Ежевика попал в самую точку. Орфей склонил в удивлении бровь: впервые за весь день кто-то решился дать отпор. Только вот архиерей не разделял взглядов Инквизитора, на его шее вздулись вены.

— Думай, о чем говоришь, грёбаный еретик! Молоко на губах не высохло, а уже лезешь туда, куда не следовало бы!

Однако студент как ни в чем не бывало остался нем и лишь с интересом смотрел на Прокурора. Поняв наконец, что от него ждут, тот просто откинулся в кресле, с улыбкой смотря на разгневанного Отца.

— Заносчивые, недальновидные, тупые, бедные студенты! К кому ты обращался, когда я тебе выделил общежитие!?

— Лучше бы вообще не выдавали. Я позавчера проснулся с инеем на ресницах.

Далее будет только точка невозврата. Следователь зашел за спину директора.

— Святой Отец, присядьте и не кипятитесь, или я буду вынужден выдворить вас отсюда.

А Ангелар в этой пьесе только разогревал своего пытливого слушателя, раскачивая маятник терпения все сильнее.

— Я готов принести чистосердечное признание, однако соглашусь, будет лучше, если директор выйдет. Мне некомфортно в его присутствии.

— Да как ты смеешь! Один приказ — и из тебя вытянут всю правду на дыбах! Знай свое место, чернь!

И тут Орфей скрутил епископа, заломив ему руки.

— Ваше Святейшество, вы видите, что человек готов сознаться, единственным препятствием на его пути стало Ваше присутствие здесь.

— Орфей!

— Ещё слово и вы сами полетите на дыбы… Прошу вас… Выйдите.

В последнее слово Инквизитор вложил всю тяжесть своего голоса и настойчивость. Сдавшись, Святой Отец вышел из кабинета, но дверь оставил открытой.

— И дверь, пожалуйста, закройте.

Та с шумом закрылась. Оставшись наедине с парнем, Орфей сощурился и посмотрел ему в глаза.

— Ну, Ангелар, выкладывай. Непросто так же ты устроил этот бал-маскарад?

— Пара вопросов для начала. Первый: как много вам обо мне известно?

— Достаточно, чтобы отправить на плаху.

— Второй вопрос: возможно ли спасти мою жалкую шкуру?

Орфей усмехнулся. Студент был не из робкого десятка, если позволял себе говорить в таком деловом тоне. Вновь, всего лишь на миг, Инквизитор вспомнил о семье.

— Возможно.

— Ладно. А теперь последний, третий вопрос: цена двух душ?

— Десять тысяч в золотом эквиваленте. Вексель тоже неплохо выглядит, но иметь дело с бумагами мне не нравится.

— Хорошо, значит за двух человек это десять тысяч золотых. Значит…

— Постой, парень, я тебя прерву. Видишь ли, я не доверяю студентам с рваной одеждой. Где гарантия того, что ты выплатишь такую сумму?

— Сейчас в приемной сидит Веридия Джавалли, дочь Августа Джавалли. Ее отец — мой работодатель, он и есть гарант доверия.

Орфей задумчиво поскреб подбородок. На десять тысяч его семья могла прожить около полугода, без забот и других явных беспокойств. С другой стороны, этот парень явно не владеет такими деньгами. Прокурора также терзали сомнения в существовании связи между Ангеларом и семьёй Джавалли. Да и разбрасываться такими сведениями… Но ведь никто же не устанавливал точную цену за жизнь человека, ведь так?

Ангелар же в это время трясся как осиновый лист, лихорадочно думая, где в краткие сроки раздобыть такие деньги. Его размышления прервал сам Орфей.

— Итак, Ангелар, я принял решение и готов озвучить его. Ты оплатишь мне десять тысяч золотых. Раз в месяц, к тебе будет приходить от меня посыльный и ты будешь платить тысячу монет. Ещё, буду рад, если бедный квартал немножко… ну вот прямо капочку поредеет… Хех, думаю, что мы найдем общий язык в дальнейшем.

Ангелар судорожно вздохнул.

— Да не бойся ты так, за нами всеми следят, а за взяточничество я вместе с тобой отправлюсь на шубеницу. Слежка такая вещь, что от нее очень сложно скрыться. Потому… Мы с тобой согласуем кое-какие временные рамки.

Студент поклонился.

— Благодарю за вашу щедрость.

Вальяжно развалившись в своем кресле, Прокурор продолжил.

— Ты свободен. Можешь передать своей девице, что все обвинения против нее спали. Однако не спеши радоваться. Пока ты не выплатишь мне долг, я буду пристально за тобой следить.

— А как иначе?.. Вы ведь директора в расход собрались пустить?

— Больно ты догадливый для местных студентов.

— Это ведь очевидно. Хочу присутствовать на казни в первых рядах.

— Как пожелаешь. Только вот его тело я не отдам.

Ангелар приложил палец к губам и выскользнул из кабинета. Когда дверь захлопнулась, Орфей записал имя студента в личную книжку. Через минуту в кабинет зашёл директор и один из инквизиторов.

Епископ сразу же с порога выпалил:

— Орфей, что все это значит? Почему этот парень ушел вместе с девкой?

Оторвавшись от блокнота и захлопнув его, Следователь спрятал его в полах своего красного плаща.

— Они чисты. Все обвинения сняты.

— Что!?

— Я так решил, и оно никак не поддается изменению, особенно с вашей ничтожной стороны. Никола!

Солдат вытянулся по струнке.

— Слушаю, главный Прокурор!

— Того парня и девку не трогать. Все ясно?

— Так точно, главный Прокурор!

Святой Отец заозирался.

— Постойте… Но…

Между тем, Орфей направился к зеркалу, продолжая раздавать приказы, после чего поправил свою треуголку с длинным пером.

— Сменить наряд возле кабинета! Привести вторую группу подозреваемых!

— Так точно!

— Вольно. Приступить к исполнению.

Солдат вышел раздавать приказы. Как только захлопнулась дверь, Прокурор повернулся к директору.

— Помните о нашем с вами соглашении?

— Ра-разумеется…

— Как вы мне пообещали помочь, в обмен на ваших студентов. Знаете, я бы хотел добавить в этот договор кое-какие изменения…

— Орфей!

— Ваше Святейшество, на вас уже не раз поступали обвинения. Некачественный уровень образования, взяточничество… насилие юных девушек… и ещё о-о-очень много пунктов в вашем послужном списке. Мне продолжить?

— Мы так не договаривались!

— Извините, но я — прямое олицетворение правосудия Канцлера. Я выше вас по рангу, тогда как вы — обычный чиновник, постриженный в монахи. Вы не смеете мне противоречить.

Прокурор выглянул в приемную.

— Никола! Принеси мне ордер на арест директора этого заведения!

Епископ упал на колени.

— Но… Нет! Прошу!

— Простите, Святой Отец. Ваша жизнь в сделку не входила. К слову, ваше тело теперь тоже принадлежит Инквизиции. Хоть где-то вы послужите на благо вашей родине.

Орфей отвернулся в сторону окна и увидел, как те двое выбежали на площадь перед входом. Посмотрев на то, как беззаботно выглядят развалины соседних домов, он тихо прошептал:

— Хотя бы после смерти, да простит меня Солнце…

__________________________________________________________________

ГЛОССАРИЙ

Domine pater mi (1) — Мой отец (лат.)

Hoc sus non est digna tuis attendere! (2) — Эта свинья даже не заслуживает вашего внимания! (лат.)

Fili mi, potes adiuva nos? (3) — Сын мой, ты сможешь помочь нам? (лат.)

Суббота. На улицах практически отсутствует какое-либо движение, ведь после тяжёлой пятницы большая часть народу либо спит, либо пытается протрезветь. Все бани свободны от любых посетителей. Даже хозяин харчевни этим утром сумел порадовать: перловая каша получилась просто замечательной. Красота.

Прошел ровно день, после моей беседы с Орфеем. Где-то после полудня в общежитие заглянул посыльный, о котором упоминал Прокурор. Дату оплаты была назначена через девять дней. На все мои претензии коллектор привел только один аргумент, что 28 апреля у банковской службы поставка новых монет, прямо из столицы. К слову, такое событие случается не часто, раз в год. Именно в этот день распиливается весь городской бюджет.

— Будет неудивительно, если случайно произойдет ошибка, и на счёт Орфея отправится лишняя тысяча. Даты вообще придется каждый раз менять, ведь за всеми инквизиторами ведётся учёт их доходов. Как никак, приказ Канцлера — никаких взяток.