— Не расстраивайтесь, Ваше Величество, у этих людей есть право вас недолюбливать.

Думала его поддержать, но опять попала впросак.

— Недолюбливать своего короля. — Повторил Лидарон так, словно попробовал эти слова на вкус, а затем, нахмурив брови добавил. — Не любить короля это преступление, это государственная измена.

Взглянула еще раз на его суровый профиль и убедилась — нет, не шутит. Да уж, толерантностью этот мир не блещет, иронизирую про себя. Ну и черт с ним, пусть помучается, может в мозгах что-нибудь прояснится и научится лучше понимать свой народ.

Свадебный кортеж медленно движется, обходя рыночную площадь стороной. Впереди нас, сверкая позолоченной броней, едет полсотни самых высокородных отпрысков рыцарских фамилий. Ветер полощет значки на остриях поднятых вверх копий. Рядом со мной возвышаясь в седле, как статуя командора плывет Веронея. Лицо застыло в неподвижной маске, короткие черные волосы взъерошены, а в правой руке развернутое знамя. Золотая корона и семь ее маленьких сестер блестят золотым шитьем на белом фоне.

Прямо за крупом ее коня плотные ряды народа. Я уже полностью успокоилась и даже начала различать отдельные лица и слова.

Вот женщины с детьми на руках приветственно машут белыми платками.

— Да здравствует королева!

Старушка вся в черном, бросив цветы под колеса, шамкает беззубым ртом.

— Пусть Матерь Ветров дарует тебе свою милость!

Куда ни глянь, повсюду над головами полощутся белые тряпки. В цвет моего флага, удивляюсь, — как они узнали. Улыбка понимания трогает мои губы, наверняка Счастливчик, его рук дело.

Толпа скандирует в один голос.

— Наша королева! Наша королева!

Чем глубже сверкающая кавалькада вклинивается в людское море, тем быстрее меняется настроение толпы. Пропадают улыбки, все больше грозных, суровых лиц. На смену бурному восторгу приходит злая решимость.

Седой старик, выскочив из толпы, протягивает руки и вопит

— Ты обещала нам избавление!

Толпа закипает и наполняется одержимостью. Горящие глаза заливает безысходная ярость. Древки копий стучат о булыжники мостовой, и над головами все чаще звучит.

— Ты обещала нам победу! Веди нас в бой, королева!

— Хватит терпеть!

— Ты обещала нам победу!

В каждом лице чувствуется, что люди на грани. Ярость и отчаяние заполняют их до предела. Настоящий порох — поднеси спичку и будет взрыв.

Что нравится? — Заскрипел Варга. — Творение твоих рук.

Отвали? — Злюсь, потому что сама понимаю, он прав, если эту ярость не погасить кровью за стенами, то бомба неминуемо взорвется внутри города и тогда уж мало никому не покажется.

Вот-вот, — ядовито хихикнул демон, — супчик готов, пора подавать к столу.

Иди к черту. — Гоню его прочь и вскидываю голову. Нельзя сомневаться, сомнения раздавят и погубят.

Молодой парень, поймав мой взгляд, орет, чуть не разрывая рот.

— Веди нас в бой, королева! Мы устали ждать!

— На бой! На бой! — Подхватывают вокруг, и над головами взлетает оружие.

— Королева! — Огромный мужик с разинутым ртом чуть не бросается под копыта. — Мы готовы умереть за тебя!

Охаю от неожиданности. Возница с трудом сдерживает захрапевших лошадей, но Вея, рванув вперед своего жеребца, умело оттирает безумца корпусом.

— На бой! На бой! — Накатывает волна за волной.

Безумие толпы проникает в меня, оно заражает как вирус. Я часть этих людей, они вынесли меня на своих плечах, вынесли и подняли сюда на недосягаемую высоту. Они ждут от меня исполнения своих самых сокровенных надежд. Они любят меня!

Они любят меня!

Кажется, дай мне сейчас меч и хорошая девочка, Валерия Добрынина, кинется впереди всех кромсать и крушить каких-то неведомых ей врагов. Пальцы побелели от напряжения, но я не чувствую боли. Толпа завораживает своей мощью и немереной силой. Солнце впивается в лицо раскаленным лучом, но что мне солнце, я на гребне огромной волны, я правлю этой волной ее разрушительной яростью!

В голове резануло отрезвляющей болью.

Валерия! — Зашипел Варга. — Ты мне такой не нравишься. Давай- ка побольше здравого смысла и поменьше эмоций. Не заводись.

Нравоучения паразита взбесили, но он своего добился, безумная эйфория начала понемногу таять, и даже стало как-то стыдно за свой безотчетный порыв, поэтому просто посылаю его подальше и беру себя в руки.

Наш блещущий золотом и драгоценностями караван, разрезав серое нищее море, вошел на центральную улицу города. Несмотря на внушающую уважение ширину, сегодня ее оказалось недостаточно. Горожане заполнили всю целиком, а также балконы и крыши ближайших домов. Состав толпы сменился кардинально, одежда стала побогаче, и лица почище, начались зажиточные кварталы. Достойные члены Лиги с домочадцами взирают из окон и с крылечек своих домов, а городская беднота варится в едином котле на улице. Из распахнутых ставень свисают флаги города и королевские штандарты. В общем гуле сменилась тональность и все чаще слышится.

— Да здравствует король!

Вот и мой женишок дождался, отмечаю перемену настроения. Пусть потешится, я не в обиде, у этих людей есть право меня ненавидеть, ведь очень скоро многие из их мужей, сыновей и братьев никогда уже не вернуться домой.

Въезжаем на небольшую площадь, здесь конвой останавливается и расходится по окружности, оттесняя толпу.

По протоколу, как я помню, дальше с оружием нельзя. Рыцари остаются здесь, а вся свита на этой площади покидает свои кареты, носилки и прочее. Дальше только пешком, до самого храма Матери Ветров все кроме нас должны шагать ножками. Веронея тоже спрыгивает на землю и отдает оружие Ристану, теперь она остается только с флагом. Несмотря на то, что я еду, а она идет по земле наши глаза почти на одном уровне. Она, повернувшись на миг, заговорщицки подмигивает.

Улыбаюсь в ответ.

Наверное, хочет подбодрить. — Говорю себе и удивляюсь своему равнодушию. Как это ни странно я, наверное, единственный человек в городе, который остается в стороне от всеобщей радости и торжества. Может быть, потому что не так представляла свою свадьбу. Не так, не с тем и уж точно не здесь. Становиться совсем грустно.

— Что-то вы совсем захандрили, не похороны ведь.

Оборачиваюсь на голос короля. Он уже улыбается, вот что значит дружественный настрой толпы. Лидарон словно подтверждая мои мысли, повторяет недавнюю фразу.

— Не расстраивайтесь, сударыня, ведь эти люди имеют право вас недолюбливать. — Король ироничен и доволен собой.

Сжимаю губы и задираю подбородок, пародируя его недавнюю позу.

— Не любить свою королеву — это преступление.

Лидарон смеется как ребенок, впервые вижу его таким открытым. Смех штука заразительная еще секунда, и я тоже улыбаюсь в ответ. В конечном итоге жизнь продолжается, надо радоваться пока есть возможность, пока я еще жива.

Колесница останавливается у ступеней храма. Огромное монументальное здание в каждом камне которого чувствуется печать времени. Оно отличается от всех домов в городе, возвышаясь чужой инородной глыбой, примерно так, как если бы в центре Москвы вдруг выросла древняя пирамида ацтеков.

Лидарон подает мне руку и я, приподняв свои многочисленные юбки, спускаюсь на гранитные плиты. Звучит будоражащая кровь духовая музыка. Торжественность потрясающая. Где-то наверху, в ожидании нас застыли жрецы. Среди белых одежд выделяется один во всем красном, никаких голубых цветом присущих дому Дикого Ветра.

Мы поднимаемся по лестнице, король ведет меня за руку, и я следую за ним, стараясь не наступить на свой собственный подол. Чувствую за спиной тяжелые шаги Веронеи и еще чьи-то легкие и воздушные. Оборачиваюсь.

Нея Кендор, немного запыхавшись, пристроилась вслед за Веей. Кажется, мои слова «не отставай» девчушка приняла слишком близко к сердцу.

Бросаю короткий взгляд на площадь. Она уже заполнилась народом, яблоку некуда упасть. Городская стража, потея, еле сдерживает напирающую толпу, сохраняя коридор для нашей свиты и влиятельных людей города. Вся эта VIP тусовка, выстроившись плотной блестящей лентой, поднимается за нами, выдерживая небольшую дистанцию.