Дэйви Рентон даже слышать об этом не хочет. Это не может быть правдой!

- Нет, нет, - в отчаянии качает он головой, - только не наш Марк. Коллин просто расстроена из-за этой истории с Кочерыжкой, она хочет сделать из нашего Марка козла отпущения!

Содержимое кастрюли резко закипело так, что с нее съехала крышка, и Кэти побежала к плите, немного уменьшила газ и помешала суп.

- Я тоже так подумала, Дэйви, но ... то есть, ты и сам знаешь, какой он скрытный, - смотрит она на мужа. - Он нам даже о том, что бросил университет, рассказал только недавно ... И о той девушке, с которой он там встречался ...

Дэйви нервно схватился за подоконник. Подавшись вперед, он перенес вес на руки и почувствовал напряжение в плечах. Задумчиво посмотрел в окно.

- Знаешь, - сказал он своему смутному изображению в окне, - я всегда думал, что как он навлечет позор на наш дом, как это произойдет, когда он приведет к нам беременную девушку или что-то в таком духе, никогда не думал, что это будут наркотики.

- Знаю, знаю ... Иногда он ведет себя очень странно ... Только иногда ... - Кэти выпускает новую струю дыма. - Думаю, это все малый Дэйви ... Это был трудное время для нас. Я знаю, нельзя говорить такое о своей плоти и крови, я очень его люблю ... А как я гордилась, когда он поступил в университет ... Но ...

Дэйви прижался лбом к холодному стеклу окна. Он вспомнил последний свой разговор с Марком, они кричали друг на друга в полном отчаянии, он сказал тогда сыну, что рабочему классу к образованию путь закрыт. Что универ - это последний шанс для таких, как он, получить специальность и стипендию, чтобы не влезать в банковские долги до конца своих дней.

А Марк в ответ просто кивал, говорил свое «ага» и яростно совал одежду в свой вещевой мешок. Затем он понес свои обычные глупости о том, что собирается основать группу в Лондоне, - одним словом, то же, что говорил когда тогда, когда впервые ездил туда.

- Это все проклятый панк-рок виноват, это он ему голову заморочил, - бурчит себе под нос Дэйви Рентон, отворачиваясь от окна, слово в слово повторяя слова, которые сказал тогда своему сыну. - А он теперь все испортил. Как теперь вернуть все назад?

- Наркотики, - начинает кричать Кэти, - вот что расставило для него все на свои места!

Дэйви качает головой.

- Нет, я все равно не хочу в это верить, Кэт. Он в Лондоне с Саймоном. Они оба скоро отправляются в плавание. А туда, Кэт, наркоманов не берут. Ты бы хотела, чтобы с тобой в плавание отправились наркоманы с героиновой галлюцинациями, которые только и знают, что жрать свои ЛСД, или как там они их называют, и общаться с розовыми слонятами? Вряд ли. Это же открытое море. Они в море себе такого не позволят, Кэти. Они сдают специальные анализы. Поэтому это все - ложь, пустые зависть. Он просто немного вялый. Это все его привычка слишком много думать.

- Думаешь?

- Да, я в этом уверен. Он не настолько глуп!

- Я тоже не могу в это поверить, Дэйви, - вздыхает Кэти, выбрасывая окурок и зажигая другую сигарету. - Только не после того, что случилось с малым Дэйви. Только не после того, как наш Билли предстал перед судом!

- С ним Саймон, он не даст ему пропасть, а еще там есть Стивен Хатчисон, он - тоже парень неплохой, играет с ними в группе. Он тоже не позволит, чтобы с нашим сыном что-то случилось ...

Дэйви не успевает договорить, потому что в коридоре звонит телефон. Кэти бежит туда, чтобы взять трубку. Звонит ее сестра. Дэйви показалось, что они болтали целую вечность, жаловались друг другу на свою щербатую судьбу. Почувствовав себя лишним, он идет на прогулку, к докам.

Порт, окутанный вездесущей ливнем, казался ему настоящим домом, потому что напоминал Дэйви о его родной Говане. Он вспоминал, как переехал на восток, чтобы быть вместе с Кэти, как они переезжали постоянно с одной квартиры в другую, как он переходил с верфи на верфь, пока не получил работу у Генри Робба. Старая верфь Лейта была теперь совсем пустая, и ее закрыли несколько лет назад, хотя на ней целых шестьсот лет строили суда. И Дэйви уволили отсюда последним.

Блуждая по старому запутанному лабиринту улиц Лейта, продираясь сквозь заброшенные трущобы, Дэйви насмотреться не мог на эти бесподобные здания, возведенные рядами, которые возили богатства в Эдинбург, когда судьба была благосклонна к морской торговле. Огромных каменных конструкций с позолоченными куполами и псевдоафинских храмов с колоннами в этом городе появилось еще больше в последнее время. Когда-то они были обычными церквями или железнодорожными вокзалами, как станция «Цитадель», на которой Дэйви приходилось останавливаться, но теперь они превратились в современные магазины или разнообразные культурные центры, оклеенные кричащими, неуместными плакатами флуоресцентных цветов с рекламой товаров и мероприятий. Многие здания заброшены из-за изношенности, потому что не выдержали и не примирились с вандализмом и пренебрежением. Некоторые из них превратились сейчас на государственное жилье - памятники утилитарному дизайну безрадостных шестидесятых. Но все особенности и создают неповторимое, уникальное лицо Лейта, во всем мире нет города, похожего на Лейт. Но это - город призраков. Дэйви смотрит на сеть старых железнодорожных путей, опутавших умершие здания, и вспоминает пчелиный рой работников, которые носились туда-сюда по верфям, докам и фабрикам. А теперь здесь можно увидеть разве что беременную девушку, которая ждет на углу улицы трамвай и спорит с какими-то молодыми людьми в спортивных костюмах. Одинокая булочная, вокруг которой возвышаются вывески современных магазинов; одно окно в ней разбито, а другое - забито досками. Женщина с высоко зачесанными волосами, обильно залитым лаком, настороженно смотрит на него, будто это он несет ответственность за эту разруху. Заблудившаяся черная собака обнюхивает кучу мусора, прогнав двух чаек, которые кричат в знак протеста и кружат над ним, как сумасшедшие. Куда делись все люди? Непонятно. Сидят по домам? А может, поехали искать лучшей доли в Англию

Когда городская торжественность Центральной Шотландии стала слишком сильно завить на Дэйви Рентона, он решил осесть в пабе. Он никогда сюда не заходил. В этом баре бурлит какой-то тяжелый, тревожный дух, его хорошо слышно даже через сигаретный дым. Однако здесь на удивление чисто, бар и столики просто сияют. Девушка за барной стойкой - удивительно красивая и молодая, ее робкая и неловкое поведение говорит о том, что она работает здесь совсем недавно, а то бы уж точно привыкла к этой обстановке. Он сочувствует ей, потому что трудно так взять и пойти работать в подобный паб, и поэтому приветливо улыбается ей, заказывая пинту «Особого» и виски, сам удивляясь своему желанию - в последнее время он редко выпивал. Так обычно ведут себя молодые, свободные от мучительных мыслей о собственной смертности. Но он быстро выпивает все, что заказал, и просит повторить. Ему нравится в этом уютном баре, здесь прекрасно. Дэйви становится тепло и спокойно. Все негативные эмоции будто корова языком слизала. Когда девушка приносит ему выпивку, он видит в углу своего старшего сына, Билли. Он сидит за столиком вместе со своими друзьями, Ленни, Гранти и Пизбо. Он кивает, и они зовут его к себе, но Дэйви отказывается, понимая, что у молодых - собственные дела. Чтобы скрасить свое одиночество, Дэйви берет со стойки старый номер «Вечерних новостей». Молодежь излучает силу и уверенность, но безработица сузило их горизонты в этой дыре, разозлило их, лишило покоя. Здесь явно не обошлось без руки дьявола, как любила говорить его бабушка из Льюиса.

Из подсобки выходит мужчина, чтобы занять выгодное место в баре. краем глаза Дэйви замечает, что тот таращится на него. Тогда он оборачивается и узнает в мужчине, который именно зашел в паба, того бывшего мента.

- Шахтер? - ехидно спрашивает тот Дэйви, указывая на его значок Национального союза шахтеров, доставшийся ему в Оргрейве. - Мэгги такие ленивым ублюдками давала!

Его слова затрагивают Дэйви Рентона до глубины души. Он вдруг чувствует другой версией себя, черты его лица становятся жесткими и грубыми. Он замечает тень понимания на лице Диксона, но тот мгновенно становится злим, когда Дэйви холодно напоминает ему о лондонском инциденте, во время которого полицейского забили до смерти.