— Я не намереваюсь, ваше преподобие, но запомню ваши слова. — Продолжила она, надеясь, что лицо удалось сложить во что-то, хотя бы примерно выражающее «Я правда не знаю, почему я такая идиотка»: — Извините, я просто… не ожидала вас увидеть. Но я рада.

Хэйс, улыбнувшись, кивнул и расплывчато и плавно указал рукой на перила:

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

— Что вы, нет! Конечно, нет, присоединяйтесь.

И он присоединился: подошёл и встал рядом, слева, на расстоянии шага, и повисшее молчание ощущалось ни к чему не обязывающим и уютным, и к сигарете Иветта вернулась, думая о том, что у Хранителя Каденвера имелось загадочное свойство-пристрастие удлинять свои пиджаки.

Они действительно приближались к полу всё больше чуть ли не с каждым днём: можно ли вообще назвать «пиджаком» предмет одежды, который доходит чуть ли не до пят — обводит плечи, подчёркивает талию, за что благодарность отдельная, а затем тянется, и тянется, и тянется, целиком искошмаренный нарочито ломаными линиями?

Да ещё и веерообразный стоячий воротник — пока собственными глазами не увидишь, не поверишь, что нечто подобное способно своеобразно украшать; смотреться на живом человеке гармонично и парадоксально естественно…

— О чём вы думаете, эри?

И не скажешь, разумеется: «О ваших извращённо-интригующих вкусах», — пришлось озвучивать мысль иную; причём не обманывая ни единым словом, ведь та была спутницей постоянной:

— О том, что меня здесь быть не должно.

Продолжал падать редкий снег и светиться всеми цветами небо: она не повернулась, но краем глаза уловила, как Хэйс, почему-то вздохнув, опёрся на перила и немного опустил голову:

— Я понимаю. Самая длинная ночь — семейный праздник, и вы скучаете; конечно, я… Я сожалею — и могу лишь повторить, что нынешняя ситуация временна.

А.

Нет.

Нет, ничего он не понимал.

Ничегошеньки совсем, но откуда бы взяться пониманию, ведь залезать внутрь чужого сознания не умеют даже Архонты, и раньше Иветта Герарди своими нелепыми переживаниями не делилась — и, пожалуй, не следовало бы и начинать, но разве правильно оставлять человека без какой-либо вины сожалеющим?

Стоит ли опасаться испортить мнение о себе, если оно и так наверняка невысоко?

Да и было бы что скрывать: преступное уже пройдено, оставалось лишь постыдное, но безобидное.

(Докурить. Уничтожить окурок. Растолковать.).

— Я не об этом, ваше преподобие. Я о другом: о том, что меня в принципе не должно быть на Каденвере, потому что мне не нужна моя учёба.

И как же объяснить — одновременно полно, внятно и честно?

— Я… Я не знаю, чего хочу.

Да вот как. Чай, не задача Шлейхца-Кестамори.

(Если бы ещё не дрожал голос.).

— Я поступила на факультет общих магических положений, потому что это факультет общих магических положений. — «И неважно сейчас, почему — именно на Каденвере». — Поверхностный обзор многих магических специализаций. Мне нравится и интересна магия, но я не знаю, чем конкретно хочу заниматься. И я думала, что здесь мне… помогут определиться. Дадут ориентиры.

«А ещё хоть немного прояснят фундаментальные законы, но ха-ха-ха — здесь, видимо, не поможет никто, кроме самих Создателей».

— Но вместо этого я вижу либо то, что уже знаю, либо то, что уже забыла, потому что не интересно, либо мне просто не интересно. Мне скучно, я не стараюсь, и мне не нужен диплом. Я не буду его использовать, я не знаю, что с ним делать. Я только трачу своё и чужое время и занимаю место… которое кому-то другому было действительно нужно. Мне не следовало сюда поступать.

«Теперь-то вы — понимаете?»

(И почему позволяете-то тратить — ваше время?).

Она всё-таки посмотрела на Хэйса, который, как оказалось, смотрел прямо на неё, и молчал, и хмурился неожиданно мрачно (наверное, понимал), и барабанил пальцами по перилам, и молчал — ну скажи ты хоть что-нибудь…

— Эри… Бросьте. Во-первых, вы ничего ни у кого не отняли — уверяю вас, Университеты умеют… изыскивать возможности для тех, кто демонстрирует желание и наличие предрасположенности. Те, кому, как вы выразились, «место было нужно», студентами стали. Во-вторых, никогда ведь не знаешь, что и каким образом пригодится в жизни — напомните, сколько бакалаврских дипломов у сарины Герарди? Которые она не использует прямо, ей вряд ли пригождаются сами дипломы — однако вполне использует косвенно? Четыре?

И она не смогла удержаться: согнулась, прыснула, зажала рот рукой, прыснула ещё раз — выпрямилась, выдохнула и ответила:

— Уже пять. Последний мама получила три года назад.

Химия, литературоведение, лингвистика, математика и юриспруденция — и это, скорее всего, не конец, и могло бы иметься и больше: мама наверняка легко сдала бы какие-нибудь ещё выпускные бакалаврские экзамены и без учёбы в университетах, знаний хватило бы, однако Хэйс был совершенно прав — её не интересовали дипломы, потому что цель была иной; ясной, чёткой, давно выбранной — ситуация отличалась кардинально…

— Вот видите. Вы очень молоды, эри — нет ничего дурного в том, что вы пока не определились с профессией, наоборот, это скорее естественно; я знаю людей, которые находили своё призвание лишь к ста годам и дальше. Главное — не сдавайтесь. Бакалавриат ведь во многом и существует для того, чтобы человек понял, хочет он идти дальше или нет, и мало кто выбирает удачно с первого раза. Доучивайтесь спокойно, смотрите на эти четыре года как на получение жизненного опыта и ищите дальше.

Он был прав.

Мама говорила то же самое, папа говорил то же самое, много кто говорил — то же самое, и все были правы, но правда почему-то упрямо отказывалась впитываться, укореняться, оставаться, обустраиваться и ощущаться правдой; однако с каждым разом становилось чуточку легче — и вопрос задала не столько Иветта Герарди, которой в одиночку не хватило бы духа, сколько она, шампанское, неожиданная поддержка и Самая длинная ночь:

— А у вас тоже получилось — не с первого раза?

И Хэйс, поморщившись, твёрдо сказал:

— Нет, но я плохой пример, эри. Мне очень повезло, именно повезло, и я — редчайшее исключение, ни в коем случае не правило.

И ей хотелось узнать, как ему повезло, что же случилось, что привело к этому, но она не решилась бы, и потому хорошо, что не успела:

— Я хочу кое-что спросить у вас, эри — и, пожалуй, будет лучше принять меры предосторожности. Я поставлю звуконепроницаемый купол.

Он поднял руку и начал жестикулировать — выражать…

…намерение — созидающее: барьер, звук, изоляция-направление-наружу-непроницаемость-полусфера …

…и пробило висок — его желание, застлала глаза — его воля, переворошила разум — его сила; Иветта почувствовала, как воплощается то, чего он хочет, как вплавляется в Университет его нынешнее (сейчас, претворяющееся прямо сейчас) решение, коротко, лишь на пару мгновений, не только абстрактно осознавала, что создаётся звукоизолирующий купол, а являлась этим процессом…

…росла, изгибалась, сходилась — невидимой стеной…

…восставала — воздействием на реальность…

…расцветала — образом, взлетала — замыслом и была — творением…

Лишь на пару мелькнувших и тут же вылинявших мгновений, которых хватило только для самого поверхностного восприятия.

Ого.

Проклятье.

Неделимый. Ничего себе.

Ей почудилось?

Это… что, из-за шампанского?

Хм-м-м… И что же тогда будет, если воспользоваться Летиным кальяном?

— Знаете, я ведь так и не пообщался с сариной Герарди, когда она гостила в Оплотах; а потом всё время забывал спросить у тех, кому выпала честь, и раз уж представился случай… Почему Демьен де Дерелли?

И она моргнула. Моргнула ещё раз. Неловко дёрнула руками — и расхохоталась в голос и взахлёб.

— О-о-о-о, вы будете уж-ж-жасно разочарованы!