Когда я встаю из-за стола, то слышу, как какой-то дурак - пожалуй, Лебедь или Кайфолом - называет меня Кетвизлом, как того тупого персонажа из сумасшедшего детского шоу, которое мы смотрим по «ящику». Принимая во внимание мое взъерошенные волосы, бородку и сутулую походку, я понимаю, что выгляжу точно, как он. Поэтому чувствую облегчение, когда мне щедро позволяют вернуться в свою комнату.

Очередная встреча с врачом Форбсом, который посетил меня из клиники по борьбе с наркозависимостью. Он, по сути, вновь ставит мне те же вопросы, которые мы уже обсуждали ранее. Смотрю только на его голову: она великовата для его тела, поэтому кто-кто, а он точно напоминает марионетку из шоу Джерри Андерсона.

Опять хлопья на обед, потом я возвращаюсь в свой номер. Счастливые дни. Лен иногда заходит ко мне, и мы болтаем, в основном - о музыке. Сегодня говорили о преимуществах Clear Spot (по-моему, клевая песня) и недостатках Trout Mask Replica (по его мнению, дерьмовый альбом). Он напоминает мне о гитаре в комнате отдыха.

На завтрак взял немного овсяной каши. Соленой. Тощая отпустила какое-то замечание по поводу соли в каш (она-то сахар кладет), и мы все начинаем издеваться над ее типично английскими привычками. Она настаивает на своем шотландском происхождении, но Тед и Скрил говорят ей, что крутые шотландцы всеми привычками и стремлениями косят под англичан. Я напоминаю всем, что в Англии живут преимущественно представители рабочего класса, а принадлежность к определенному классу сейчас вытесняет значение национальности (блядь, смотрите - среди нас студент!).

Меня внимательно слушают Том, Сикер и какая-то новая черноволосая девушка с голубыми глазами, которую Тощая представила нам, как Одри из Гленроутс, будто участника Игры Поколений, реалити-шоу Брюса Форсайта.

РАД ПОЗНАКОМИТЬСЯ, РАД ПОЗНАКОМИТЬСЯ, РАД!

Одри взяли на место Грега (Роя) Касла, который стал первой потерей в нашей команде участников реабилитационной программы. Видимо, не справился и выбрал честную жизнь в тюрьме за счет Ее Величества. Одри раздражающе кивает нам и молча устраивается на стуле, обкусывая ногти. Мне ее жалко, я видел, как она, трясясь, выходила из кокона своей детокс-комнаты. Все же почти единственная девушка в группе. Она выглядела даже хуже меня, еле на ногах держится, как невавляшка.

«Уверен, тебе здесь понравится, Одри», - липнет к ней Свонни, его голос полон ядовитого сарказма. Затем он добавляет: «Не обязательно иметь зависимость от тяжелых наркотиков, но если есть - здесь будет легче».

Начинается еще одно тупое, жуткое утро. На аккуратном газоне распускаются маргаритки и желтые, белые и красные крокусы. Они волной находят прямо на каменную ограду. Тут неплохо.

Сижу здесь и пишу эту хуйню, сам не знаю почему - видимо потому, что мне болье нечего делать. Блокнот разделен на две части: сам дневник, который состоит из сорока пяти листов, и приложение, которое называется «журналом».

Тощая объясняла, что здесь мы можем «поднимать любую тему из дневника, которую хотелось бы развить во время обсуждений». Дневник предназначен только для наших глаз, а страницы из журнала мы можем зачитывать во время групповой терапии. Но никто не собирается как-то заполнять эти страницы (по крайней мере, чем-то важным) - на дверях нет замков, нельзя оставлять ничего интересного. Видимо, те, кто найдет мой хлам, совсем не заинтересуются хуйней, которую я сюда записываю. Вести личный дневник, когда Кайфолом или Лебедь могут зайти сюда тайком любой момент? Ни за что!

Непонятно только одно: на хуя нас всех здесь собрали? И как отсюда убежать?

ЧТО ЭТИ ПОДОНКИ ХОТЯТ ОТ НАС?

«Честность», - говорит мне Тощая, когда я поднимаю этот вопрос за завтраком. Я всмятку и тосты. «Ты начнешь понимать лучше эту программу, если присоединишься к групповым занятиям».

Вот что она мне ответила. Меня чуть не тошнит, когда она добавляет: «Именно для этого вам нужны дневники и журналы».

Но когда я возвращаюсь в свою комнату, я снова и снова вывожу эти караули. Если все остальные не пишут ничего (по крайней мере, мне так кажется), то я записываю тупо все.

Тощая кружит вокруг меня и говорит, что хотела бы, чтобы я присоединился к медитационной группе. Я согласен, но исключительно для того, чтобы проводить с ней больше времени. Мы садимся на полу, скрестив ноги, она ставит музыку и садится впереди нас. Я таращусь на ее маленькие сиськи, которые выпячиваются через тугой, эластичный черный топ, когда она вытягивается вперед, как кошка, и выгибает спину, переходя в другую позицию. Она учит нас дыхательным упражнениям, учит расслаблять различные группы мускулов. Мы должны производить эти изыски с закрытыми глазами, но я рассматриваю ее, и вдруг вижу, что Джонни смотрит в том же направлении. Он сексуально подмигивает мне, и я закрываю глаза и выы-дыы-ха-а-аю ...

После этой встречи я еще немного задерживаюсь с ней. Она рассказывает мне, что когда я научусь расслаблять определенные группы мышцы, то таким образом смогу постепенно снизить уровень возбуждения. Я не верю в эти нелепые теории, включающие в себя причину и следствие, поэтому не показываю слишком заметного энтузиазма. Но когда я добираюсь до комнаты, то все же повторяю изученные упражнения.

Кизбо тоже оставил нас. Кочерыжка рассказал мне после ланча, пока я читал Джойса и пялился в окно. Наш фортовский толстячок должен был завершить процесс детоксикации, но его забрали в больницу из-за «осложнений от лекарств», что бы это ни значило. Говорят, он скоро к нам вернется. Этот толстый джамбо сидит, пожалуй, сейчас где-то в баре за пинтой холодного пива, тоже мне, освободился от всех химикалий. «Клевая книга, Марк?» - спрашивает Кочерыжка. Думаю, он, видимо, целую вечность формулировал эту высокоинтеллектуального сентенцию в загадочных переулках лабиринта внутри своего мозга.

«Ага».

Затем он оставляет меня наедине, и я снова сажусь за столик. О чем писать? О ваших чувствах, подсказывает Тощая. Что я чувствую? Ну, мне хуево, будто палками били. Могу сказать, детоксикация в процессе; вот я подавленный и жалкий, а внезапно становлюсь озабоченным и смущенным. Единственный приют я нахожу в плотских удовольствиях. Думаю о Лесли, как мы лежали с ней в постели у Салли на Новый год. Жаль, я тогда не вылизал ей все места, не прокатил свой член между ее тяжелых сисек или просто не оттрахал ее. Сейчас мне это кажется потерянной возможностью, я чувствую себя обманутым и слабым со всем этим самобичеванием - просрал еще один шанс, что и говорить. СУКА, СУКА, СУКА, СУКА, СУКА ...

Позже, во второй половине дня, дрочил, думая о Джоанне Дансмер.

Так я и прохожу детоксикацию - тихо дрочу и читаю Джойса.

Перечитав все написанное, я понял, что так тщательно пересказываю все диалоги каждый день, что моя писанина больше похожа на роман или ряд рассказов, чем на дневник. И меня это вполне устраивает. Никогда не хватало терпения на то, чтобы вести дневник каждый день.

Впервые посетил группу оценки прогресса. Проклятые сумасшедшие! Люди тупо кричат друг на друга, бить никого не разрешается; первый матч по кричанию начинается между Джонни Лебедем и Молли. Сразу вмешиваются Том и Ряба. Это слишком для меня, учитывая мой нынешнее состояние, поэтому я забираю обед в комнату, чтобы сполна насладиться одиночеством. Разваренную рыбу, которую все равно не съем из-за своих вегетарианских убеждений.

В этот вечер неуверенно решаю присоединиться к остальным ребятам в бильярдной.

На бедному столе не хватает желтого полосатого шара. Подозреваю, это Джонни Лебедь, который одобрительно потрепал меня по свеже-побритой голове, коварно выкинул его за садовую стену, потому что он единственный из всех нас не умеет играть в бильярд. Кайфолом и Лебедь шифруются, болтают о Элисон. Кайфолом все говорит: «Лозински - строгая феминистка. Как может сосание хуя за героин способствовать освобождению женщин? Объясните, пожалуйста. И это все потому, что я трахал еще кого-то, пока встречался с ней. Эта злобная сука хотела запретить мне трахать лучших телок этого города, представляешь? Будто яйца в тисках, понимаешь? »