— Ноэль? — Спросила она вдруг.

— Да?

— Что нас ждет?

— Если бы я знал.

— Подумать только, еще пару дней назад ты пришел к нам юным утенком, без сомнений — способным, но все же неопытным. И вот сейчас я лежу в твоих объятьях и наконец-то чувствую, что можно побыть слабой. Мне этого очень не хватало.

Эльф усмехнулся.

— А я впервые чувствую себя сильным. — Солгал он.

— Надо спать. Завтра новый день, новые испытания.

— И новая ночь.

— И новая ночь… — Девушка лизнула его щеку и перевернулась на спину.

Пещера змеелюдов по-прежнему болезненно отдавалась в их воспоминаниях, так что приближаться к ней снова никто не хотел. Логично было бы разведать, куда вел тот второй, «сухой» ход, но память об ужасе, таящемся в темноте, была еще слишком сильна. А потому они дожидались, пока Андерсен не найдет еще чего-нибудь. В конце концов, как бы ни прижали их обстоятельства — никто из них не был воином. Обычными людьми — да, но не теми, кто, не опуская глаз, пойдет навстречу смертельной опасности.

Поговорив с восстановившимся Сильвером, Ноэль вышел из особняка. Вечернее небо, подернутое серостью натуженных влагой облаков, давило на голову. Тянуло домой, только дома не было. Вздохнув, Ноэль оглянулся на здание, из которого только что вышел.

Увеличив силу, он разбежался и подпрыгнул почти на высоту собственного роста, схватившись за одну из колонн, что подпирали выступающий фасад дома. Рывками он пополз по колонне вверх, отпрыгнул от нее еще выше, зацепившись за статую горгульи. Еще усилие — и он уже стоит на ее щербатой макушке. Тяжесть собственного тела казалась не больше стула. Неужели все воины ощущают подобное? А что будет, когда их сила перевалит за две сотни?

Еще один прыжок, несколько пируэтов, и вот он уже на втором этаже. Дом Сильвера стоял на отшибе, и вряд ли кто мог видеть сумасбродства Ноэля.

Последнее усилие — успев схватиться за парапет, он рывком перемахивает через него. На крыше было пусто, кроме белых пятен птичьего помета, ее ровный каменный настил ничего не тревожило. Зато отсюда просматривалась большая часть деревни. Мечник подошел к краю и посмотрел вниз. По улице медленно шла девушка-орк. Та самая, чьего парня, Юру, кажется, пещеры прибрали первого. Надо же, ей удалось выбраться. Наверное, для нее так только хуже.

Смотря ей вслед, мечник размышлял, могут ли ящеры выбраться на поверхность. Теоретически, им ничего не мешало. Если эта игра сделана так, чтобы быть максимально похожей на жизнь, то такой вариант вполне возможен. Конечно, особенности физиологии могут их сдерживать, но кто знает их физиологию.

Ноэль уселся на самом краю. Заходящее солнце окрасило небо над лесом в розовое. Накрапывал дождь, но мечник и не думал уходить. Пусть вода смоет набежавший за долгий день тягостный зной, пусть наполнит воздух такой влагой, чтобы грудь еле вздымалась. Игроки, что заняли окрестные поля, тоже не думали никуда уходить, да им и некуда было.

Вода размочила декоративные вставки дома, и Ноэль почувствовал запах мокрой древесины. Очень приятный аромат, на сердце вдруг стало тепло и свободно, однако забилось оно быстрее обычного. Ноэль выпрямился, вдыхая сильней миазмы моченого дерева. Это не просто вкусный аромат, — подумалось эльфу, — этот запах многое значил для него когда-то. Дерево. Дерево… Ноэль прикрыл глаза, слушая тихую песнь робко падающего на землю дождя.

Слепящая молния прорезала небеса, на несколько мгновений обогнав разъяренный гром. Слабый, почти немой дождь тихо бил по многочисленным крышам, мягко падал в опилки. Запах страха перед мощью стихии смешался с ароматом мокрого дерева.

— Пойди, закрой сарай, пока я инструменты отношу. Гроза надолго, все равно уже не поработаем! — Кричал сквозь ветер мужчина.

Маленький остроухий мальчик с большими глазами, кивнув, побежал к огромному складу, который отец ласково называл «сараем». Две большие створки были бесстыдно раззявлены игривым ветром, то и дело хлопая о стены. Ноэль кое-как закрыл их, напоследок окинув полутьму склада хозяйским взглядом, поднял с земли тяжелую цепь с замком и ловко защелкнул его маленьким ключиком. Ему очень нравилось работать с железными инструментами, ощущать в руках приятную тяжесть, чувствовать, как в этой громоздкой коробочке ворочается некий механизм, что не дает цепям разомкнуться. Ему даже не столько хотелось знать, как именно он работал, сколько просто держать его в руках. Ворочать ключ.

— Ноэль!

— Иду! — Крикнул он и неуклюже, как все дети, побежал между одиноко стоящими верстаками, что за своей ненадобностью были выброшены из-под крыши «сарая», гнить под дождь.

— Запрыгивай. — Как пушинку, одной рукой отец поднял его и усадил перед собой.

— Давай потихоньку, родной. — Мужчина дернул поводья, и гнедой жеребец припустил трусцой по витиеватой тропе, что тянулась через лес.

Здесь пахло иначе — хвоей и шишками. Шелест воды о множество мелких препятствий баюкал, крепкие руки отца по бокам внушали чувство защиты. Скоро они будут дома.

Миновав лес и поле, над которым сверкали молнии, они наконец добрались до одинокой усадьбы. Едва отец поставил Ноэля на землю, как мальчик ринулся к воротам, которые почему-то были открыты.

— Стой. — Мужчина наскоро привязал коня к ближайшей свае. Лицо его вдруг сделалось тревожным. Ноэлю сразу стало не по себе.

— Не беги вперед, подожди.

— Хорошо…

— Не отходи от меня, — тон, которым это было произнесено, не оставлял выбора.

За воротами виднелась парадная дверь, тоже настежь распахнутая. Мужчина огляделся вокруг, потирая бороду.

— Жди здесь. — Тихо сказал он и побежал в дом.

Замерев от страха — передавшегося от отца, и перед неизвестностью, — мальчик весь превратился в слух, готовый различить любой шорох сквозь барабан ливня. Какое-то время ничего не происходило, мучительно тянулись мгновения, но вскоре кто-то закричал. Рядом с входной дверью что-то тяжело грохнулось на пол, и воздух прорезал вопль отца:

— Рэйна! Ребят! Всех! Умоляю!

Ноэль оцепенел, не зная, что делать. В дверном проходе показалась голова отца, лежащего на полу. Он корчился от боли и стонал. На какое-то мгновение мужчина пришел в себя и посмотрел на сына — в его широко раскрытых глазах читался ужас, но он смог его пересилить, пусть и лишь на какие-то секунды:

— Бе-ги, — прочитал Ноэль по губам, и слова эти громче грома прогремели в его сознании.

— О, эльфиек у нас давно не было, — донесся до его слуха отвратительный пьяный голос.

Струйка слезы слетела с лица мальчика на бегу — речь шла о его матери.

Кое-как он взобрался на коня, хлопнул по холке, выплевывая из себя сквозь рыдания: «город, город», Умный конь все понял и помчал галопом по нужному направлению, прижимая уши и жмурясь каждый раз, когда Господь ударял в ладони где-то наверху.

Он быстро разыскал трактир, в который отец иногда брал его с собой по выходным. Упав с коня в жирную грязь, Ноэль поковылял к двери. Поскальзываясь, едва разбирая дорогу от неперестающих слез с дождем, мальчик распахнул двери питейного заведения.

Увидев знакомые спины, он подбежал к мужчинам, сидевшим за сдвинутыми столиками, однако быстро понял, что обознался.

— Ноэль! — Крикнул кто-то позади.

Обернувшись, мальчик увидел Сэма — одного из работников отца, а с ним и еще кучу народа.

Услышав голос Ноэля, увидев его заплаканное лицо и вымазанную грязью одежду, мужчины сразу же затихли. Хватило и пары слов, чтобы лесорубы с грохотом повскакивали со своих мест и выбежали во двор. Заржали кони на заднем дворе.

— Оставайся здесь, с Рэйном. — Приказал мальчику Сэм, уходивший последним.

Вскоре посетители вернулись к своим делам, и минутная тишина уступила место алкогольному гулу. Но мальчику не стало легче, он знал, что на счету каждая секунда, что взрослые могут не справиться.