— Остальных можно не тревожить, думаю. — Сильвер мягко опустился в кресло. — Мы готовы к вашему рассказу.

— Хорошо. — Рэйн немного помолчал, вертя в руках какую-то деревянную щепку. — Несколько дней назад в Аррелионе появилась уйма народа, ведущая себя очень странно, будто они не из этого времени. Или даже не из этого мира. Что еще более странно — горожане во всем потакают их прихотям и подыгрывают. Знакомая ситуация?

Все кивнули.

— Наблюдатели сообщили, что почувствовали мощную вспышку темной энергии как раз в это время. Однако, каким бы сильным ни было колдовство, рано или поздно всему приходит конец. Результат — вы здесь. К сожалению, Солнцеликих не слишком заботит ваша судьба, а потому выяснить все более подробно доверили простым светорыцарям вроде меня.

— Светорыцарь? — Переспросил Андерсен.

— Низший ранг поборника света.

— А Солнцеликие — это…

— Светорыцари — самые слабые из тех, кто решил посвятить свою жизнь борьбе с тьмой. Далее идут паладины. Затем Светорожденные и, наконец, Солнцеликие.

— По-моему, «Светорожденный» звучит лучше, чем Солнцеликий, — сказал Сильвер.

— Есть в этом что-то, согласен. Но тут уже дело не в красивом словце — это первое, что приходит на ум, когда их видишь. Может, когда-нибудь и вам доведется.

— Хорошо, — вставил Кадиэл, — и что вы намерены с нами делать, раз уж вас послали с нами разобраться?

— Верну всем память.

Кадиэлл угрюмо хмыкнул.

— Ты ведь как-то вспомнил меня, правда? — Повернулся светорыцарь к Ноэлю.

— Да, вспомнил. Незадолго до твоего появления у меня случилось видение. Глубокое и яркое — будто я заново прожил те события.

— Какие? — Тихо спросил Рэйн.

— День, когда погибла моя семья. Ты тоже там был.

Рыцарь медленно закрыл глаза.

— Но ничего больше. Моя память по-прежнему хранит очень немногое.

— Скорее всего, это мое влияние. На данный момент я сильнейший из светорыцарей, мое приближение могло спровоцировать твой разум на движение. И вспомнил ты — самое значимое событие своей жизни. Да и моей тоже.

— Ну а остальным вы как поможете? — Вмешался гильдмастер.

— Они сами себе помогут. Вам следует отправиться в Богорощу, добыть там Чашу Вечности — артефакт, способный возвращать утраченное. Он вернет ваши воспоминания. Потерянные. Истинные.

— И вы нас туда поведете?

— Нет, я не имею права.

— Не имеете права помочь? Вы же вроде говорили, что ратуете за свет…

— Этого места нет на картах. К нему нет дорог. В него нельзя «отвести». — Тихо говорил Рэйн, будто повторяя слова давно услышанной легенды. — Ее могут найти лишь те, кто в ней действительно нуждается. Мне она не нужна, в отличие от вас. Вернув память, вы обретете смысл жизни, который сейчас у вас сводится к выживанию. Так ведь?

— Да, к сожалению. — Кивнул Сильвер.

— А у меня есть дела поважней. — Добавил гость.

— Какие, если не секрет? — спросила Лаурен. Голос ее немного дрожал. Она произнесла это дерзей, чем ожидала.

— Нужно найти виновных. Может быть, кто-то из Древних набирает силу… А может… Хотя, вряд ли подобное могла вытворить группа. Мда, вряд ли…

— Что еще за Древние? — Спросил Ноэль.

— Забытые боги. Думаю, из названия и так понятно, насколько они сильны. Но на то они и забытые, что их давно никто не видел. Но это не ваша забота. И даже не моя. — Рэйн наклонил голову, — Великое зло кажется таким ужасным, таким непреодолимым. Роковым. — Мужчина ухмыльнулся. — А на деле самое ужасное всегда происходит здесь, на земле. Жизнь маленьких людей полна трагедий.

Все молчали, каждый по своим причинам. Кто-то обдумывал сказанную рыцарем информацию, силясь вообразить себе мир, в который попал. Кто-то погрузился в пучину размышлений о добре и зле, навеянных словами Рэйна.

Стемнело. Вокруг дома авангардистов вновь стало пустынно, люди разошлись. Ноэль, Лаурен и Рэйн неспешно шли по улице, притягивая взгляды редких прохожих. Мечник думал обо всем, что сегодня случилось, что скажет Лаурен, когда они останутся одни. Она, конечно, скажет, что это лишь очередная уловка игры. Что вспомненное Ноэлем — фантом, иллюзия, приведет в пример ящеров; все это он уже знал.

Светорыцарь сказал, что будет спать на улице — так привычней. Они не имели ничего против. Он мог бы спать и в доме авангардистов, в одной комнате с Кадиэллом. Все равно они никак не смогли бы остановить его в случае чего.

— Спокойной ночи, малыш, — пробасил Рэйн, облокотившись о стену, — утром мысли будут ясней, и все станет легче. Не думай сейчас ни о чем. Ночь дана нам для отдыха, не лишай себя этих драгоценных часов.

— Доброй ночи, Рэйн. — Тихо сказал Ноэль.

— Думаешь? — Ноэль провел рукой по ее волосам. Подзажившие раны на груди ласкал легкий ветерок, что проникал сюда с улицы.

— Да. Это все сделано для того, чтобы мы еще сильней влились в игру. Вот насколько хорошо ты помнишь то свое видение?

— Некоторые фрагменты я вижу до сих пор, когда моргаю.

— А ощущения?

— Это сложно передать словами, Лаурен. Я помню, что чувствовал тот маленький мальчик, его слезы, но в то же время я лежу здесь, с тобой. И я уже давно не тот ребенок. Это сложно. Я ведь ничего не помню.

— Все равно, если ты и вернешь воспоминания, то искусственные.

— Пусть так. Мне для счастья нужно немногое. Быть живым и сжимать твою руку.

Девушка блаженно улыбнулась. Ноэль обнял ее. Она закрыла глаза и, кажется, вознамерилась заснуть в его объятиях. Он смотрел на ночное небо, пролетающие кометы.

Он солгал. Если подумать, по-настоящему счастливым он ощущал себя лишь в те краткие секунды, когда они стояли полуживые, снова одолев кого-то. Когда клинок, грозивший оборвать нити их жизней, наконец-то исчезал, после долгой борьбы на грани, когда все миновало. Вот тогда было счастье и покой, но подобное свойственно всякому человеку. Впрочем, человек ко всему привыкает, и, может быть, ему удастся привыкнуть и к этому миру. А ведь ему, лишенному памяти о былом, должно быть легче всего. Но нет. Мечник поцеловал девушку в плечо и закрыл глаза.

Змеей выскользнув из-под одеяла, он спустился вниз и вышел на задний двор. В лицо дунул свежий воздух, пропитанный влагой тумана и прохладой росы.

— Привет, малыш. — Услышал он низкий голос. На траве, примостившись у стены, сидел Рэйн.

— Как спалось? — Спросил мечник, окатывая лицо и шею остывшей за ночь водой.

— Хорошо. Всегда хорошо. На самом деле, я почти не сплю. Так, часик покемарю — и ладно.

— Почему так?

— Хотел бы я сказать, что зло не дремлет, а, значит, и нам не положено. Но все гораздо проще — таковы особенности моего нынешнего организма. Скоро мне принимать сан паладина, и спать я вообще перестану.

— Действие магии Света?

— Да. Что поделать. — Он пожал плечами и улыбнулся.

— А твое тело?

— Так ты заметил. — Мужчина провел рукой по высоким травинкам, сбивая с них сверкающие капли.

— Ты можешь не говорить.

Мужчина поднялся. Рубаха и плащ, в которых он все время был, тряпки, туго стягивающие предплечья, не могли утаить от глаз Ноэля симметричных неровностей, покрывающих тут и там все тело Рэйна. Что-то вроде доспеха.

Рэйн одним движением развязал ткань на левой руке, та под напругой мускулов быстро размоталась и спала. Закатал рукав. Из его кожи в самом деле выглядывали элементы бронзового доспеха. Вернее, это осколки доспеха.

— Драконы, что б их. Меня еле выскребли из этой брони, а вот эти части вошли уж слишком глубоко. Сейчас они — часть меня. Сросшиеся с костью, крепче кости. Я всегда был слишком занят, чтобы заняться ими всерьез, и теперь ношу с собой, как память.

— Зачем воину света сражаться с драконом?

— А ты думаешь, нас волнуют только вурдалаки да демоны? — Мужчина хмыкнул. — Нет, Ноэль. Многие из нас сражаются, чтобы заработать на хлеб. Конечно, тот случай с драконом был из ряда вон. Я защищал кое-кого. И не смог. — Он посмотрел Ноэлю прямо в глаза. — Снова.