Вдруг стало страшно, что кто-то войдёт. Может, сам князь — кто его знает, чего от него ждать… Он же явно на всю голову не здоров! Такой погром устроить… А потом запереть комнату на многие годы. А не маньяк ли он, часом? И бабушка… чего бы ей сбегать, если всё было шоколадно? Если князь так озверел уже после её побега, то ведь для побега-то тоже должна была быть причина! Просто так от красавцев-князей не сбегают! Ну невозможно поверить, что он был "не в её вкусе" и всё. Наверняка имелись более веские основания.

На полу у кровати обнаружились мягкие замшевые туфли на тон темнее платья и тоже с золотой вышивкой. Около зеркала — инкрустированный золотом костяной гребень. Теперь бы умыться ещё… ну и всё остальное.

Из комнаты вело целых три двери. Скорее всего, одна из них — наружу, а две другие — во внутренние помещения. Открывать их наугад ужасно не хотелось. Нарвёшься ещё… не на князя, конечно, уж он-то точно не стоит под дверью, ожидая её пробуждения. Но на Г рона наткнуться вполне реально. Перспектива встречи со вторым телохранителем не была настолько пугающей, но и ему не хотелось показываться на глаза неумытой.

Полина в раздумье села на край кровати, взгляд в очередной раз упал на браслеты.

Полина в раздумье села на край кровати, взгляд в очередной раз упал на браслеты.

Она попыталась стянуть ненавистный золотой. Нет. Сидит крепко, зараза. И застёжки никакой не видно. Второй… Застёжки тоже нет. А красивый он… и необычный. Светлое серебро и тёмно-красный рубин или что это за камень такой — неожиданное сочетание. Рисунок какой-то… плавно изгибающиеся параллельные линии.

Полина попыталась стянуть браслет, ей показалось, что сидит он не так уж и плотно и вот-вот снимется, но тут золотистая искорка порхнула ей на колени.

— Не снимай, — тихо и испуганно пискнула фея, — не надо.

— Почему? То есть… ты знаешь, что это такое?

Радужные крылышки поникли.

— Я не знаю точно, но я вижу, что он хороший.

— Слушай, мне показалось, или ты сегодня ещё меньше, чем вчера? И пищишь еле слышно… Тебе плохо, да? Это ты вчера так устала, когда ту комнату освещала? Прости меня, дуру, нечего было там делать… — Полина тяжело вздохнула.

— Нет, я… не поэтому, — фея прильнула к её руке, к браслету.

Осторожно подобралась к красному камню, замерла… Её сияние стало ярче, крылья налились светом, радужные переливы потекли по ним волшебной волной.

А потом и сама она из крохотной искорки превратилась в солнечный шарик — небольшой, такой, что его как раз можно было обхватить большим и указательным пальцами, но это было намного больше, чем прежде. И на этом солнечном жёлтом и будто пушистом шарике Полина поражённо увидела голубые глазки, лучащиеся сейчас удивлением и радостью.

— Я вернулась! — шарик подпрыгнул и взмахнул крыльями, так что показалось

— множество искр рассыпалось по комнате. — Я — фея! Ох, я столько должна тебе рассказать… Прежде всего ты должна узнать, что феи Залесья — это совсем не те создания, которых называют феями в вашем, человеческом, мире, — заспешило это очаровательное создание, на которое невозможно было смотреть без улыбки. — Мы

— души, отдающие долги. После смерти тела нам была дана возможность искупить свои ошибки, а может, и преступления — тут уж у кого как. Можно выбрать служение феи ради искупления, и тогда следующее воплощение будет лучше, понимаешь?

Полина только ошеломлённо кивнула.

— Ну вот. Феи спят в особом месте… Но это тебе ни к чему. Главное, что каждому человеку, который приходит в Залесье, положена своя фея. Наше призвание — помогать и служить. Если служба была добросовестной, мы перерождаемся, — она вдруг замолчала, будто с разбегу налетела на препятствие.

— А если нет? — тихо спросила Полина.

— Тогда… всё плохо. Феи всегда очень стараются. Мы ведь добровольно избираем этот путь.

— Да, добровольность — это важно, — Полина вздохнула, тут же вспомнив о своём незавидном положении. Уж ей-то выбора никто не предложил.

Фея, кажется, подумала о том же, потому что чистые ярко-голубые глазки смотрели на девушку с явным состраданием.

— Я была феей твоей бабушки. Сейчас я вспомнила. Правда, всего я по- прежнему не помню, но точно знаю, что её звали Фаина.

— Её и сейчас так зовут.

— А можно… Можно, ты будешь звать меня Фая? — голубые глаза взирали на Полю с мольбой, устоять перед этим взглядом было невозможно.

Да и почему бы нет? Имя это Поле всегда нравилось. Где там сейчас бабушка? Как она? И мама… Наверное, бабушка поняла, что случилось с Полей. Это всё-таки лучше, чем не знать вообще ничего и думать, что внучку и дочь поймал какой-нибудь маньяк или ещё что-то в том же роде с ней приключилось.

— Можно, — Поля улыбнулась и осторожно протянула руку — хотелось прикоснуться к этому обретшему плоть солнечному зайчику с глазками.

"Зайчик" попятился, а потом смешно подпрыгнул.

— Не надо, — попросила Фая, и в голоске её послышалось лукавое веселье. — Я не совсем телесная, я — сила души, лучшее, что в ней было, и ещё магия, правда, слабенькая, но всё-таки полезная, благодаря ей меня видно и слышно. Магию нельзя трогать руками, а душу — и подавно.

— Хорошо, прости, не буду, — Поля убрала руку.

— Ну вот, — Фая прыгнула на запястье девушки рядом с так полюбившимся ей браслетом. От феи исходило лёгкое тепло, и кожу будто слегка покалывало. — Мы должны наделять людей знанием языка, иначе им пришлось бы очень тяжело. Ну и разъяснять им всё, что нужно, подсказывать, советовать…

— Так это правда, что бабушка похитила волшебные часы и сбежала по твоему совету?

Голубые глаза мгновенно стали влажными и горестными, казалось, что они налились вполне материальными слезами.

— Я такого не помню… Знаешь, я почти ничего не помню. И это не очень удивительно, потому что после того, что случилось, я должна была погибнуть… наверное. Даже странно, что не погибла. Если хочешь знать, даже представить не могу, чтобы я такое насоветовала… Но ничего нельзя утверждать, когда ничего не помнишь…

— Это уж точно, — согласилась Полина. — Значит, благодаря тебе я понимаю местный язык, а окружающие — понимают меня?

— Благодаря мне ты знаешь местный язык и говоришь на нём, — снова подпрыгнула фея. — Скоро это умение окончательно закрепится, тогда ты даже и без меня сможешь обходиться, но пока что я тебе ещё нужна.

— Не надо — без тебя, — погрустнела Поля. — У меня же здесь никого нет. Никого, кому можно было бы доверять. А тебе я верю.

— Ты не можешь мне не верить, потому что ты меня чувствуешь! — фея взлетела, трепеща крылышками.

Это было очень забавное зрелище — круглый, будто пушистый шарик и нежнейшие крылья. Отдалённо похоже на шмеля, только сам шмель крупнее, круглее и желтее да ещё и с голубыми глазками, ну и крылья тоже намного больше.

— Не бойся, я тебя не брошу, пока буду хоть немного нужна, — "шмель" опустился на Полину коленку, облитую роскошной атласной тканью.

— Если я теперь знаю ваш язык, то почему не понимаю, что значит тей и тея?

— Это потому, что в вашем языке нет подходящих для перевода слов, — с готовностью пояснила Фая. — Это можно примерно перевести "свободный, независимый, достойный уважения". Так оборотни обращаются друг к другу.

— Значит, я не тея…

— В тебе тоже есть кровь оборотней! Поэтому ты и нужна князю, — Фая опечалилась.

— Почему — поэтому?

— Если коротко, то сильных наследников ему может родить только особая девушка — из вашего мира. Из числа потомков оборотней, уходивших в разное время на Землю. Такое смешение крови даёт магически сильное потомство. Твою бабушку отыскали при помощи ритуала со священными камнями. — Фея осторожно приблизилась к брачному браслету, замерла рядом, словно принюхиваясь, потом снова вернулась к другому — тот ей явно нравился больше.

— Чёрный камень в твоём браслете и белый в браслете князя — священные камни, они указали, что ты — самая подходящая жена для него и мать для его детей.