— Упала.
— Упала?
— В каком — то роде да, — не стала вдаваться в подробности я. — И мне хочется как можно побыстрее переодеться. А если выйду через главный зал — меня заметят. Что будет дальше и так понятно.
Мава хмыкнула, вытирая руки об платье и поднимаясь с насиженного места.
— Давай за мной. Я это место как свои зубы знаю, — позвала она, улыбнувшись во весь рот.
— Не сомневаюсь, — пробормотала я, всё же последовав за Мавой.
Пройдясь по коридору в ту сторону, откуда я только вышла, девочка остановилась у стены. Коснувшись дерева ладонями, она со всех сил налегла, и незаметная панель с тихим щелчком отодвинулась. Перед нами предстал тёмный коридор, уходящий вниз, под главный зал.
— Это хранилище обычно для различного хлама используется. Охотники приносят безделушки, какие — то вещи непонятные, ну а девать куда всё? Вот сюда и сгружают, — говорила меж тем Мава, сняв со стены тяжёлый железный фонарь с еле горящим фитильком. Даже при всём моём отличном зрении, я еле различала то, что находилось в двух метрах впереди. — Тут много всякого интересного хлама… хранилище прямо под залом залегает, и выходит с обратной стороны. Так что мы выйдем ровно к домикам Ааров.
— Ты всё это откуда знаешь? — поинтересовалась я, не спеша следуя за ней. Тело от «полёта» ломило так, словно я все кости успела переломать. Даже дышать было больно, и я боялась представить, что сейчас творилось с моим телом. Наверняка одни синяки и царапины.
— Так я много чего знаю, — ускользнула от ответа Мава, подняв фонарь чуть ли не над головой. — Так что обращайся, если что… но за особую плату.
— Это какую же? — насторожилась я.
Чёрные глаза с усмешкой скользнули по мне, и губы девочки исказились в чарующую улыбку, вот только от неё у меня мурашки по коже пробежались.
— Обычно плату я беру небольшую… ткани там различные, цветы редкие… в зависимости от того, что у тебя есть.
— И что же у меня есть?
— У тебя есть очень интересные камешки, — словно невзначай ответила Мава. — Я могла бы взять красный… он как раз подходит под мои серёжки… но, конечно, я его не умыкну просто так. Для этого мне надо что — то сделать…
Если бы Мава вновь повернулась ко мне, то наверняка увидела бы беспощадную усмешку. О — о, как же это было заманчиво! Отомстить Анору так, что бы руки оставались чисты. Чует моё сердце, что я ещё не раз обращусь к Маве за подобными просьбами.
— Есть у меня одно желание, — как можно безразличней произнесла я. — Хочу поставить одного наглого ниита на место… а для этого нужен корень афумуса.
— О — о, как жестоко, — поморщилась Мава, но не без усмешки на губах. — И кто же такой наглый? Это, случаем, не твой ближайший родственник?
— Скорее всего.
Девочка задумчиво промычала, словно соглашаясь с моим непроизнесённым предложением. Теперь оставалось только дождаться и сдерживать злорадную усмешку при виде Анора. А то ещё догадается, и падать на этот раз я буду в месте, где нет деревьев и Темнейшего.
— А вот и хранилище! — вывела меня из задумья Мава, остановившись на пороге тёмного зала. Стены терялись во тьме, как и потолок — неужели мы так глубоко спустились? — Ставлю на всё, что ты тут не разу не была.
Я промолчала, следом за ней пройдя в громадный зал, заставленный невообразимыми вещами. Где — то высились тяжёлые шкафы с изумительной резьбой, поднять которые вряд ли кто смог. Как же их сюда затащили? Были и железные вешалки, громоздкие комоды и туалетные столики без зеркал, диванчики с креслами и даже столы. Казалось, здесь собрали буквально всю мебель из этого мира, а для чего она, так и не поняли.
На полу, друг к другу, громоздились картины в дорогих рамах. Туда же, подпрыгивая от нетерпения, подбежала Мава, схватив один из портретов и повернув лицом ко мне.
— Смотри! Даже среди людей есть хоть кто — то красивый!
На меня с важным взглядом из — под полуопущенных век смотрела пышная дама с широким лицом и настолько толстой шеей, что ожерелье на ней готово было лопнуть. Костюм же был сшит из перьев, отчего та напоминала располневшую курицу.
— Прекрасная особа, — поморщившись, кивнула я.
Как же всё странно устроено в этом мире! Жители Малоречья считают красивым то, что на самом деле ужасно, как и наоборот. Наверняка самый красивый человек по ту сторону реки для них будет жутким уродом.
— Тут ещё есть, — позвала меня Мава. — Правда, все какие — то уроды жуткие…
— Не сомневаюсь.
Я подошла к Маве, запрыгнув на стоявший рядом стол и смотря, как та перебирает портреты. На них были изображены масляными красками мужчины и женщины. Солидные, явно богатые, с дорогими украшениями и в атласной одеждой. По сравнению с ними, нииты имели чуть ли не звериные лица, способные любого нормально человека в бегство обратить. Скорее всего, тех, кто меньше всего походил на людей, жители Малоречья считали красивыми. Вот почему облик Темнейшего был для них ужасен.
— Ой, ужас, уродка какая! — вдруг воскликнула Мава, с отвращением повернув ко мне портрет. — И имя ужасное… Персефона Моани
На меня взглянула молодая девушка, довольно красивой и милой внешности, с большими серыми глазами и светлыми волосами, заплетёнными в сложную косу. Наверняка какая — то графиня, чей потрет отправили будущему мужу. Ну что ж, надеюсь, этот будущий супруг был крайне отвратительной личностью, раз потрет по пути «перехватили» и так и не доставили.
— И не говори, — состроив на лице пренебрежение, заметила я. — Как только люди живут с такой внешностью?
Мава согласно закивала, поставив фонарь на тумбочку и вновь принявшись разглядывать портреты. Тусклый свет не особо помогал разглядеть таящиеся здесь вещи. Казалось, что каждый шкаф — это ужасный монстр, а вешалки — его когтистые лапы, которыми он может сцапать тебя.
Спрыгнув со стола, я отошла на пару шагов от Мавы, приметив тяжёлый кованый сундук. Опустившись перед ним и подковырнув замок кинжалом, я с интересом открыла крышку. Кажется, сундук этот оказался здесь не так давно — внутри пыли не было, а положенные на одежды цветы всё ещё приятно пахли. Вынув несколько рубашек, я замерла. На дне сундука покоились старые книги, какие — то записки, а так же небольшая картина в позолоченной раме.
Осторожно вынув книгу, я раскрыла её. Жёлтые странницы захрустели под пальцами, но какого было моё удивление, когда я узнала слова! На почти таком же языке были написаны вырванные листы в моей комнате! Получается, это людская письменность, которую нииты и знать не знают. Вот почему я не могла её прочитать, и сейчас не могу.
С разочарованием отложив книги, я поддела пальцами рамку небольшой картины. Хорошо ещё что свет бил в спину, да и чуткое зрение сыграло свою службу. Я с детским восхищением уставилась на портрет юноши, почти мужчины, со светлыми волосами, отливающими золотом. Видимо, художник попытался изобразить каждый цвет на портрете, потому что лицо незнакомца казалось живым. И приятным мне. Глаза с каким — то озорством и азартом смотрели в мою сторону, отливая тёмным шоколадом, а через одно плечо был перекинут красный плащ с белым меховым воротником. Наверняка это какой — то граф, если не принц малоизвестной страны.
Я попыталась найти хотя бы имя незнакомца, но в итоге обнаружила лишь инициалы: «Э.Х.»
Обернувшись и убедившись, что Мава всё ещё рассматривает картины, я взяла поудобней ножик. Подковыряв рамку, что с неприятным треском всё же разломалась, я осторожно вытащила холст, скрутив его и поспешив закрыть крышку сундука.
— Ну что? Идём?
— Ага, — отозвалась Мава, вновь подобрав фонарик. — Мне теперь эти уроды в страшных снах сниться будут.
Я не сдержала улыбки, следом за ней идя по запутанным лабиринтам из мебели. Один раз я даже заметила настоящую карету из чёрного дерева, решив не спрашивать, для каких именно целей она здесь стоит. Наверное, ниитам просто понравилось оформление, вот они её и утащили. Другой вопрос — как они ещё вообще сюда поместили?
