Я возвращаюсь к машине. Нелли читает газету «Рекорд» и жует булочку с беконом. Мудак, даже не признался, что затарился булками. А могли бы сейчас оба сидеть с газетами и жрать ебаные булки с беконом! Вот подонок. Я говорю ему отвезти меня опять к тому пабу. Он хмурится и спрашивает:

- Сила сказал настоять?

- Ничего мне Сила не сказал, - отвечаю я, и он, в конце концов, закрывает рот.

Нелли медленно кивает головой, он поражен, но ничего не говорит. Он откусывает вкусный кусок от булочки. Знает же, мудак, что это означает только то, что я - главный кореш Силы на Лейте, а не он, даже принимая во внимание то, что для меня это совершенно неважно. Когда мы подъезжаем к пабу, я говорю ему не глушить ебаный мотор.

Я захожу в бар и нахожу Дикки в глубине его подсобки.

- Все улажено, не будет у тебя никаких игровых автоматов.

- Спасибо, сынок, но не надо было тебе наживать проблемы, - чуть не плачет он, снова вспоминая о моем дяде, маме, бабушке, пока я не бью его по голове.

Его очки оказываются на полу, а я хватаю его за старую, морщинистую шею, дубася его о стену.

- А-а-а ... A-а ... Фрэнк ... Я куплю его ... Куплю авто ...

- МНЕ ПОХУЙ, КУПИШЬ ТЫ ЕГО ИЛИ НЕТ! - кричу я, а потом вдруг мой крик превращается в шепот: - Говорю тебе - я все устроил!

- И-и-и ... И-и-и-и-и ... Фрэнсис ... Нет ...

- Но ты - закрой рот и не говори лишнего о Силе, никогда, - я швыряю старика на стол и бью его по ребрам. - Этот ебаный автомат - последнее, о что тебе надо беспокоиться! Понятно?

- Понятно, - из последних сил выдыхает старый мудак.

Я бью его ногой в живот, он громко стонет и начинает блевать. На самом деле, ничего такого он бы и не сделал, но я ненавижу его за то, что из-за него я оказался в таком сложном положении. Поэтому он получает по заслугам. Чуть позже я вспоминаю, что это - мой старенький дядя Дикки, человек, водивший меня в кино и на футбол, в то время когда моему отцу всегда было насрать на меня. Я не мог просто взять и уйти. Поэтому я помогаю ему встать и найти очки, придвигает ему стул.

- Извини, Фрэнк ... Извини, что ты из-за меня так пострадал ... - скулит он.

Я чувствую какой-то мерзкий запах и понимаю, что этот старый мудак обоссался. Как ебаный младенец! Ебаный старый подонок! Огромное, черное, влажное пятно расползается по его яйцам и бедрам. Девушка из бара вообще выглядит так, будто обосралась.

- Как вы, мистер Элис, все в порядке?

- Ничего ... Все в порядке, Соня ... Стань за стойку, пожалуйста.

- А что, блядь, он выглядит так, будто у него, сука, все в порядке? - кричу я на эту тупую шлюху. - Он упал и сильно ударился. Я отвезу его в больницу.

Я сначала веду старика в туалет и говорю ему привести себя в порядок, а потом провожаю его к двери и сажаю в машину. Нелли удивленно смотрит на нас.

- Старый Дикки испугался и наделал в штаны, - объясняю я.

Нелли молчит, но по его лицу я вижу, что он не очень расстроен из-за этого. Вот блядь. Сплошное разочарование, этот старый мудак.

 Сидя за кухонным столом, Кэти Рентон молча смотрит на стену перед собой, куря сигарету и делая вид, что читает газету «Радио Таймс». Ее муж Дэйви слышит собственное дыхание, тяжелое из-за усталости и стресса. Эти звуки заглушают даже бульканье кастрюли на плите. Такое впечатление, будто само время колеблется, слабое и безрадостное, как и они сами. Молчание жены еще больше разбивает сердце Дейви, оно кажется ему даже коварным и вероломным, чем ее постоянные слезы и мучительные монологи. Стоя на пороге и ковыряя старую краску на раме, он задумался о том, что на самом деле их всех связывал между собой лишь малый Дэйви. Теперь его больше нет, и Билли, безработный и неустроенный в гражданской жизни с тех пор, как вернулся из армии, нажил себе проблемы с полицией. А о Марке он даже думать не хотел, как и о том, что он делает в Лондоне.

Его средний сын стал ему совсем чужим. Когда он был еще ребенком, казалось, что у Марка есть какое-то напускное, но неоспоримое легкомыслие, что это именно в нем воплотились лучшие черты его и Кэти. Но были у него и недостатки, довольно странные и сразу заметны. В нем не было открытой агрессии Билли, но часто Марк казался невероятно, бесчеловечно холодным. Он странно себя вел с малым Дэйви, который в равной степени вызвал в нем сразу отторжение и увлечение. Когда он повзрослел, его скрытая сущность приобрела безукоризненный расчет. Дэйви Рентон оптимистично верил в то, что каждый из нас достигает определенного момента в жизни, когда мы начинаем хотеть стать лучше самих себя. С одним из его живых сыновей этого не произошло. Теперь оставалось надеяться только на то, что к этому переломному моменту они не зайдут так далеко на своем ложном пути, чтобы не суметь вернуться обратно. Что он понимал, так это злость Билли и Марка. Проблема в том, что он слишком хорошо их понимал. Сам он злился на свою любовь к Кэти, думал Дэйви, созерцая голубой дымок, который слетал с кончика ее сигареты. Он и сам часто пользовался этим средством убежать от реальности.

Встревоженный из-за кучи грязной посуды, которая накопилась в раковине с холодной, стоячей водой, Дэйви сам взялся мыть ее, он все тер и тер тряпкой этот проклятый фарфор и алюминий. Потом вдруг почувствовал то, чего давно уже не чувствовал - руки жены, которые обняли его за широкую талию.

- Извини, - нежно прошептала она, уткнувшись лицом ему в плечо. - Я немного растерялась.

- Время - лучшее лекарство, Кэти. Я и сам знаю все, - говорит он, проводя пальцем по вене на ее руке.

Он осторожно нажал на нее, словно прося ее не молчать, продолжать говорить.

- Просто ... - засомневалась она, - дела Билли с полицией, да еще и Марк в Лондон поехал...

Дэйви обернулся, на мгновение выскользнув из ее рук, но только для того, чтобы самому крепко обнять ее. Он заглянул в ее большие смущенные глаза - свет из окна разоблачил несколько новых морщин на ее лице и несколько старых, которые он уже когда-то видел, но которые углубились в последнее время. Он прижимает ее к себе, не только для того, чтобы успокоить, но и потому, что это внезапное осознание того факта, что она тоже смертна, вернуло его на землю. - Что с тобой, любимая?

- Я на днях была в церкви, ставила свечку за упокой малого Дэйви ...

Дэвид Рентон приложил все усилия, чтобы удержаться и не закатить глаза и не засопеть раздраженно. Именно так он обычно реагировал, когда узнавал, что его жена снова ходила в церковь Святой Девы Марии.

Кэти поднимает голову, касаясь острым подбородком его ключицы. Ее тело кажется таким хрупким рядом с ним.

- Так вот, видела там парнишку Мерфи, - она вдруг взрывается кашлем, освобождается от его объятий, подбегает к столу и гасит свою последнюю сигарету.

Она колеблется, но затем зажигает другую, неловко поводя плечами. - Видел бы ты, что с ним произошло, Дэйви, он выглядел просто ужасно, буквально кожа да кости. Он сидит на героине - Коллин рассказывала мне, когда мы виделись с ней на игре в канасту. Он украла его, Дэйви, это он заставил его. Он все тратит на него.

- Да, ужасная у него судьба, - грустно соглашается Дэйви, а сам думает о своей одинокой матри, которая живет в том старом доме в Кардональди, и о Марке, который сидит сейчас на диване в каком-нибудь низменном притоне где далеко- далеко.

Он почему-то испугался этой картины, но потом подумал и представил другую сцену:

Марк сидит в шикарном офисе рядом со своими городскими коллегами - прекрасными профессионалами.

- Я радуюсь только тому, что Марк в Лондоне вместе с Саймоном, как можно дальше от этих прожигателей жизни!

- Но ... но ... - Лицо Кэти стало таким озабоченным, сложно было узнать ее с этим гротескным лицом. - Коллин сказала, что Марк тоже наркоман!

- Нет. Он не настолько глуп!

Кэти закатывает глаза и смыкает губы, кожа на ее лице упруго натягивается.

- Но это многое объясняет, Дэйви.