Лета смотрела на сосуды в руках керников.

Девять Стражей. Двое их учеников.

Каждый, кто держал прах, подходил к воде, чтобы развеять его над озером. Она наблюдала, как останки её братьев, обращённые в белую пыль, исчезали в мутной воде, относя их души к рогатому богу. Она знала их всех. Совсем молодых или измученных прожитыми годами; она знала тех, кто только начал свой путь или уже был искалечен нелёгкой судьбой; тех, кто дал обет до последнего защищать младший народ и исполнил его.

Нет. Они достойны большего, чем остаться пеплом, осевшим на дне холодного озера.

— Постой.

Марк застыл, недоуменно глядя на неё. Лета завела руку над церемониальным сосудом. Он не стал прерывать её, когда она запустила ладонь в прах. Он был прохладным и зернистым на ощупь. Это всё, что осталось от того человека, что дышал и говорил всего несколько часов назад.

Сжав горсть праха в кулаке, Лета вытащила руку из сосуда и раскрыла ладонь. Ей хотелось сгореть вместе с ними. Испытать те страдания, что терзали их перед гибелью. Она заслуживала этого больше, чем они.

Налетевший ветер отнёс маленькую часть праха с её ладони в озеро. Из глубин сознания поднялась забытая тьма и потянулась к каждому органу, отравляя их изнутри. Лета провела рукой по лицу, растирая белый пепел по щекам.

«Сегодня вы не умрёте. Вы станете частью меня».

Она повернулась спиной к озеру, вытаскивая из ножен Анругвин, и неспешным шагом направилась к лесу, с удовольствием ощущая, как её обугленное сердце обращается в железо.

В эту ночь она заберёт сотню жизней взамен одиннадцати.

Глава 11.

Змеиный обет.

В подавленном настроении Лиам вошёл в тронный зал, в котором царило молчание. Никого, кроме членов совета и стражи, сегодня в нём не было. Ветер приносил через открытые окна сладкий запах сирени и шелестел бумагами на столе юстициария. Траурные чёрные ленты с вышитым пурпурным журавлём колыхались вслед за ним, оттеняя молочно-кремовый цвет стен зала. Над троном висел огромный венок из полевых цветов и драгоценных камней. Точно такой же был в день коронации Кильрика.

Лиам прошёл по залу, чувствуя на себе взоры совета. Он смотрел перед собой, не пряча глаз. Чёрный бархатный кафтан стеснял движения. Он и не думал, что ему придётся надеть его так скоро.

Странно. Он давно ждал смерти короля. Даже был готов к этому. Но почему-то всё равно ощущал неизмеримую глухую боль в груди и тёмную скорбь. За погребением короля он наблюдал, смешавшись в толпе придворных. Не хотелось стоять там, в гробнице, рядом с Гонтье. Не хотелось ни с кем говорить. Не хотелось ничего видеть.

Лиам спешно поцеловал ледяную руку короля под пристальным взглядом бастарда. Он успел с ним проститься два дня назад, когда Кильрику стало совсем плохо. Поэтому не стал произносить пустых слов, как другие. Всё, что он хотел сказать, он выразил королю наедине.

Кильрика похоронили в гробнице под храмом Создателя, рядом с другими эльфийскими королями, Ольгаиром Ладитом и Илуаром Оллестаиром. Их останки привезли из дальних краёв, с островов Тор Ассиндрэль и руин Моан-Тристэля, дабы сохранить здесь, в последнем городе эльфов. Первый был королём alcuri, второй — era'liver. Кильрик же правил объединённым народом из тех и других. Его правление положило начало возрождению эльфов, столетия назад уже решивших, что они обречены на гибель.

Войны с людьми. Сожжение Моан-Тристэля. Резервации. Рабство. Затем взрыв на Тор Ассиндрэль… Казалось, что несчастьям не будет конца. Но вот они построили Грэтиэн. Обрели такого союзника, как Китривирия. Заселили полностью Леса Орэта. А в прошлом году после войны с Катэлем принялись восстанавливать один из Скалистых островов, Понфлэр, куда перебрались осенью первые поселенцы. Эльфы начинали всё заново.

Лиам смотрел на мраморный саркофаг короля, понимая, что должен продолжить его дело. Он должен вести народ к процветанию.

Он подошёл к советникам, остановившись на почтительном расстоянии. Все были на месте, за исключением Киара. Даже лорд Афирил и коронер присутствовали в тронном зале, хотя и не являлись членами совета. Гонтье стоял возле трона, и Лиам был чрезвычайно удивлён, что он не отважился сесть на него.

— Ты опоздал, — проговорил бастард, прищурив зелёные глаза.

— Я и не знал, что меня пригласили на собрание.

— Зачем же пришёл?

Лиам ответил ему едва заметной усмешкой.

«Сейчас будет весело».

— Его Величество незадолго до смерти подписал указ о прямом престолонаследии, и…

— И моя коронация не заставит себя долго ждать, — перебил Гонтье, и у Лима чуть не свело челюсть от бешенства. — Хотя до неё я имею некоторые права. Одно из которых позволяет мне снимать советников с их должности.

— Извини, но я должен тебя остановить, — с удовольствием произнёс Лиам. — У меня имеется приказ короля, оспаривающий все твои притязания на корону.

Он говорил, почти мурлыкая, будто сытый кот. Ни одна мышца в лице бастарда не дрогнула, но другие советники затаили дыхание, наблюдая за их разговором.

Лиам вытащил из нагрудного кармана скреплённый королевской печатью свиток.

— Юстициарий, — тонко позвал Гонтье. — Проверьте, пожалуйста.

Лорд Афирил спустился с возвышения, и Лиам вложил приказ в его протянутую руку.

— Печать не сломана, — сказал он.

— Вскрывай.

Юстициарий кинул вопросительный взгляд на Лиама. Тот равнодушно уставился в сторону. Развернув свиток, лорд Афирил пробежал глазами по написанному.

— «Настоящим указом…» — он запнулся и обернулся к бастарду. — Здесь сказано, что после смерти Его Величества престол и корона переходят к мастеру Олириаму Тилару, члену совета короля.

Гонтье поджал губы.

— Вот в чём загвоздка, — вымолвил он после паузы, на долгие секунды воцарившейся в зале. — Тилар больше не член совета.

— Это не отменяет того, что престол теперь принадлежит ему, — возразил лорд Афирил. — Приказ подписан королём.

— Абсурд, — фыркнул Гонтье и сошёл с возвышения, направившись к ним. — Подделка.

— Но…

Бастард выхватил свиток из его рук и повернулся к Лиаму.

— Написано твоим почерком, — проговорил он, едва взглянув на пергамент. — И ты думал, что кто-то поверит в эту ложь?

Лиам не ответил, только скривил уголок рта. Юстициарий отошёл в сторону, возвращаясь к столу. Чувствовал, что сейчас полетят искры.

— Ложь от начала до конца. Как и всё, что ты делал и говорил последние годы, — продолжил бастард, повысив голос. — Но я не ожидал, что, ещё до того, как тело моего отца успеет остыть, ты заявишься сюда и посмеешь подсунуть нам какую-то бумажку. Скажи, как ты заставил его подписать это? Ты пробрался к нему в покои и приставил кинжал к его горлу?

— Создатель, что ты несёшь… — нахмурился Лиам.

Советники молчали, не отрывая от них своих взглядов.

— Вот всё, чего ты добился здесь, — сказал Гонтье и, подняв документ на уровень груди, разорвал его на две части.

Лиам в ступоре смотрел, как куски пергамента летят к ногам бастарда, словно осенние листья на ветру. К горлу подкатила тошнота. Триумф, что преследовал его с того момента, как он посмотрел в глаза бастарда Кильрика, бесследно исчез.

— Что ты делаешь? — тихо вырвалось у него. — Воля короля…

— Не смей говорить о короле! — закричал Гонтье. — Ты не достоин был даже стоять рядом с ним!

Коронер прочистил горло. Покосившись на него, бастард выдохнул и обнажил зубы.

— Все видели, как ты ужом вился вокруг короля на протяжении десятилетий, — проговорил он тише. — Ты убивал для него, врал для него. Беспрекословно. Истинный слуга. Но может ли тот, кто бессердечно отбирал чужие жизни и лгал, остаться преданным лишь одному хозяину? Хватит ли у него чести на это?

Лиам выдержал его взгляд. Советники возле трона о чём-то возбуждённо зашептались.

— У тебя хватило бы наглости нацепить на себя корону, ведь король души в тебе не чаял прежде, — сказал Гонтье, отпихнув носком сапога клочки пергамента. — Он бы сделал тебя своим наследником. А потом он прозрел. Он отвернулся от тебя. И ты сбежал на Север.