В ярости, латник отбросил свое оружие, захромав по направлению к юркому инквизитору.

— Вот как значит!? Я тоже люблю мордобой!

Коадъютор сбил стражника на землю и сдернул шлем, вырывая все крепления с мясом. Как только голова гвардейца оказалась беззащитной, сверху посыпался град ударов кастетами, превращая лицо в кровавую кашу. Безумный огонек заиграл в глазах.

— Стой!

Ангелар начал оттаскивать инквизитора от поверженного врага. Из толпы подбежали ещё несколько мужиков и скрутили разъяренного воина. Понадобилось несколько минут, чтобы горячий от алкоголя рассудок вернулся на место.

— Так кого ты там хотел заткнуть? Чей язык теперь за поясом, а?

— Как прошла аудиенция? Нам опять подкинули халтуру?

— И ты весь день просидел у самогонного аппарата?

— Да. А что?

— А, ничего.

Я плюхнулся на диван. Не выспавшийся, усталый, голова работает в режиме сонной мухи, а Зед весь день гнал и пил самогон. Рассудок просто отказывался работать, даже через силу. А главное, день, по сути, прошёл в пустую! Дел не убавилось, а только добавилось!

До сих пор не ясно, что делать с этим одержимым инквизитором, если дух внутри него и вправду так силён, то, может быть, не стоило его оставлять в старом общежитии? Здание ветхое, кто его знает, этого Алерайо, раз — и сгорит, как спичка. Хотя… То количество пива, которое он сегодня принял, а ещё потом поединок с гвардейцем… Беспробудный сон на день-полтора точно обеспечен. В любом случае, отправлю Кастора приглядывать за Элом, может, часов в восемь вечера я попробую их навестить.

Теперь, что делать с демоном? В этом я никак не разбираюсь. Демонология — вещь сложная, тут как минимум нужна устойчивая психика. Единственное, что приходит на ум, это нанять толкового демонолога, который сможет прояснить ситуацию. К тому же, Орфею нужна осколочная граната повышенной мощности. А что с ней думать? Пороха только закупить, а дальше — дело пиротехники.

Далее на повестке дня: сбор денег на перестройку лаборатории, а после встреча с Веридией. У меня есть планы, как можно было бы улучшить наше убежище, но, опять-таки, придется созвать всех и согласовать все моменты. Со встречей… Могу лишь пожелать себе крепкого сна, не хотелось бы явиться к девушке ходячим трупом.

— Зед! У нас много работы! Хватит просиживать штаны, поднимайся и за работу!

Город снова оживился после эпидемии. Благодаря общим усилиям исполнительной власти, лекарей и простого люда болезнь не смогла попасть за городскую стену. Тщательные досмотры сделали своё дело, а новая политика доносов только укрепила успех. Были конечно моменты, когда брат шёл на брата ради жалкого гроша, но тогда на костёр отправлялись все и без разбора. Городская полиция стояла замком на границе, обыскивая каждый обоз или телегу. В Двелл снова вернулось долгожданное спокойствие. Но надолго ли?

Каменная Лощина всегда была в своем роде радостной и шумной. Место довольно необычное и красивое. Находясь в ложбине, по утру всегда стелются теплые клубы тумана, превращая улицы в облачные канавки. Груды, не оформленных в единую композицию блоков и кирпичей, ощетинились строительными лесами и лестницами. Похоже, что артель каменщиков готовилась к постройке нового, крупного дома, а потому воздух был наполнен стуком зубила и молота.

Все спешили кто куда: кто-то торопливо отпирал двери своей мастерской, кто-то уже присматривался к витринам, надеясь урвать выгодный розничный товар. Только одна кузнечная лавка была закрыта, объясняя это тем, что все распродано.

Без пятнадцати двенадцать. В часовне наступало время полуденной молитвы. Монахи отпевали: "Solem autem nisi in facie lucere in cordibus vestris(1)", когда на обширное крыльцо святой обители вышел видный представитель инквизиции, Морис Бжег — ответственный по делам с общественностью. Все жители Лощины сошлись послушать умные речи талантливого оратора, но вот он сам выглядел растерянным, словно его вырвали из своего личного, спокойного хода мыслей и дел.

— Мы готовы начинать? Я просто должен выступить с этой речью?.. Кхм-кхм… Друзья!.. Кхм… — Инквизитор сплюнул кровь под ноги своей стражи. — Прошу прощения! Друзья! Я и наш Канцлер с радостью объявляем, что чума повержена!

Толпа одобрительно загудела. Все восприняли эту весть, как начало новой страницы истории.

— Это время выдалось тяжким грузом на наших усталых плечах, но, объединившись, мы сделали невозможное! Наш драгоценный университет "Вечной жизни" смог найти лекарство от черной смерти! Слава, слава нашим спасителям! Gloriamabheroibus! (2)

Да, Морис был великолепен. Статный, высокий силуэт возвышался над толпой. Имея громкий и приятный голос, он умел влюблять людей в себя.

— Но у нас появился новый враг, пред лицом которого мы должны сплотиться! Umerouno(3), так сказать. Этот враг жил среди нас… Незаметно, как змея, медленно отравляя все вокруг! Они заявляют: "ecclesianonsititsanguinem! (4)" Я говорю о Синоде и его патриархе! Прикрываясь верой и пользуясь нашим доверием, Церковь пытается получить контроль уже не только над ходом жизни наших граждан, но и пробиться в верха власти, навязав свое мнение остальным. Должны ли мы это терпеть, я вас спрашиваю?

Публика стала мяться. Впервые она услышала, что Инквизиция обличает Церковь во всех смертных грехах.

— Чё? Не, быть не может…

— Но как? Ведь это, фактически, раскол!

— Что, опять!? Как долго можно одеяло делить? Доколе!?

— Все идёт по плану?..

— Да, ещё пять минут.

Бжег прямо разошелся. Обвиняя армию патриарха в создании кризиса рынка труда, казнокрадстве, ереси и многих других проблемах, он настраивал толпу ополчится на своих мучителей.

— Вы можете считать меня пустозвоном и самого отправить на петлю, но у меня есть вещественные доказательства! Принесите документ!

Из часовни, под взоры ее смущенных служителей, вышел старый знакомый, Вано. Он вынес узорный ларец, из которого достали длинный пергамент. Набат начал отпевать свой полуденный бой.

— Зачитываю…

Первый удар.

— Сие документ постановляет, что…

Второй удар.

— …потому имперская власть упраздняется…

Третий удар.

— Начать политику утеснения…

Четвертый удар.

— Привести приговор в исполнение!

Пятый удар.

Яркие языки огня взвились под ногами оратора.

Ангелар очухался уже на земле. В ушах появился свой собственный колокол, по которому изо всех сил били кувалдой. Перед глазами пробегали смутные силуэты испуганных людей, но тяжелые веки снова сомкнулись, погружая разум во тьму.

Холод окутывал меня. Любая мысль приносила нестерпимую боль! Неужели это небытие? Но как? Может, меня задело взрывом? Быть не такого не может, я ещё так много не успел! Но почему? И что это за шум в глубине?

— О-о-а-ачнись!

— А-а-х-х…

Душа словно вынырнула из глубокого омута, дыхание оказалось сбитым. Глаза распахнулись, открывая окно в мир живых.

— Ах… Какого черта!?

— Вы… те?

— Что!?

Ничего не было слышно, только звон, пронизывающий все мое нутро.

— Вы меня… шите?

Я без сил рухнул на чьи-то руки. Ощущения были очень странными, тело онемело, голова кружилась. Все это казалось до боли знакомым, словно мой прошлый кошмар стал реальностью. Костлявые пальцы крепко держали меня, а глубокий голос пустоты сладостно манил к себе.

— Вы меня слышите!? — Сморщенное лицо старого монаха склонилось надо мной. — Сын мой, с тобой все в порядке?

— В полнейшем…

— Лежи и не двигайся. После того адского пламени тебя сильно оземь приложило, кой-как смогли вытащить из той сумятицы.

— Да?..

Действительно, сейчас я лежал на одной из жестких скамей часовни. Деревянный потолок из почерневших досок скрипел под порывами ветра, а из узких окон ползла красно-бурая дымка. Внезапно, большая тень заслонила тусклый свет

— Прокурор, он очнулся!