Элисон поставила поднос с тостами и чаем на стеклянный журнальный столик и осмотрела свой родной дом, в котором собрались мебель из всех возможных эпох.

Маленькая гостиная с камином с семидесятых, посреди которой стоит викторианский шкафчик из красного дерева, современный дубовый гарнитур с небольшими лампами, которые перегорели еще до того, как они переехали на север. Ее отец, Дерек, никогда не умел расставаться со старой мебелью, постоянно накапливая их в квартире. Сейчас его ум и вовсе превратился в совокупность бессвязных мыслей, что она ясно видела с его разговора с ее братом, Калум.

- Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься? По-твоему, я вчера родился?

Калум презрительно смотрел на него, словно говоря: «Если бы ты родился вчера, нам бы всем лучше жилось».

- Отвечай!

Калум молчал: за все время с тех пор, как умерла их мать, он разве что пару слов сказал. Элисон знала, ему плохо. В любом случае, она сочувствовала своем брату, ненавидя то, как вел себя с ним отец. Она всегда считала его умным человеком, но гнев и отчаяние превратили его в настоящего идиота. Если бы он только знал, как по-странному выглядит в окружении этих украшений, висящие над камином, в этом шотландском пледе, которым окутал свои худые плечи?

Дерек вылил на сына следующую порцию назойливых клише:

- Я не хочу, чтобы ты допустил те же ошибки, допущенные мной твоем возрасте.

- Это нормально, Кале, - вмешивается Элисон в разговор, чтобы поддержать отца. - Естественно, что отец беспокоится ... да, папа?

Дерек Лозински не обращает внимания на старшую дочь, сосредоточившись на сыне.

Калум тайком смотрит беззвучный телевизор, где Даффи-Дак в очередной раз обводит вокруг пальца свинью.

- Ты же знаешь эту компанию. Проблемы. Большие проблемы. Я и сам это знаю. Вот увидишь!

С этим нельзя было спорить. их отец постоянно утомлял Элисон своими бесконечными воспоминаниями о своей молодости. О засаде на Кроуфордском мосту, на Босвел-стрит; стенка на стенку, затем - погоня за фанатами «Рейнджеров». Калум тоже был на последнем событии, он ещё острым краем камня порезал себе руку. Когда она просила брата рассказать его версию, он не отрицал слов отца, но подчеркивал, что Дерек и его тупой друг не могли принимать в этом участия, только фанаты и их компания.

Калум взял пульт, чтобы переключить на другой канал. Элисон посмотрела на экран.

Почему эта старая разрисованная шлюха читает новости в полдень? Удивительно, она обычно работает вечером.

- С кирпичом в руке! Собирался уже швырнуть ее в толпу! - кричит Дерек к Элисон.

Она послушно качает головой, хотя и не может представить себе своего брата с кирпичом в руках.

Когда Калум смотрит на отца, Элисон почти слышит, как тот думает: «Камень, ты, старый дурак, а не ебаный кирпич».

Дерек вздрагивает, устало качая головой.

- Борстал, вот что тебя ждет.

- Сейчас такие учреждения называют исправительными школами, - сообщает Калум.

- Не умничай! Неважно, как их называют, ты больше не будешь участия в таких мероприятиях!

- Я ни в чем не участвую! Только хочу новости послушать…

Калум смотрит сюжет о месте, которое Элисон очень хорошо знакомо. Это – ресторан «Грейпз», неподалеку от Банана-Флэтс, где жил раньше Саймон. Она слушает голос диктора Мэри Маркес: -... начали новую кампанию с целью спасти владельцев местных пабов от насилия.

Затем показывают этого старого, хозяина одного бара, который сидит в инвалидном кресле, с кривой улыбкой рассказывая о дне, когда какие-то мудаки избили его и забрали всю выручку. Элисон уже слышала об этом случае - говорят, это были какие-то трое ребят из Драйло, но их так и не нашли.

Затем они снова переключаются на строгого полицейского, Роберта Тоула с Лотианской и пограничной полиции.

- Это только один из тревожных случаев, которые стали известны в последнее время, когда состоятельных членов общества жестоко бьют и грабят в собственных заведениях среди бела дня. В следующем случае из-за травм, полученных в результате нападения, жертва осталась инвалидом и не может продолжать работу в инфраструктуре, больше не может чувствовать себя в безопасности в своем же заведении. К несчастью, те из них, которые работает с наличными, особенно часто страдают от подобных налетов.

Здесь камера переключается на раздавленного и меланхолического Диксона, который подавленно сообщает: - Я только хотел заниматься своей работой ...

Затем показывают реку Уотер-оф-Лейт, лучи солнца играют в спокойных течениях, и камера медленно переходит к старой, заброшенной фабрике, которая стоит на берегах реки, после чего, в конце концов, показывают Мэри из студии. .

- Очень грустная история, - сочувствует она. - Но нам пора перейти к спортивным новостям; сегодня наш спортивный выпуск посвящен обзору футбольных событий. Том?

- Именно так, Мэри, - радостно соглашается непринужденный моложавый парень в костюме, - и сейчас перед вами Джон Блекли из «Хиббс», перед которым стоит непростая задача обойти непобедимого абердинца Алекса Фергюсона.

Но если тренер «Хиббс» и нервничает перед такой перспективой, он прилагает значительные усилия, чтобы успешно скрыть это ...

Камера переключается на господина Слупа с фирменными седеющими рыжими волосами. Элисон помнила, как однажды он приходил в их школу и раздавал какие-то подарки на День спорта. Но сейчас она радовалась только потому, что «Хиббс» отвлекли отца и сына от их ссоры и они заключили временное перемирие.

Элисон не понимала образа жизни брата. Он сначала тратил кучу денег на дорогую одежду, затем стал участвовать в уличных драках, что казалось ей порочным и унизительным. Отец начинал беситься сразу, как видел ценники на одежде сына. Он даже признался однажды, что каждый раз, когда видит, как глаза сына выглядывают из-под этой девчачьей челки, он еле сдерживает себя. Ему сразу хочется схватить ножницы и укоротить эти бесовские волосы. Есть в них какая-то дерзость, объяснял он.

В любом случае, Калум и Мхаири прошли через настоящий ад. Они были молодые, обозленные и напуганы. «Да и мне не очень лучше», - думала о себе Элисон, листая страницы журнала.

Только завершились новости о «Хиббс», Элисон увидела, как Дерек глубоко вздыхает, чтобы успокоиться, но опять напускается на младшего:

- Ты не пойдешь на футбол. Я не хочу, чтобы ты участвовал в этих ... - Он как бы сплевывает последние слова: - ... массовых мероприятиях.

- Я просто хочу посмотреть с друзьями футбол.

- Да, как в тот раз, с камнем в руке? Нет, я не позволяю. Тебе только пятнадцать, и ты живешь в моем доме. Господи, если бы твоя мама была с нами ... – Здесь Дерек резко останавливается, мечтая о том, чтобы забрать назад свои слова.

- Но ее нет! - Калум встает, выходит из гостиной и шагает по лестнице в свою комнату.

Дерек тихо произносит имя сына, но его голос тонет в дыхании. Он поворачивается к Элисон и ошеломленно ведет плечами:

- Не знаю, что с ними делать, Элисон, действительно не знаю.

- Они придут в себя. На все нужно время.

- Слава Богу, хоть с тобой все в порядке, - говорит Дерек и добавляет с гордостью: - Ты всегда была такой умной, такой благоразумной девочкой ...«Ты же нихуя обо мне не знаешь», - полагает она и слышит будто со стороны свой слабый протест:

- Но, папа ...

- Ты всегда была моей умницей. Ответственной. Вот и сейчас помогаешь мне. Не Калум и не Мхаири - им это кажется слишком сложным. Я действительно беспокоюсь, - качает головой Дерек, - кажется, у нашего малого совсем крыша поехала.

- А разве ты сам не так вел себя в его возрасте? Сейчас все ребята фанатеют от новой одежды, нового сленга, разной музыки, но это даже не самый серьезный момент в его поведении. Пожалуй, среди них найдется один какой-то чудак, который пронесет эти увлечения через всю жизнь, но на каждого такого психа приходится дюжина нормальных, просто переживают такой период и становятся обычными людьми, которым просто будет что рассказать своим внукам.