Алекс резко вошел в комнату и остановился в ногах кровати, сложив руки на груди:

– Мне не нравится эта идея.

Сальвия даже не подняла головы:

– А у тебя есть получше?

– Пока нет. Но мне просто нужно подумать.

– У нас нет времени. – Сальвия встала на ноги и взглянула Алексу в лицо. – Я умею тихо передвигаться по лесу и ориентироваться в темноте. Умею лазить по деревьям и взбираться на скалы. Никто даже не заметит моего отсутствия, пока не станет слишком поздно, а может, и вообще не заметят. И еще меня можно послать раньше вечерней переклички.

– А что, если ты наткнешься на часовых д'Амирана?

– Вряд ли это произойдет, учитывая, что почти все лежат больные. – Она вздернула подбородок. – В конце концов, ты научил меня драться. Я справлюсь.

Он прищурился:

– Один урок еще не делает тебя великой воительницей. Ты просто стала чуть менее беззащитна.

– Ты сам меня в это втянул. – Она тоже сложила руки на груди, повторяя его позу.

– Да. Я не должен был этого делать. – Он закрыл глаза и прикоснулся рукой ко лбу. – Нет нужды меня дополнительно наказывать – я вполне справляюсь с этим самостоятельно.

– Сейчас дело не во мне и не в тебе, – возразила Сальвия. – Просто у нас есть задача, которую необходимо выполнить, и только один человек, который может это сделать.

– Я знаю, что ты меня ненавидишь. – Он опустил руку и посмотрел на нее. Она впервые заметила, каким усталым он выглядит. Он вообще когда-нибудь спит? – Но я не могу потерять тебя, Сальвия. Это меня просто убьет.

– Алекс, – сказала она, и он вздрогнул. Сальвия вдруг подумала, что никогда не слышала его имени до того, как он сам его назвал. Использует ли его кто-то вообще? Почему это вызывает у него такую реакцию? Если все остальные зовут его только «сэр» или «капитан», он мог легко забыть о том, что есть еще что-то. Может, поэтому он и принял на себя роль Хорька?

– Возможно, завтра мне там будет безопаснее, чем в крепости, – прошептала она. – Позволь мне.

Его плечи ссутулились, и она поняла, что в этот раз победила.

Сальвия наблюдала, как Алекс встал поустойчивее и наклонился к каменному люку, закрывавшему сток. Толстый слой грязи поднялся вместе с крышкой, но на самом деле было заметно, что ее недавно открывали, а потом просто заложили кусками грязи и мха, чтобы скрыть этот факт. Крышка была довольно тяжелой, Алекс аккуратно приподнял ее и сдвинул в сторону ровно настолько, чтобы Сальвия могла туда пролезть. Они вместе посмотрели в темный провал.

– Ты уверена? – спросил Алекс.

– Я единственная, у кого есть шанс на успех.

Он кивнул, не отрывая взгляда от лаза:

– Ты знаешь дорогу?

– Настолько, насколько это возможно.

– И ты помнишь, где ждут мои разведчики?

– Одно деление компаса к югу от перевала.

– Нож у тебя с собой?

– Да. Так, чтобы легко было выхватить.

Алекс развернул ее к себе лицом, взял за локти и коснулся лбом ее лба. Сальвия не знала, кто из них дрожит сильнее. Было так просто представить, что он снова Вяз Возчик, и Сальвия позволила себе поддаться этой иллюзии. Она закрыла глаза, и их дыхание слилось. Он поднял руку, чтобы отбросить назад пару выбившихся из ее прически волосков.

– Позволь, я скажу это в последний раз. Пожалуйста.

– Нет. – Сальвия отпрянула назад и встряхнула головой. Он не Вяз Возчик, и она не хочет это слышать.

Алекс отпустил ее, и его руки упали вдоль тела.

– Тогда позволь мне изв…

– Нет, – повторила Сальвия. Ее слова действовали на него словно удары. Она думала, это доставит ей удовольствие, но на самом деле все было не так.

Алекс открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но затем плотно сжал губы и просто кивнул.

– Я готова, – сказала Сальвия, хотя она вовсе не была готова.

Алекс кивнул, снова взял ее за руки, приподнял и аккуратно опустил в проем, из которого веяло сыростью.

– Стою, – сказала она, коснувшись подошвами дна канала, и Алекс отпустил ее. Его глаза бегали в темноте, и она поняла, что он уже ее не видит.

– Если с тобой что-то случится, я не успокоюсь, пока не найду тебя, – тихо произнес он.

Она могла бы притвориться, что ее там уже не было, но не могла уйти без ответа:

– Я знаю.

Сальвия пробиралась на ощупь в кромешной темноте по поворотам и закоулкам, о которых говорил Грэмвелл. Ей приходилось идти, сильно согнувшись, аккуратно переступая в холодной воде по склизкому дну тоннеля. Время от времени Сальвия спотыкалась о камни или – что было еще хуже – о неизвестные мягкие объекты. К счастью, пальцы ног полностью онемели от холода спустя первые несколько минут.

Она старалась не думать о нем – об Алексе. О мольбе в его глазах и его нежном прикосновении, о том, как дрожали его руки, когда он отпускал ее. О том, как он обещал сделать все ради нее, если с ней что-то случится. Если его план не сработает, она, быть может, больше никогда его не увидит. Или увидит повешенным на верхушке башни. Как бы сильно Сальвия на него ни злилась, этого он не заслужил.

Она споткнулась о выпиравший камень и, чтобы не упасть, за что-то ухватилась, надеясь, что это просто корень дерева, проросший сквозь стену. Следом за пальцами рук и ног начали неметь и сами конечности. Может, вот это и есть смерть – ничего не видеть, не слышать, не чувствовать и целую вечность бродить во мраке?

Впереди показался какой-то проблеск света, и Сальвия с благодарным всхлипом побрела ему навстречу. За очередным поворотом в конце туннеля заблестела решетка. Еще дюжина шагов – и Сальвия ухватилась за прутья, прислушиваясь к насекомым и ночным тварям, пытаясь уловить среди их шума звуки у себя за спиной. Но вроде все было тихо. Успокоенная, она ощупала вертикальные прутья и нашла самый слабый из них. Она выдернула его, обрушив водопад из грязи и ржавчины.

Светлая кожа Сальвии была заметна в лунном свете, и Сальвия решила обмазать лицо, шею и руки грязью. Почти как в тот день, когда она ездила на прием к свахе, только теперь, наоборот, нужно было сделать себя не светлее, а темнее. Эта мысль заставила Сальвию улыбнуться, и она постаралась сосредоточиться на задании, как того хотел бы от нее Алекс. Когда с маскировкой было покончено, Сальвия опустилась вниз и попыталась протиснуться в образовавшуюся в металлической решетке щель – лицом вниз, головой и руками вперед. В кои-то веки худоба и плоская грудь были преимуществом! Пояс, в который она зашила красную сигнальную шашку, плотно прилегал к ее талии и ничуть не мешал. А вот с бедрами все было не так просто.

Сальвия кряхтела и извивалась, стараясь их протиснуть, мысленно ругая себя за то, что не взяла с собой с полкило масла, чтобы смазать прутья. Она приспустила штаны чуть пониже и, извиваясь, с болью отвоевала еще несколько сантиметров. Ржавые металлические прутья царапали обнаженную кожу, и Сальвии пришлось прикусить губу, чтобы не закричать от боли, пока она отталкивалась ногами и подтягивалась на руках. Еще один мучительный рывок – и ей удалось наконец прорваться, ударившись лицом о камень, за который она держалась, и стукнувшись коленями об решетку. И хотя теперь болело почти все тело, Сальвия вздохнула со стоном облегчения.

Теперь она была с ног до головы мокрая, грязная и вся в крови. Сальвия окончательно выбралась и подтянула штаны на пояс. Она выпрямилась и посмотрела на туннель, размышляя, стоит ли тратить усилия и ставить прут на место. Вместо этого она просунула руку в решетку, вытянула его наружу и взвесила на ладони. Еще одно оружие не помешает. Снова сделав паузу и прислушавшись, чтобы понять, нет ли какого подозрительного шума, Сальвия осторожно спустилась вниз на насыпь и отправилась на юго-восток.

Местность была каменистой, а весна запаздывала, так что вокруг было не так уж много растительности, и потому Сальвия шла довольно быстро. Вскоре ее от замка отделяло уже почти пять километров. Тогда она повернула на восток и пошла вверх по крутому склону, и вдруг почувствовала что-то неладное: в лесу было слишком тихо. Она прислонилась спиной к дереву и, задержав дыхание, прислушалась. Справа от нее, метрах в сорока, под чьей-то ногой громко хрустнула ветка.