- Не забывай, сейчас я - твой папа, милая, - говорит Диксон, когда у Саймона уже окончательно дохнут батарейки, прерывая гитарное соло в момент кульминации.

Кайфолом представляет, как клиент закрывает огромной ладонью рот Марии, одновременно поворачивая ее голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

Это его шанс. Кайфолом бежит к шкафу, находит там ящик с инструментами, который остался от Кока, и в нем находит огромный молоток. Он видит белый вялый зад, который скачет туда-сюда, черные шерстяные брюки, которые тот не успел снять полностью и просто спустил до колен. Черепушка бывшего мента так и просит, чтобы по ней врезали и прервали его героическое вторжение, пока его прекрасная принцесса выворачивается у него из рук и громко кричит, вероятно, перебудив весь Банана-Флэтс, который, кстати, снова попал в частную собственность.

Я могу сделать это сейчас.. Это будет жестоко ...

Но его рука ослабевает, он упускает молоток на пол и стоит, шатаясь и наблюдая за темными делами Диксона через дверную щель. Кажется, проходит целая вечность, пока Диксон в конце концов кончает, его тело изгибается в финальном спазме, и он довольно падает на девушку, закрыв ее в ловушке своего тела. Он убирает руку, и Мария, не веря, что это происходит на самом деле, скулит так, что кровь в жилах стынет:

- НЕТ ... НЕТ ... НЕТ ... САЙМОН ... САЙМОН! СА-А-АЙМО-О-ОН!

Кайфолом видит, как Диксон слезает с девушки, на мгновение то задумывается, будто колеблясь, но потом одевается и выходит из комнаты.

- Неплохо, - говорит он уже с порога, хлопает хозяина по плечу и уходит.

Мария тихонько плачет в подушку, и Кайфолом заходит к ней с молотком в руке, резко переворачивает ее и видит; девушка будто горит в огне, вся в соплях и слезах, она пытается вырваться из его рук и кричит так, словно действительно опалила себе всю кожу до самых костей.

- ТЫ ПОЗВОЛИЛ ЕМУ ИЗНАСИЛОВАТЬ МЕНЯ ... СУКА ... УЙДИ ОТ МЕНЯ! Я ХОЧУ К МАМЕ ... К ПАПЕ ...

- У МЕНЯ БЫЛ МОЛОТОК! Я ХОТЕЛ УБИТЬ ЕГО, НО ВОВРЕМЯ ПОНЯЛ, ЧТО ЭТО БУДЕТ ОШИБКОЙ, НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ ЭТОГО ИМЕННО ЗДЕСЬ!

- ТЫ ДАЛ ЕМУ ИЗНАСИЛОВАТЬ МЕНЯ ...

- ТАК МЫ МОГЛИ ЕМУ ОТОМСТИТЬ! НО ПОТОМ Я ПОНЯЛ, ЧТО НЕЛЬЗЯ УБИВАТЬ ЕГО ЗДЕСЬ! ТОЛЬКО НЕ ДОМА!

- ХОЧУ К МАМЕ ... А-А-А ... - бьется в конвульсиях Мария, и Кайфолом догадывается, что единственный способ успокоить ее - это держать в объятиях, пока ее гнев не стихнет и клетки ее наркоманского тела не устанут и не начнут требовать еще одну дозу.

И он держит ее. Через некоторое время эти крики на фоне его восприятия стихают, пока он мысленно шатается кварталами и переулками. Мария снова тепла и податлива в его руках, как и любой из тех, кто впадает в истерику в его присутствии.

Затем она засыпает. Только когда звонит телефон, Кайфолом решается оставить ее, потому что тот никак не хотел умолкать.

Он берет трубку, это - дядя Мюррей, как раз едет по автостраде к ним. Он пообщался с Дженни и теперь едет в Эдинбург за Марией. Говорит, что Кайфолому лучше убраться оттуда до тех пор, как он будет на месте. Вместо того, чтобы раздражать дядю еще больше своими обычными репликами типа «Вы неправильно все поняли», Это - не в моем стиле» или даже «Нам надо сесть и все детально обсудить», уже положив трубку, Кайфолом вдруг понимает, что не такая это плохая идея - убраться отсюда и забрать назад все свои обещания. Он оставляет сонную девушку и бежит к Джанкшн-стрит, а затем на Уок. Он рассуждает, куда ему податься: лучше сразу рвануть к Монтгомери-стрит, где его ждут Кочерыжка с Рентоном, или сначала завернуть к «Гуччи» на Толкросс, где наверняка есть девушки, за которыми не нужен столь пристальный уход.

 В начале 1980-х полиция закрыла обменник шприцев на Брэд-стрит, неподалеку от Толкросс. Это случилось после того, как о такой возможности написали в местной прессе.

Это означало, что члены Эдинбургского сообщества, которые вводили наркотики внутривенным путем, потеряли навсегда такой легкий способ получать стерильное медицинское оборудование. Как следствие, они начали пользоваться одними и теми же шприцами и иглами, не осознавая угрозы инфицирования вирусом иммунодефицита человека (тогда это заболевание считалось исключительно болезнью гомосексуальных мужчин) через кровь.

Это заболевание унесло жизни неслыханного доселе количества людей, и в скором времени некоторые СМИ стали называть Эдинбург «европейской столицей СПИДа».

Войдя в комнату, окутанную сумерками, он инстинктивно потянулся рукой к выключателю света и только потом резко остановился. Увидев неуклюжую фигуру своего бывшего зятя и делового партнера, который как раз сидел в кресле, он вспомнил, как сильно ненавидит этот болезненный свет.

Остаток дня после своей заключительной беседы в отделе кадров, где его унижали и терроризировали все по очереди, Рассел Мар напивался. Он заскочил в несколько пабов в западном Эдинбурге, в нем с каждым бокалом все больше росла ненависть к человеку, который обрек его на этот кошмар и который настолько уютно устроился в плетеном кресле, которое даже не скрипит под его телом. Расселу на мгновение показалось, что ему повезло выполнить свою миссию, но вдруг он почувствовал, что еще рано радоваться.

Рассел сразу понял, что сейчас ему придется столкнуться с еще большим позором, еще более жестоким и бескомпромиссным, чем тот, который он стерпел утром, в том сраном офисе, он проклинал в душе свою ебаную шлюху-сестру, которая вышла замуж за эту тварь, проклинал их проклятую свадебное церемонию в Пертшире. Он пытался всеми силами забыть и свадьбу, и процессию мускулистых татуированных уродов в кожаных куртках. Но Кристен была кем угодно, только не дурой, потому что достаточно быстро выпуталась из этих отношений. Расселу повезло меньше.

Он чуть не взорвался обвинениями, но заранее понял, что с его стороны это будет настоящим безумием. Логичнее было бы попробовать оправдаться. И он начал оправдываться, его голос звучал тонко, почти плаксиво, это резало слух даже ему:

- Они потащили меня в офис, поймав меня на горячем с помощью этих их новых камер, которых они понаставили везде. Сказали мне собирать свои вещи, - Рассел вздрогнул, вспомнив бесстрастное лицо Марджори Крукз, менеджера по персоналу; он знал эту женщину, они были коллегами. Он проработал там восемь лет, и все пошло псу под хвост, он остался только с парой тысяч на банковском счете.

И он передразнивает мисс Крукз, почти слово в слово повторяя ее речь неясному силуэту в кресле:- Сказали, единственная причина, по которой они решили не начинать судебную расследование, - тот факт, что я верой и правдой служил им эти годы, и то, что они не хотели разглашения этой информации, потому что это негативно отзовется на репутации компании.

Напыщенные охранники (и их он знал!) ожидали Рассела, чтобы выпроводить его на улицу. Когда уже готовы были отправить его в последний раз из этого офиса, один из директоров спросил его:

- Кто-то еще принимал в этом участие?

- Майкл Тейлор, - мгновенно ответил он, надеясь через сотрудничество выхлопотать прощение для себя.

Это всегда было его слабостью - он всегда хотел нравиться окружающим.

- Он - водитель со склада, - Крукз поворачивается к директору; тот в ответ дважды кивает: первый раз, чтобы самому все понять, а второй - чтобы приказать охранникам выбросить Рассела Мара на холодную улицу.

Он дал им нечто важное, дал им Майкла, а в ответ не получил ничего.

И теперь Рассел хотел бы вернуть все назад. Он вспомнил, как его теперь уже бывший сообщник угрожал ему. Не то чтобы он слишком обеспокоился по этому поводу, тогда ему казалось, что он с легкостью выдержит и этот разговор с бывшим зятем. Майкл тогда мрачно замолчал, потому что как раз в этот раз они сидели в «Диккенс» на Делрей-роуд и именно тогда к ним присоединился его древолюбивый брат со своей молодой шлюшкой, которую он привел потом на вечеринку к матери. Александр стал посмешищем в тот вечер, но именно он вернулся домой тогда с той пьяной молоденькой телочкой. Ему вообще всегда везло.