— Достаточно! — скомандовал Рихард.

Брэнн и Лета отступили друг от друга, тяжело дыша.

— Ты всё равно торопишься, — покачал головой Рихард, вклиниваясь между ними, и положил руку на плечо Лете. — Брэнн, ты делаешь всё правильно, ведёшь клинок очень ровно, но торопишься.

— Она прикончит меня, если я не буду этого делать, — пожаловался тот.

— Нет. Не прикончит, — Рихард снял руку с плеча девушки и поглядел на Брэнна. — Послушай. Дальше будет хуже. Тиссоф, кровь, трупы, огонь… Генерал дал обещание освободить чародеев, но никто не запрещает нам устроить бойню. Всё это время мы шли к этому после гибели наших братьев. Тебе нужно стать лучше. Чувствовать движения противника. Следить за ним, не прибегая к зрению. И тогда, возможно, у тебя получится отправить как можно больше фанатиков в объятия их жестокой Матери и выжить самому.

Брэнн кивнул. Впервые без всякой злости. Принимая наставление.

— Может, у него просто плохой учитель?

Они обернулись к Конору. Он оторвался от колонны, и всё, что окружало Лету, растаяло в багровой дымке.

«Не надо. Стой там, где стоишь».

Что ж это за проклятие на ней такое, что она начинает терять трезвость, просто посмотрев ему в глаза?

Она так скучала по нему все эти дни, лишившись нормального сна, но, Кернун великий, ей гораздо легче дышалось без него.

— Белобрысый-то слабенький боец, но что ты поставишь против опытного воина? — спросил Конор, приближаясь. — Свои прорехи в защите? — взгляд резал её на куски. — Конечно, на его фоне ты выглядишь богиней войны. До той поры, пока не столкнёшься с равным себе.

Она похолодела. Вопрос слетел с губ и звучал не так, как хотелось. Лишённый колкости и силы. Затихший на последнем слове. Он звучал, как приглашение.

— Хочешь сразиться со мной?

— Почему бы и нет, — пожал плечами он и махнул ладонью, приказывая Брэнну передать ему меч. — Посмотрим, изменилось ли что-то после нашего последнего с тобой боя.

Она фыркнула и покосилась на Рихарда, мысленно умоляя его остановить это всё. Но керник отошёл назад, освобождая пространство.

— Я запомнил его в деталях, — добавил Конор и прокрутил в руке клинок. — В тот раз мне ничего не стоило обезоружить тебя.

— О, так ты хочешь освежить воспоминания? — её голос не дрогнул. Приятное достижение. — Память подводит, старичок?

— Молотила бы ты также остро мечом, а не языком, цены бы тебе не было, — с игривой ноткой отозвался он, усмехаясь. — А так… Что ж, имеем то, что имеем.

Конор склонил голову к плечу и выдвинул левую ногу чуть вперёд. Но не спешил атаковать, а продолжал скользить глазами по её лицу.

Лета постаралась не обращать внимания на то, как ей хотелось швырнуть Конора на нагретый солнцем песок и устроиться сверху.

«Соберись».

Подняв клинок, она шагнула к нему навстречу, а разум продолжал трепыхаться загнанной в клетку птицей где-то очень далеко от неё. Он пошёл синхронно с ней, по-прежнему держа клинок опущенным. Двигался осторожно, обходя её вокруг, ожидая её первого выпада, заведомо неверного, определяющего весь исход поединка. В этом была его сила — чувствовать настроение противника, а потому и считывать все манёвры заранее.

Ей удалось взять себя в руки. Выступить. Нанести первый удар, спрятаться за лезвием Анругвина. Он ожидаемо отбился, а потом ответил ей цепочкой коротких атак, после которых стало ясно — он не собирается её щадить. Он хочет её наказать.

Поединок превратился в одно сплошное унижение. Конор крутился вокруг неё, осыпая ударами и всегда перехватывая недоведённый до его уязвимых мест клинок. Ловя его, как сытый кот ловит мышь, а затем отпускает, с намерением посмотреть, как она будет себя вести. Убежит? Разозлится? Нападёт? Или ничего не сделает?

Будь он чуть медленнее, будь обычным человеком, а не созданием, напоенным смертью, словно водой, она бы убила его. Дотянулась бы до горла, вонзила бы в него Анругвин, перерубая кость и слыша влажный хрип. Но напрасно Лета пыталась подступиться к нему, к проворному и жуткому, к кошмару во плоти.

— Тебя окружили, — издеваясь, говорил он и целился поочерёдно то в спину, то в бок, а она еле успевала защищаться. — Один добрался до твоей спины. Раз… Два… Три… Ты труп.

Остриё клинка больно кольнуло её под рёбра. Он усмехнулся её нелепой попытке провернуть один из финтов, подсмотренных у Драгона, и отскочил в сторону. Лета последовала по инерции вперёд, падая. Каким-то чудом ей удалось сохранить равновесие, и она выпрямилась, злобно воззрившись на Конора.

— Ты учишь белобрысого, но сама не понимаешь, как обращаться с оружием, — выпалил он на одном дыхании.

— Заткнись!

— Ну, давай, отложи веер, дамочка, и займись делом!

Кость, брошенная голодной собаке.

Лета кинулась к нему. Глаза, застланные свирепым туманом, больше ничего не видели. Она только чувствовала скользящую в потной ладони рукоять Анругвина, призывающего прикончить подонка. И Лета внимала призыву тёмного меча, совершенно позабыв о защите и нападая, нападая на Конора сворой волков.

Он не отступил, но что-то изменилось в его поведении. Стало знакомым. Замедлилось. Просочилось через его удары.

Всё покатилось к чёрту. Она опомнилась слишком поздно.

Бой с Конором не был грациозным поединком, ни даже искусным танцем, окружённым стальным пением клинков. Бой с Конором — нечто звериное, яростное, пропитанное воспоминаниями. Каждое его движение, каждое прикосновение его меча к её, будто ладонь по обнажённой коже… Он дрался также, как и трахался.

Лета не заметила, как он оказался за её спиной. Как цепкая ладонь перехватила её локоть и с силой опустила вниз, прижимая и руку, и зажатый в ней меч к телу. Как его вздымавшаяся грудь упёрлась ей в лопатки.

Лезвие его клинка прочертило линию на её шее, заставляя запрокинуть голову. Ближе к нему. Сбившееся дыхание опалило возле уха.

Кровь загустела, застывая и становясь такой горячей, что её кожа должна была непременно покрыться ожогами изнутри.

«Спокойно».

— Ты труп, — повторил он шёпотом, сильнее давя на клинок.

Под лезвием выступила кровь. Лета непроизвольно сглотнула, делая порез ещё глубже. Жар дыхания спустился ниже. Она почти ощутила его зубы на коже и испуганно посмотрела вперёд, на лица друзей, которые вдруг стали расплывчатыми.

«Что ты делаешь?»

Она почувствовала лопатками бешеную дробь его сердца.

«Мне всё равно. Пусть смотрят».

Его ладонь на её запястье сжалась сильнее. Их занесло туда, куда не следовало. И так легко было снова войти в эту дверь, которую она в гневе захлопнула несколько месяцев назад, дав себе клятву, что она никогда больше не переступит этот порог, не скатиться в манящую неизвестность.

В звенящей тишине он услышал её немую просьбу и отпустил запястье.

Конор шагнул назад, убирая от шеи девушки клинок, и Лета чуть не повалилась назад, на него. Голова кружилась.

Ей потребовалось время, чтобы поймать пьяно блуждающий разум и удержать его в адекватном состоянии.

Когда дыхание восстановилось, она посмотрела на Конора. В его пустые глаза. Затем она оглядела остальных. Никто ничего не заметил. Берси и вовсе пялился на здание казармы напротив, нашаривая пальцами в тарелке оставшиеся финики.

— Так ничего и не изменилось, — бросил Конор и, вернув клинок Брэнну, направился к тахте.

Напряжение, до сих пор наполнявшее воздух, огромным валуном придавило Лету к месту, и пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать ноги от земли и подойти к Рихарду и Брэнну.

— Ты знала, что из этого выйдет, — успокаивающим тоном произнёс первый.

Второй глядел на неё с каким-то противным, дежурным сочувствием.

Лета рассеянно кивнула.

Она не смогла отказать в себе в том, чтобы бросить последний (она на это надеялась) взгляд на Конора. На его удаляющуюся спину, на тёмно-рыжие волосы, превращённые солнечным светом в пламя.

Чувственный. Холодный. Отравленный ненавистью. Жестокий. Получивший удовольствие от её проигрыша.