И эта несправедливость безумно раздражала Рассела. Мужчина, сидевший перед ним, задумался. Если подумать, это он сам втянулся в проблемы, пытаясь помочь ему. Ему было больно тогда, после аварии, если верить его словам; а Рассел ему просто помог. Затем бывший зять стал давить на него все сильнее и сильнее. Но рисковал в этой ситуации исключительно Рассел. Целыми сумками он выносил в штанах героин, его зад раздувался от контрабанды так, будто у него случился понятный непроизводственный инцидент.

Теперь все обернулось против того, кто задумывался зло, как любит говорить его мать. Он остался без работы, да и вряд ли дадут ему хорошие рекомендации, если он попытается устроиться на новую работу в этой же сфере. Диплом бакалавра естественных наук по специальности «Промышленная химия», полученный упорным трудом в течение четырех лет в Стратклайдском университете, стал сейчас бесполезным куском бумаги в рамочке.

Пока Рассел рассказывал бывшему зятю эту историю, полную опасности, которую несла в себе новая система охраны, о которой он, конечно, догадывался, но которую не принял во внимание, темноту прорезал вялый голос, заставивший его сомкнуть рот:

- Как я понимаю, ты все говоришь, что все испортил, да ты сейчас просрал все, на хуй!

- Но я потерял работу, пытаясь помочь тебе.

Опять тишина. Рассел внимательнее рассмотрел мужчину в кресле. Сегодня на нем были солнцезащитные очки. Пожалуй, сегодня ему особенно плохо - на улице становилось все холоднее.

- Знаешь, что тебе надо сделать теперь?

-Что?

- Заткнуться.

- Но я хотел помочь ... - почти умоляет Рассел. - Крейг ...

Темная фигура поднимается. А он уже даже успел забыть колоссальные размеры своего бывшего зятя. Под два метра ростом, он стоял перед ним будто сделанный из мрамора. Он вспомнил фильм, который недавно пересматривал. Главную роль в нем играл бодибилдер, который перешел в актеры; и сейчас к нему приближался будто бы сам Терминатор.

- Не думаю, что ты понимаешь, что происходит, - качает он головой, будто отец, разочарованный своим сыном.

Все, что смог сделать Рассел Мар - это сыграть роль малодушного, инфантильного человека, за которого его принимали. Он развел руки, весь съежился, стал умолять:

- Кре-э-ейг ...

Один резкий удар в живот выбил весь воздух из его тела. Боль охватила все его сознание. Ее невозможно было перетерпеть, забыть или договориться с ней. Он согнулся в три погибели, трогательно протянув руку к своему компаньону. Обездвиживание не впечатлило его, хотя у него никогда не было особого опыта в драках, но что действительно его удивило, так это то, каким немощным он оказался; его пульс стучал так сильно, как это бывает разве что у маленьких животных, которые попали в ловушку.

Бывший зять смотрел на него сверху вниз:

- Случилось только одно. Ты стоил мне много денег, точнее, твоя ебаная неосторожность.

Он уже придумал запасной план. Он точно знал, что когда-нибудь их махинации с заводом выплывут на поверхность. Но это стратегическое изменение значительно снизит его рейтинг на этом рынке. Теперь он больше не был Человеком с большой буквы. Никто из глазговских и даже английских дилеров, которым он поставлял качественную наркоту вместо их низкопробного коричневого пакистанского дерьма, больше даже не посмотрит в его сторону, они скорее сделают вид, что совсем незнакомые с ним, потому что теперь он работает на них. А кто же станет работать на него? Разве только эта жалкая тварь, которая валяется сейчас у него в ногах, этот клоун, чья сука-сестра трахалась с ним некоторое время. У него были долги, которые он должен был заплатить, и надо напомнить ему об этом.       - Ты все еще работаешь на меня. Ты переедешь. Туда, куда я скажу тебе. В Лондон. В Ливерпуль. В Манчестер. В Халл. Найдешь там наркоту. Привезешь ее сюда. Понятно?

Рассел Мар внимательно посмотрел в глаза своего бывшего зятя, пытаясь проникнуть взглядом сквозь эти непроглядные черные очки. Его сил хватило только на то, чтобы выжать из себя:

- Хорошо, Крейг.

- Сука, если ты еще хоть раз назовешь меня по имени, я оторву тебе, на хуй, голову.

Меня зовут Сикер. Повтори!

Действительно, его теперь звали так. Как он мог допустить такой ошибки? Это был Сикер. И только Сикер.

- Извини ... Прости, Сикер, - закашлялся он, чувствуя, что его вот-вот вывернет.

- Ладно, теперь убирайся отсюда.

Рассел Мар повернул дверную ручку и оказался в сумерках. Страх пересилил боль, и он быстро побежал оттуда. Скорее, скорее, скорее. 

Я не против предоставить временное убежище Марку, он - свой парень, но что-то я не уверен насчет мудилы, которого он привел с собой. Рыщет повсюду, как у себя дома, слава Богу, что он редко у меня бывает. Кто знает, чем он вообще занимается в жизни.

Сначала мне было довольно сложно привыкнуть к этой квартире, особенно утром, хотя не то чтобы я уж слишком чутко спал - главной проблемой этого места было то, что здесь проходил мусоропровод. Бутылки и всякий хлам все время летят вниз по трубе, вмонтированной в стену, с шумом падая в огромный мусорный бак.

Это утро не стало исключением; когда я просыпаюсь, то сразу ищу взглядом того чувака, Кайфолома по имени и Кайфолома по природе. Он сидит на подоконнике с тарелкой тостов в руках.

- Доброе утро, Никси, - гнусавит он, затем осматривает своим ебаным хозяйским взглядом на мои владения и говорит: - Хакни, видимо, не лучший район этого города.

Он что, ожидал, что будет жить в Букингемском дворце?

- Буду рад, если ты подыщешь себе что-то получше, - отвечаю я этому подонку.

А он на это поворачивается ко мне и говорит с наглой рожей:

- Будь уверен, именно этим я и занимаюсь.

Дерьма кусок. Слышал, он уже посрался с парой местных ребят здесь, в Лондоне. Я не люблю тратить свое время на мудаков, которые считают, что они - лучше всех, что только они имеют большие планы и гениальные идеи. Он презирает меня за то, что я живу в этой дыре, не вызывает никакого уважения.

Хочу сказать, кстати, что моя квартира - не самое плохое место в мире. Существует множество значительно худших многоэтажек, чем наш дом Беатрис. Даже здесь, на седьмом этаже, открывается довольно приятный вид - отсюда видно Квинзбридж-роуд и Лондонские поля. И лифты у нас обычно работают, по крайней мере, еще вчера все было в порядке. Сама квартира, конечно, не очень, но я видел и пострашнее. Я унаследовал гигантский американский холодильник с морозильной камерой, который занимает почти половину кухни, и не всегда пустой. У меня есть собственная комната, а в «комнате для гостей» на полу лежат несколько матрасов, чтобы ребята могли устроиться поудобнее.

По крайней мере этот Кайфолом проснулся; Марк также встал. Не хочу его обижать, но этот мудак только и знает, что спит. Он и сейчас такой вялый, едва продирает сонные глаза, хотя уже почти первый час. Марк берет коробку от видеокасетты, лежащую на телеке, рассматривает ее и говорит:

- А мне Чак Норрис нравится больше, чем Ван Дамм.

Кайфолом смотрит на него так, будто он совсем спятил: - Да, Рентон. Я почему-то даже и не сомневался, - говорит он.

Сейчас Кайфолом устроился за кухонным столом, чтобы подписать открытки. У него аккуратный, красивый почерк. Он повернулся к нам спиной, чтобы мы не подглядывали за ним, хотя нам на самом деле было не слишком интересно, что он там делает. Марк падает на диван и берет в руки роман Оруэлла, который сейчас читает: «Дочь священника». Это была первая книга, которую я прочитал в школе после того, как мне поставили дислексию и я начал с ней бороться. И неважно, что эта книга была раз в пять больше тех книг, которые читали все остальные в моем классе. С ней я выглядел, как настоящий чудак, но мне было плевать - я обожал этот роман. Оруэлл казался мне сумасшедшим. Я никогда не считал его нормальным, уравновешенным человеком.