В дорогу им достались её скромные съестные дары — валяная рыба, сухие галеты, овощи, несколько пучков лекарственных трав. На три недели им этого не хватит, однако Лета видела припасы, которые собрали для тих бывшие матросы «Княжны». На тайный призыв Тивурия откликнулась половина его старой команды, но для управления судном этого было достаточно. Основная сложность состояла не в предстоящем плавании, а в самом начале — в погрузке корабля и его последующем угоне.

Лета надеялась, что их план действительно так же хорош, каким они все себе его и представляли.

Она разглядела в проулке Тивурия. Интересно, как он сумел прожить много лет в Белом Копье с такими глазами. Это свечение, пусть и слабое, выдавало его породу. Люди должны были в лучшем случае обходить его стороной и гнать отовсюду. Но похоже, что Сэрабия терпимо относилась к полукровкам.

Тивурий не высказал удивления, когда узнал, кем была Лета. Каждый день встречал китривирийских царевн, ну конечно. Более того, у него хватило наглости потребовать награду, когда они прибудут к Дометриану. Лета заскрипела зубами, но согласилась. Без Тивурия и его команды им не справиться с кораблём. Путешествие на другой континент обещало быть опасным, так что, возможно, он и заслужит золото за свои старания.

Когда солнце почти опустилось за горизонт, окрашивая небо в алый, и до осуществления их замысла оставалось совсем немного, Лета всё-таки задала вопрос Тивурию, терзавший её с самого начала их знакомства:

— Что случилось с твоими родителями?

— Их забрало море, — невозмутимо ответил полуилиар.

— А ты никогда…

— Море было тому причиной, я знаю это, — оборвал он, безошибочно угадав ход её мыслей. — Никому не выгодно устранять своих партнёров, даже если они из народа, который веками воюет с твоим.

— Ты плохо знаешь эту ненависть, — ответила Лета, прицепляя к поясу дополнительный кинжал. — Несколько поколений выросло на ней. Людей просто учили ненавидеть народ солнца.

— Как и их — ненавидеть лутарийцев.

— Я просто удивлена, что ты жив, — махнула рукой в его сторону девушка. — Полукровок истребляют. Даже спустя двадцать лет после Медной войны.

Тивурий повернулся к ней и поднял на неё большие нефритовые глаза, в которых сверкнула на мгновение грусть.

— Это самая великая несправедливость, — вымолвил он. — Мы ведь дети мира, Лета, призванные остановить эту вражду. Доказательство того, что всё может быть иначе. Что люди и илиары не обязаны ненавидеть друг друга. Что у них может быть общее будущее.

— Если бы только детей мира не убивали в княжествах, — повторила Лета. — Тебе повезло, что в Белом Копье люди думают по-другому.

— Сэрабия готова к миру с илиарами более прочих, это правда. Но кто убивает полукровок в других княжествах? Обычные люди? — Тивурий перевёл взгляд на горизонт. — Пока нашим правителям хочется этой войны, она будет. Но я верю, что существующую в их сердцах вражду можно искоренить. Вот увидишь, через двадцать лет, а потом и через сто, нас, полукровок, станет больше. И мир начнёт меняться, избавляясь от желчи и ненависти.

Лета отвернулась от проулка. Снова прокручивая этот разговор в голове, она никак не могла избавиться от ощущения, что она была согласна с выводами Тивурия. Всё, что происходило между Лутарийскими княжествами и Китривирией, было бессмысленно. Им вовсе необязательно быть врагами. И когда к обоим народам придёт осознание этого, мир изменится. Больше не прольётся невинная кровь во имя старой войны.

Мир изменится. Даже если Лета намеревалась попросить у отца помощи, чтобы уничтожить Церковь. Чтобы убивать людей. Но сейчас это необходимая мера. Потом… Потом, когда всё это закончится, у неё не останется причин, чтобы ненавидеть их. И мир изменится.

«Лгунья».

Она никогда не смирится с той каплей грязной человеческой крови, что текла в её жилах, что равняла её к ним. Её бабку-эльфийку изнасиловал человек. Лутариец, давший жизнь Марилюр, которая также страдала от деяний людей. И от руки одного из них погибла.

Нет. Лета не перестанет ненавидеть их. И мир изменится, только когда лутарийцев станет в нём намного меньше.

— О чём задумалась, змейка?

Её удалось не вздрогнуть и сохранить невозмутимость на лице.

Конор скатился по соседнему камню в воду. Здесь она доходила ему до пояса. Он обернулся к Лете, щуря горящие в полумраке глаза.

— А?

Она только фыркнула.

— Если хочешь, я сделаю за тебя всю грязную работу, — добавил Конор. — Перережу им глотки один. А ты постоишь в сторонке и тихо порадуешься.

— Ты думаешь, что я оставлю их всех тебе? — нехотя произнесла Лета.

Тёмная бровь поползла вверх.

— Так ты думала о том, как будешь их убивать? Забавно. Наверняка медленно и мучительно. Как в Короне.

Она смирила его презрительным взглядом:

— Мы сделаем это быстро.

— Брось. Пока остальные будут разбираться со стражей, мы успеем вдоволь поиграть с матросами, — Конор хищно улыбнулся и погрузился в воду по грудь. — В мою любимую игру. Она называется: «Режь и отрывай».

— Ты отвратителен, — поморщилась Лета.

— Ты из того же теста сделана, змеюшка. Я видел это десятки раз. Этот огонёк в твоих глазах. Эту жажду крови.

Лета чуть съехала вниз по камню и бултыхнула ногой в воде, обрызгав Конора. Сапог моментально потяжелел. Ничего. Скоро ей предстоит промокнуть до нитки всем телом.

Цепкая рука Конора едва не ухватила её за голень, но Лета вовремя увернулась.

— Ты научишься получать от этого удовольствие, рано или поздно, — проговорил он, усмехаясь и отплывая от неё. — Рихард говорил тебе об этом.

— Мне не нужна ни его правда, ни, тем более, твоя.

— Своей-то нету.

Она что-то прорычала в ответ и уставилась на крышу, где дежурил Марк.

— Мы пропустим сигнал.

— Что эти придурки творят? — Конор посмотрел в проулок. — Почему до сих пор не переоделись?

— Стражников должны изображать только Рихард, Берси и Брэнн. Ты чем слушал?

— Я превосходно знаю только свою часть плана. Все прочие мне неинтересны.

Лета поборола желание тяжко вздохнуть.

— Иветта усыпила один из городских патрулей, избавив нас от проблем с ним и добыв их одежду и оружие, — сказала она. — Теперь ей нужно восстановить силы. Вот они и ждут.

— Почему же нашей ведьмочке не поразить своими сонными чарами других стражников?

— Всю гавань?

— Тут бы нам и пригодилась рыжая ведьма, — Конор подплыл ближе к ней. — Жаль, что она струсила и осталась в своей лачуге.

Лета почти не различала очертаний его тела в тёмной воде. Несмотря на ночную прохладу, море у побережья хранило тепло солнца. Она представляла его солёные ласки на своей коже.

Ей отчаянно хотелось оказаться в воде рядом с Конором.

Она отогнала все лишние мысли.

— Думаешь, у нас всё получится? — спросила Лета.

Нет, её нисколько не волновало его мнение. А вот его тело, согретое морской водой…

Глаза Конора вцепились в её лицо. Считывали его выражение. Искали.

— Зависит от способности твоих дружков врать красиво и уверенно, — ответил он. — Если стражники поведутся и ничего не заподозрят, мы выйдем из гавани без боя.

— А если не поведутся?

Конор склонил голову к плечу, скрытому под водой. Влага серебром лежала на его рыжих волосах.

— Тогда нам потребуется помощь чародейки. Или она отдыхает по полдня после каждого заклинания?

Должно быть, его губы были сейчас солёными на вкус.

«Проверь», — стелился возбуждённый голос в голове.

То же говорил и взгляд Конора.

— Она сделает всё, что нужно, — буднично проговорила Лета и подняла глаза на крышу.

Самое время.

Подав условный сигнал, Марк сперва убедился, что Лета его заметила, а затем поспешил убраться с крыши. Процессия в проулке пришла в движение. Между телами показался бок забитой провиантом телеги.

Лета спрыгнула в воду и побрела за Конором. Море действительно было восхитительно тёплым. Жаль, что у неё нет времени насладиться им сполна.