что все помню, я и заступаюсь. Мне было одиннадцать.

— Всего-то… Тогда я тем более тебя не понимаю. Ну да ладно. Хорошо бы прикончить его прямо тут.

— Ты и так уже показал себя. Напал со спины. Когда он справлял нужду. Так поступают воины?

Орк хрустнул челюстью.

— Не имеет значения. Взгляни на него — насекомое. Сражайся мы в честном бою, ничего бы не изменилось. Важно ли таракану, с какой стороны на него опускается сапог? В любом случае, конец один.

Несмотря на то, что сила Ньяба равнялась ста восьмидесяти, мечник все же спросил охрипшим то ли от страха, то ли удара голосом:

— Что я сделал тебе?

Громила развернулся к девушке.

— Он даже не помнит этого…

— Он ничего не помнит. Он потерял память.

— Как удобно, — ухмыльнулся орк, — небось после моего удара. Тем хуже для него. Так и не узнает, за что умер.

Сильвер с Руди вошли в шатер.

— Ну и что вы сделаете? Что? Щенки!

— Ньяба! — Девушка встала и подошла к нему.

— Ладно! Я чту традиции, и подчинюсь решению Совета. — Он развернулся и стремительно вышел, задев плечом пироманта.

— Что нам делать? — Спросил Сильвер, присев рядом с мечником.

— А где Сэм?

— В гостевом шатре. Решили, что мы вчетвером слишком опасны. А втроем вроде как нет. — Ответил маг огня.

— Тогда ладно. Я не знаю, что делать. Мы и вправду слишком слабы. Мы ничего не можем. Что с ними будет?

— Ничего. Пойдут, куда хотели, — ответила девушка. Лицо ее было напряженным, на лбу выступила испарина.

— Что он сделал-то? Хоть ты расскажи, — попросил Сильвер.

— Он… — Аглая снова дотронулась до нижнего шрама, — Он сделал то, что на его месте сделал бы каждый.

Это была небольшая деревенька близ Таунсвэйра, что стоит на берегу Оакир, реки о трех рукавах. Вы знаете, Оакир впадает в южное море, и он достаточно глубок, чтобы по нему могли пройти большие торговые суда. Речные города всегда были богаты, там полно купцов и просто зажиточных людей, — девушка перевела дыхание, — вы видите нашу деревню, мы живем тихо и никого не трогаем, но не всех наших братьев устраивает такая жизнь.

Нас было трое — я, Ньяба и Гюиль, мои брат и сестра. Мы не знали своих отца и мать, и были готовы на что угодно, лишь бы иметь свой клан. Те орки, что подобрали нас совсем маленькими, жили грабежом и убийствами. Вот и в тот вечер они отдыхали в лесах возле Таунсвэйра, планируя очередной набег. Ньяба потащил нас в деревню, посмотреть на тамошних людей, подрезать чего-нибудь. — Девушка глубоко вздохнула. — Не пойди Дерек с нами, все было бы по-другому. Но он пошел… Дерек был старше нас и уже участвовал в разбоях. В общем… Он выловил какую-то девчушку и принялся ее насиловать. Прямо у нас на глазах. Она была примерно нашего возраста. Мы с Гюиль плакали, а Ньяба просил нас не шуметь и умолял Дерека закончить все это быстрее. — Аглая сжала губы. — Сами понимаете, если бы Дерек оставил эту девочку в живых, уже через пару часов из города пришел бы отряд и прочесал весь лес, а торговцы наняли бы половину гарнизона для защиты своих богатств.