- Слышал о таком.
- Он сначала был на Лорн-стрит. Неплохой чувак, упорный вор, иногда бухает.
- И что же, Бэгби ему не дал пиздюлей?
- Ага, - отвечает Мэтти и смущенно добавляет: - Это было на Лотиан-роуд, но уже сто лет прошло.
От Бэгби я слышал такую историю (и много раз слышал): они с Мэтти были на Лотиан-роуд и встретились с Гипо, тем хуем с Оксгенгз, который гулял тогда с дружком Форрестера, затем между ними произошла какая-то пьяная ссора. Мэтти заочковал, но Бэгби не зассал и навалял им обоим. И ему не очень понравилось, что Мэтти не принял участия в драке. В любом случае одна только упоминание об этой истории заставляет Мэтти заткнуться. В конце концов, он отходит и спрашивает:
- А этого толстого мудилу Кизбо видишь?
- Ага, только на днях с ним тусили вместе.
Мэтти Кизбо не нравится, потому что тот когда-то гулял с Ширли. Это было задолго до Мэтти, но некоторые мудаки до сих пор не могут того забыть. К тому же, Кизбо круто играет на барабанах, в то время как Мэтти не может справиться и с гитарой. Даже для нашей тогдашней группы его навыков не хватало, поэтому он и относится так к Кизбо.
- Ебаная дрянь, - цедит он сквозь зубы.
Я ничего не отвечаю, потому Кизбо - мой лучший друг, каким был Мэтти, когда мы еще панковали и ездили в Лондон.
Мы выходим на Мьюирхаус, проходим мимо безлюдного торгового центра, мимо магазинов, на витринах которых можно увидеть разве что старое граффити, и направляемся к кварталу пятиэтажек, который выстроился сразу за заводской библиотекой.
Во всех таких кварталах типа Уэстер-Хейлс или Нидри нет никаких отдельных построек, они обычно граничат только с другими подобными районами. Проходим мимо небольшой палатки, где продают консервы и другую гниль, а еще слишком дорогие овощи. К тому же, это заодно и убийственное подобие бара. В Лейте, если ты живешь в спальном районе, то повсюду хотя бы выстроились пабы, магазины, кафешки, магазины и склады, тебе не нужно вообще никуда ездить.
Мэтти рассказывает, что с тех пор, как те говнюки прикрыли лавочку на Бред-стрит несколько лет назад, необходимое орудие - иглы, шприцы, вату - стало достаточно сложно найти, но старина Форрестер получает свои огромные шприцы непосредственно в больнице, у него там есть какие-то знакомые. Кайфолом уже тоже нашел дорожку к той же медсестре, насколько слышал Мэтти, ему не нравится делить с кем-то иглу, но меня это не колышет. Главное, что он говорит, что и мне поможет.
Мы поднимаемся на несколько этажей и стучим в двери; видим, как с той стороны у глазка появляется чей-то силуэт. Затем двери открываются, и перед нашими глазами возникает высокий, но крепкий лысеющий парень с белокурыми волосами. Он подозрительно смотрит на нас, потом узнает Мэтти:
- Мэтью ... заходи, друг мой.
Я иду после Мэтти и оказываюсь в гостиной, где вся черно, как ночью, пол застелен стертыми ковриками, больше похожими на лохмотья. По всем стенам развешаны постеры с голыми телками. Их компанию немного разбавляют плакаты с «Зеппэлин » и красавцем из « Сеттинг Санз », все же другие музыкальные группы даже не стоят того, чтобы я их упоминал. Драный диван, два одинаковых журнальных столика из тисового дерева, грубо сделанное кресло и пара грязных матрасов - вот и вся мебель в этой комнате. Это место явно используют только для употребления наркотиков; исключение составит разве что какая-то странная оргия.
Лучше всего в этом месте то, что здесь полно знакомых лиц. Гогзги из Лейта, Рэйми, дружок Лебедя; и когда они узнают нас и приветствуются, Форрестер немного расслабляется. Я удивляюсь, когда вижу здесь девушку из Лос-Анджелеса (как ее называет Кочерыжка), Элисон Лозински, с которой мы учились вместе в школе и которая недолго (что делает честь ее вкусу на парней) встречалась с моим братом Билли.
Блондинка Лесли из бара тоже здесь, с ней подружка по имени Сильвия; высокая, худенькая, с осветленными волосами до плеч. Меня знакомят еще с двумя парнями, одного зовут Эт (что, как мне объяснили, сокращенно от его полного имени, Эрик Тюлис), а другого, немного постарше, мне представили как Американца Энди. Именно он готовит смесь в большой металлической ложке, держа ее над зажигалкой, поэтому совсем не сложно догадаться, кто из присутствующих будет ширяться первым. Здесь есть еще двое ребят, но почему-то с ними нас никто не знакомит. Один имеет несколько плутоватый вид, черты его лица резкие, в его волосах полно седины; он таращится на меня, пока я не отвожу взгляд. Второй парень - поменьше, но у него непропорционально большая голова, хотя его гномом и не назовешь, он все равно где-то в лилипутском районе. Кажется, Форрестер нормальный, хотя сначала и ведет себя несколько настороженно, пожалуй, это потому, что я - новенький в этой компании, но потом улыбается, когда видит, как я готовлюсь, и понимает, что я не собираюсь бросать его или выбивать себе силой первое место в очереди.
Я сажусь на матрас рядом с Элисон. Она здоровается и по-сестрински целует меня в щеку.
Дурь уже доварили и закачали в знаменитый огромный шприц, и он уже пошел по очереди. Я пытаюсь найти вену, затянув ремнем свою руку так, как учил нас Джонни, но ничего не получается. Шприц переходит от американца к Эту, затем - к Майки, Гогзги, они все падают вниз, это как по эффекту домино, и тут наступает моя очередь, но я все еще бью пальцами себе по сгибу локтя.
Я вижу краем глаза, что Рэйми варит себе что-то отдельно и ширяется, в то время как Лесли, Эли и Сильвия оглядываются по сторонам и отказываются от героина.
Я не смотрю на Мэтти, но слышу, как он шипит на меня:
- Давай уже, блядь, мы же не можем просидеть здесь весь день!
Мне нечего делать, кроме как передать шприца дальше, этому ноющему подонку. Я сдаюсь, беру со стола трубку с фольгой и начинаю неумело варить собственную хуйню, чем вызываю презрение со стороны всех присутствующих.
- Такую хорошую дурь просираешь, - гнусавит Форрестер, запуская руку в свою редеющую шевелюру.
- Что за хуйня, Рентон? - Рот Гогзги резко открывается, напоминая педаль на мусорном ведре.
- Да, блядь, разберись уже, - раздается озлобленный зычный голос Мэтти, но он сразу затыкается, потому что Форрестер, который сначала будто в игру «прицепи ослу хвост» со шприцем играл, в конце концов нашел его вену.
- Тебе меня не наебать. - Я начинаю злиться, потому что заплатил деньги и не уйду ни с чем. - Лебедь сам нас колол, он знает, как надо ебаную вену искать...
- Заткнись, даун ... - Мэтти шипит, как змея, но вдруг падает на спинку дивана, он уже под кайфом.
ПОДОНОК.
- Остынь, Марк, иди ко мне, - зовет меня Элисон, подзывая сесть ближе к ней, Лесли и Сильвии; они передают мне трубку. - Ты же только себя позоришь, не надо, успокойся, - уговаривает меня она.
- Не знал, что ты тоже играешь в эти игры, Эли, - говорю ей я.
- Мы все в деле, дорогой, - она бросает в рот жвачку. - Но мы только курим, никаких иголок.
Она нагревает фольгу, трава в трубке начинает гореть, и я жадно прикладываюсь к курев.
Сука ...
Я пару раз глубоко затягиваюсь, дым заполняет мои легкие. Ненавижу курить вообще, поэтому с трудом преодолеваю желание зайтись сильным кашлем; я щурюсь и прикрываю глаза, а слезы текут из них, как из старого гидранта.
Ах ты ж блядь, да ...
Я чувствую, как кто-то незаметно забирает у меня фольгу и трубку ...
- Куришь с девочками ... - насмешливо говорит Мэтти со своей пародией на ямайский акцент, его лицо бледное как смерть.
Форрестер тоже травит шутки о том, что с девушками все в порядке, малый Гогзги хохочет вместе с ним. Я оборачиваюсь к нему и говорю:
- Если вы, блядь, мудаки ... - Я не могу закончить предложение, потому что дурь бьет мне по мозгу желатиновой кувалдой.
Я слишком истощен, чтобы опасаться этих чмырей, кроме того, я лучше потусуюсь с этими крошками, чем с теми ебаными паразитами ...
Тупые ебаные уроды ...
Элисон уже несколько взяло, она уже не может контролировать свою речь, ее веки тяжелые, но она все равно рассказывает нам что-то о своей новой работе, на которую ей надо завтра выходить; там она будет спасать какие ебаные деревья. Затем она пытается рассказать нам о поэтическом кружке, куда недавно начала ходить. В это я охотно верю, потому что она всегда была умницей в школе, ходила еще в каком-то красивом свитере, на котором был изображен саксофон ...
