— Что-то мне здесь не нравится, — запаниковал самый младший, Мишка.

— Тогда полезешь первым! — гоготнул Влад, кивая на спускающуюся вниз чугунную лестницу. Особым умом старший из ребят не отличался.

— Не надо никого заставлять! — вмешался Илья. — Выберем добровольца.

— Чур я первая! — одиннадцатилетняя Джани светилась энтузиазмом.

— А можно я на стрёме постою?

Махнув рукой на трусоватого Мишку, девочка начала спуск, легко и непринуждённо цепляясь за металлические стержни. За ней полез Арсений с ледорубом в зубах, Влад с фонарём, и замыкающий колонну Илья. Всем мальчишкам просто не терпелось увидеть дно колодца собственными глазами. И тут случилось непредвиденное. Ребята уже не могли видеть поверхности, а семилетний Миша вдруг истошно закричал, встреченный недружелюбным «обитателем» заброшенной вышки. Косматый и изъеденный оспой, спёкшийся и ободранный бомж глядел на ребёнка красными глазами, полными злобы. Миша мог, казалось, пересчитать все вздувшиеся вены и лопнувшие сосуды на его лице, мог кричать бесконечно долго, но двинуться уже не смог. Его приковал страх.

— Пошёл нахуй, тварь, — в бреду пробормотал пьяница, замахнувшись бутылкой, которую держал в руке, и тяжело опустил её на голову мальчика, не разбирая, что перед ним ребёнок, или уже не задумываясь о цене человеческой жизни, как не имела ценности его собственная.

Миша обмяк, замолчал, и безжизненным мешком ухнул в каменный колодец.

— Держитесь! — крикнул Илья, но собственному приказу не последовал. Растопырив руку, в попытке схватить ребёнка, он не удержался, и, свороченный потоком воздуха, впечатался затылком в кирпич, срываясь вниз. Арсений закричал, забыв, что держит в зубах ледоруб. Орудие выпало, и точно острым концом вонзилось висящей под ним Джани в глаз. От боли руки девочки разжались, она попыталась ухватиться ими за что угодно, но последняя опора в виде мелькнувшей перед носом ноги Арсения, улетела ввысь, как и её хозяин, судорожно взбирающийся по склизким ступенькам, повинующийся, кажется, голосу Влада, крикнувшего «все наверх!». Решение, очевидно, было грамотным, вот только ни Джани, ни двое мальчишек, простившихся с жизнями, не могли его оценить.

Сверху, словно из-под толщи воды, послышались звуки борьбы, хриплый крик и брань. Девочке казалось, что прошёл час, прежде чем звуковая волна дошла до неё. Сказывался болевой шок: правая сторона лица онемела, но густая кровь и вытекающее глазное яблоко слабо ощущались липким холодком вползающего в душу страха. Заломленная за голову рука была пропорота в двух местах, но лишь благодаря ей торчащие из бетонных плит стальные прутья не повредили голову. Находясь в шаге от смерти, она продолжала храбриться: «Умереть здесь? Ну уж дудки! Умереть сейчас, когда наследницу ждёт любящая семья и целый Род?! Никогда!».

Обронённый Владом фонарь замигал, выхватывая из темноты чьи-то лица. Нет, не чьи-то: Мишка лежал с запрокинутыми глазами и проломленной головой, кровь растекалась, заливая его белую ветровку. Тело Ильи, переломленное в позвоночнике, валялось рядом. Девочке вдруг показалось, что губы его зашевелились.

— Что? — переспросила она, попутно пытаясь выдернуть руку из стального капкана. Нервы тут же отозвались болью от глазницы до самого копчика.

— Заключим контракт… — хрипел Илья, и губы его, вместе со всем лицом поплыли как-то странно, расслаиваясь на «материальное» и «духовное». — Я знаю, как защитить тебя. Я смогу спасти тебя. Я всегда… буду с тобой…

Джани увидела, как отделяется одно тело от другого: пока корчилась в агонии физическая оболочка, Лик становился всё более умиротворённым. Впрочем, расслабленность на призрачном лице тут же сменилась страхом, и громогласным голосом он гаркнул:

— Быстрее! Контракт! Я готов стать частью тебя, твоим слугой и опорой, а ты готова впустить меня в свою душу глубже, чем любого из ныне живущих? Ты доверишь мне свою жизнь?!

Ответа не потребовалось, они оба его знали. Теряя сознание, Джани прошептала «Рассчитываю на тебя…», и последнее, что она запомнила, были сильные руки парня, подхватившие её и сдёрнувшие с места.

Как они выбрались в тот день из логова бомжа, оглушённого Владом, как дотащил Илья её ослабшее тело до дома, и как усмирил гнев и страх отца, она не помнила — очнулась уже в больнице, с протезами, прилаженными к руке и глазу. Родители, прошедшие все стадии исступления, сострадания и желания наказать нерадивую дочь, к тому моменту успокоились, и разговор, состоявшийся с отцом, был в большей степени взвешенным и щадящим. С тех пор Джани навсегда распрощалась с беззаботным детством, из ребёнка превратившись в девушку, из дочери в солдата, закалив свой характер грузом вины и ответственности.

Подойдя к тому месту, где высилась раньше водокачка, она с удивлением отметила, что и оно наконец изменилось. Вместо дикой травы ноги ступили на аккуратный газон, пройдя мимо вереницы кованых прутьев, она обнаружила себя стоящей прямо напротив лошадиной морды. Конюшня — вот во что преобразился её «храм». Девушка повела кончиками пальцев по затейливым металлическим узорам и подступила к массивным парадным воротам, рядом с которыми висело информационное табло. Откликнувшись на лёгкое прикосновение, оно активировалось на страничке «тренерский состав и почётные работники». Фотография под заголовком сразу приковала её взгляд: улыбчивый молодой человек с густой рыжей шевелюрой смотрел с экрана словно живой. Живым он быть точно не мог — он умер здесь тридцать семь лет назад, на этом самом месте, не оставив ни родственников, ни потомков. Но подпись ясно гласила: «Илья Смирнов. Основатель конного клуба, директор, главный тренер, 27 лет».

— Можешь не вчитываться. Правдивых фактов там не больше, чем в словах Хины, когда она разводит мужчин на деньги.

Джани отпрыгнула в сторону, заглядывая через ворота, веря своим глазам, и одновременно отказываясь верить. По дорожке к ней неспешно приближался человек, которого она меньше всего ожидала увидеть в материальном обличии.

— Привет, подруга! А что, если бы я случайно не проверил камеры наблюдения? Так бы и ушла, навсегда похоронив меня?

----------

* "ни хао ма?" — "как дела?" кит.

Дэн вернулся из школы как раз, чтобы застать Джани, подходящую к воротам в компании высокого рыжеволосого незнакомца.

— Как последний экзамен? — крикнула девушка спешивающемуся со скутера племяннику.

— Хорошо… — мальчик осёкся, подозрительно глядя на мужчину. — Кто это?

— Привет, меня зовут Илья! И, можно сказать, я новый-старый компаньон, или извозчик, если мы отправимся в Китай на лошадях.

— Зачем в Китай? — вырвался самый глупый вопрос.

— Действительно, зачем? — картинно прищурилась Джани. — Медовый месяц я предпочла бы провести в Японии, но сначала нам всё равно следует заехать в Париж — повидать подружку невесты.

Опешивший от «свадебных» шуток Дэн всё же попытался вернуть разговор в понятное русло, отогнав невесть откуда взявшуюся ревность.

— Мы едем заграницу? Зачем?

— Починить мою сломанную руку и встретиться с ещё одной старой подругой. Но обо всём по порядку: беги домой и попроси поставить обед, и дедушку позови, у меня к нему куча вопросов!

Даже не удивившись поручениям, Дэн ринулся в дом, на ходу стаскивая рюкзак.

— Так как экзамен? — в спину крикнула Джани.

— На пятёрку! — ответил тот, не оборачиваясь.

— Ты прямо как мамочка, — подколол Илья, и с улыбкой добавил: — Не волнуйся, я не скажу Хине, что ты назвала её старой.

За обеденным столом, ставшим местом семейных советов, уже ждали в нетерпении Дэн, Милли и Дедушка Витя. Когда Джани, Илья и Хоил вошли в гостиную, старик просиял:

— Вижу, Глава Семьи нашла ещё один фрагмент мозаики?

— Нашла, — буркнула Джани. — Вот только яснее от этого не стало.