- Там точно героина не будет, - цедит Мэтти, - только лекарства. Морфий где-то запирают на ключ.

Видя логику в его словах, Рентон все же настаивает.

- Хотя они и запечатаны, - говорит он и берет металлический лом из своей сумки «Силинк», - мы должны убедиться в этом, прежде чем вторгаться в их лабораторные склады.

Кизбо и Кочерыжка берутся за руки и прыгают вместе по кругу в неистовом торчковом танце. - А вот и мы, а вот и мы ... - задыхаются они в эйфории, как вдруг их внезапно заставляет умолкнуть пронзительный, разрывающий, турбированный вой сирены. Кажется, он вырывается из недр земли, отражаясь в их резиновых подошвах и приковывая их к месту. От этого звука чуть не лопаются барабанные перепонки, оглушая их. Они едва слышат крики охранников и лай собак. Страх побуждает их удрать из-за изнуряющей какофонии обратно на пристройку.

Они не оглядываются, ни один из них. Первым подбегает Рентон, он смыкает ладони, опираясь на которые сначала Кайфолом, затем Кочерыжка залезают на желоб. Взбираясь на крышу, он видит, как озаренный луной силуэт, похожий на скелет, Дэниэла Мерфи, исчезает в темноте, что означало, что Кайфолом тоже уже пересек насыпь.

Рентон только теперь решается взглянуть назад. Бросается в глаза куча преследователей, стоят кучей на затененном двору собаки и люди неистово вопят, отдавая указания друг другу. Несмотря на крики и рычание внизу, он забирается на доску. Наверху он оглядывается через плечо и зовет Мэтти и Кизбо к себе на крышу. Здесь его ослепляет свет, и он оступается на доске, и, к счастью, падает на безопасную сторону барьера, где Кочерыжка подхватывает его руку на покатом склоне и выводит на рельсы. Припав ниц, они наблюдают за желто-белым силуэтом Кайфолома, который крадется на юг по пригородному железнодорожном пути.

Рентон с Кочерыжкой видят, как Мэтти забирается на крышу, освещенный фонариками охранники. Кизбо уже на водосточной трубе, охранники почти схватили его, овчарке не хватило дюйма, чтобы схватить его за ногу. Когда Мэтти доску к забору, Рентон и Кочерыжка наблюдают за тем, как Кизбо каким-то странным образом заползает на крышу, собаки рычат на него снизу. Кажется, теперь в спектакле участвуют только восемь человек и четыре собаки, гавкают друг на друга, пока их укротители орут в рацию, пытаясь перекричать сирену, пронзительный звук которой похож на крик огромной механической птицы, потомство которого под угрозой. Кизбо уже на крыше. Но когда Мэтти наступает на верхушку ограждения, чтобы начать спуск, он оступается, доска съезжает в сторону и падает в темноту между ограждением и пристройкой. Кизбо скрутили.

Собаки лают, люди окружают здание. Они видят, как Кизбо сначала горестно, потом печально смотрит на них с другой стороны забора. Его лицо искажено болью и безысходностью. Впоследствии оно умиротворяется, его глаза стекленеют в равнодушии. Он садится на крыше, как изможденный наркоманский Будда, окруженный собаками и мужчинами, которые продолжают кричать под ним.

- Пиздец ... Кизбо ... - хрипит Кочерыжка, когда Мэтти присоединяется к их компании на путях.

Рентон вдруг подпрыгивает на месте и бежит, выкрикивая в сторону огороженной территории:

- НЕ ТРОГАЙТЕ ЕГО, ВЫ, ФАШИСТЫ ЕБАНЫЕ! ЭТО НАША НАРКОТА! ОНА НАМ НУЖНА! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА! - С этими словами он поднимает камни с насыпи и швыряет через забор в охранников и собак. Одним камнем он попал в собаку, и она громко заскулила. - НУ ЖЕ, БЛЯДЬ, СВОЛОЧИ!

Мэтти оттягивает его назад.

- Прекрати! Сука, нам надо разделиться.

Они неожиданно увидели, как Кочерыжка бежит по рельсам, и ринулись за ним.

Рентон несколько раз оглянулся по сторонам, а потом поднажал на кеды, чтобы догнать остальных.

- Проклятый жирдяй ... По-любому ... Сдаст нас копам, - проскрежетал Мэтти.

Жадно хватая воздух, они направляются к обломкам заброшенного вокзала «Горги» и останавливаются, чтобы передохнуть. Кайфолом прячется в тени. У Рентона кружится голова, он изо всех сил старается набрать воздуха в легкие.

- Никто, блядь, никого не сдаст, - отвечает Кочерыжка Мэтти, задыхаясь.

Кайфолом пристально окидывает взглядом всех своих друзей и соглашается с Дэнни: - Кизбо - свой парень.

- Что случилось с ебаной доской? - тяжело переводит дыхание Рентон. - Почему он не смог забраться?

- Она упала, когда мы залезали, - ведет плечами Мэтти и замечает что-то осуждающее во взгляде Рентона. - Это был несчастный случай. Сука, чего пялишься на меня?

Рентон отворачивается, сохраняя напряженное молчание, но тут вмешивается Кайфолом:

- Я скажу за него. Не тебе, ебаному вору, называть других стукачами.

- Что? - резко поворачивается Мэтти.

- Тот бирюзовый фирменный свитер, - обвиняет его Кайфолом, и он сразу обиженно замолкает. - Помнишь его? Конечно, помнишь, это ты его украл тогда в нашем дворике в Банана-Флэтс, где моя мать оставила его сушиться после стирки.

- Не брал я твоего долбаного свитера! - кричит в ответ Мэтти, ища поддержки в Кочерыжке. - Сука, это было очень давно, мы тогда малолетками еще были, тогда все что-то воровали!

- Да, но другим-то ума хватало не носить то, что воровали! Они продавали и покупали новое. Только бомж одевает то, что ворует, - гнет свое Кайфолом, закуривая и глубоко затягиваясь дымом. - Помню, как сказал маме, мол, это Мэтти Коннелл украл тот свитер, он сейчас в нем до школу ходит. Знаешь что она ответила? Говорит: «Да пусть носит, сынок. Коннеллы бедно живут, парню он больше нужен, чем тебе». Так сказала моя мама. Она и дальше вывешивала старые вещи на той веревке на улице, просто чтобы помогать вшивым бродягам, - жестко чеканит он слова, - просто потому, что ей было жаль таких, как ты.

- Вы так думали о нас? Да? Ты так относился ко мне на протяжении всех этих лет?!

- Да, - пожимает плечами Кайфолом, - давай, блядь, заплачь, как обычно. Бедный маленький Мэтти. Бедный вшивый бомжара.

Мэтти жалобно смотрит на Кочерыжку и Рентона.

- Мэтти, ты и сам знаешь, что я думаю, - подается вперед Рентон, кладя руки на колени и глядя ему прямо в глаза. - Мы все знаем, почему ты так относишься к Кизбо. Это все потому, что он спал с Ширли. Они с самого детства встречались, ебаный в рот! А теперь она с тобой! Забудь уже об этом!

- Что? При чем тут это? - неуверенно, устало отрицает Мэтти.

Кайфолом присоединяется к их ссоре: - Слышал, у них все было, ага, у нее с Кизбо.

- Что-о-о? - удивленно открывает рот Мэтти. Он смотрит на друзей, весь в ярости, будто не из этого мира, а их холодные взгляды и мертвенная бледность ясно говорят ему, что лучше бы он остался там, с собаками.

-Ну это то, что я слышал, - продолжает Кайфолом, наслаждаясь выражением лица Мэтти.

- От кого слышал? - огрызается тот. – КАКОЙ МУДИЛА ЭТО СКАЗАЛ?

- Да так, девушки говорили.

- Что ты, черт возьми, говоришь, Уильямсон?

Кайфолом таращится на Мэтти.

- Кизбо был у нее первым. Этот толстый рыжий гигант первым трахнул твою жену, лишил ее девственности, ее девичья кровь была на его члене. Да, она точно всегда будет помнить его. И это естественно, что она всегда думает о том моменте, каждый раз, как видит случайно нашего Кизбо. Понятное дело, что это будет капать тебе на мозги до конца жизни.

Мэтти стоит, как вкопанный, и не хочет верить своим ушам.

- Что-о-о? - повторяет снова с недоверием.

Кочерыжка начинает жалко ныть:

- Ну, ребята, хватит, хватит, так не должно быть.

Рентон с Кайфоломом наслаждаются моментом, когда Мэтти раскрывает перед ними душу, свою настоящую сущность.

- Это. Будет. Капать. Тебе. На. Мозги, - медленно повторяет Кайфолом.

В Мэтти, кажется, пылает адский огонь, и он в конце концов взрывается.

- АХ ТЫ ЕБАНЫЙ, ГРЯЗНЫЙ СУТЕНЕР! - кричит он, выпячивая свою жилистую шею, и из его носа летит мерзкая куча соплей. Затем он смотрит себе под ноги, наклоняется и подбирает камень. Рентон бросается к нему, чтобы схватить товарища.

- Ну, блядь ...