— Могу я узнать какой?

Мне не надо ничего придумывать, картина стоит у меня в голове все из того же сна. Я в броне на белой лошади впереди линии огромного войска. Справа от меня развивается множество флагов, но я точно знаю, что вот это белое полотнище с золотой короной в окружении семи золотых звезд — это мой.

Протягиваю руку. Гольдин правильно понимает мой жест и подает кисть вместе с беленым пергаментом.

Рисую, как могу, корону в окружении семи звезд и поясняю.

— Все золотом на белом фоне.

Художник удовлетворенно кивает.

— Символы не классические, но понятные. Королевская власть, опирающая на семь кланов плюс белый фон, символизирующий чистоту и непорочность. Ярко и лаконично, думаю, смысл будет доступен даже простому народу.

Мягко прерываю его многословность.

— Вам нравится?

Мастер отвечает, не задумавшись, преданно смотря мне в глаза.

— Конечно, Ваше Высочество.

Бросаю на него долгий выразительный взгляд, с не вызывающим сомнения смыслом — еще раз, но только честно.

Маэстро замялся, но все-таки решился.

— Ну, может быть, чуточку простовато, на мой взгляд. — Он даже съежился от собственной храбрости.

Интересно, — рассматриваю его замершую фигуру, — это он меня так боится или сказываются последствия дворцового воспитания.

— Не бойтесь, — посылаю ему ободряющую улыбку, — со мной можно и нужно быть искренним, я не наказываю за правду.

И чуть помолчав, добавляю.

— А, то что просто, так это даже хорошо. Я же народная королева, у меня все, включая и знамя, должно быть понятно простым людям.

Гольдин выпрямился.

— Вы правы, Ваше Высочество, народ должен понимать своих королей.

— Тогда за дело, мастер Гольдин, времени у нас совсем мало.

Маэстро вместе с вышивальщицами, поклонившись, начали пятится к выходу. Камергер тоже сделал шаг, но притормозил, ожидая моего приглашения.

— Лириан, будьте добры, задержитесь, — убираю улыбку, — мне необходимо обсудить с вами один вопрос.

Камергер остановился и, повернувшись ко мне, склонил голову.

— Я к вашим услугам, Ваше Высочество.

Подхожу к своему креслу и сажусь, оставляя его стоять.

— Вы ведь слышали о покушении на меня.

Лицо Лириана принимает умильно-страдальческое выражение.

— Конечно, Ваше Высочество, и мне очень, очень жаль, что такое могло случиться в нашем городе. Как только они посмели поднять руку на будущую королеву.

Продолжаю так, словно я не слышала его высокопарной тирады.

— Также вы, наверное, слышали, что напавшие на меня люди были послушниками трибунала.

— Нет. Что вы, такое невозможно. Трибунал никогда бы не осмелился без санкции короля.

Останавливаю его ироничным взглядом.

— Один из нападавших был ранен и попал в плен к городской страже. Разве в подвалах Лиги он не расскажет все, что знает, учитывая те методы допроса, какие там обычно применяются?

Теперь иронично-снисходительным взглядом награждена я.

— Если пленник, как вы говорите, послушник трибунала, то от него Истариэл ничего не добьется, он вытерпит любые пытки с улыбкой. Это входит в подготовку послушников, они умеют ставить ментальный барьер и просто не чувствуют боли.

Вижу по нему, это правда, и ситуация с пленным его нисколько не пугает. Тогда у меня появляется другой план.

— Собственно, я позвала вас не по этому поводу. Участие Исфагиля у меня не вызывает сомнений, он считает меня врагом и не успокоится, пока кто-нибудь из нас не погибнет. Я же хочу посоветоваться с вами по поводу совсем другого человека.

Едва заметный вздох облегчения все же не укрылся от меня, камергер был рад уйти с опасной тропы.

— Хороший совет — это моя профессия и призвание, вашего будущего мужа они еще ни разу не подводили.

Ишь обрадовался, мне вдруг стало смешно, сейчас я тебе настроение то испорчу.

— Видите ли, пока тот раненый, о котором мы говорили, валялся без сознания и бредил, я услышала много интересного. Еще больше интересного мне открылось, когда я заглянула ему в глаза, ведь вскрыть ментальную защиту умирающего не представляет большого труда. Хотите узнать, что я увидела?

Лириан Дуга побледнел, но в целом сохранил спокойствие.

— Буду признателен, если вы сочтете меня достойным, но применение магии сурово карается законом.

Пропускаю последнее замечание мимо ушей.

— Я видела Исфагиля и человека в длинном плаще с капюшоном, таком, что трудно сказать мужчина это был или женщина.

Делаю паузу и рассматриваю своего гостя, у того на лице написана лихорадочная работа мозга.

— Здесь, признаюсь вам, картинка расплывалась, видимо бедняга стоял далековато и сильно нервничал, но основное разобрать было можно. Неизвестный сказал Исфагилю примерно следующее, — действуйте, я гарантирую невмешательство короля.

— Мне очень приятно ваше доверие, Ваше Высочество, но я не понимаю, зачем вы мне это рассказываете.

Улыбаюсь ему самой радушной из своих улыбок.

— Видите ли, Лириан, я планирую рассказать эту историю королю и здесь мне как раз, и понадобится ваш совет.

Меня страшно забавляет то, что он до сих пор не может понять, куда я клоню, и это его здорово напрягает.

Дуга вытер пот с жирного лица.

— Какой же совет вы хотите услышать?

Я уставилась ему прямо в глаза и произношу медленно и угрожающе.

— Посоветуйте, кем мне считать этого загадочного типа в капюшоне мужчиной или женщиной?

Камергер замялся и еще раз протер лысину платком. Стало совсем очевидно, что демон попал в десятку, все происходило именно так, или почти так. Камергер двора знал о готовящемся покушении, или сам в нем участвовал. Одно из двух. Но сейчас это неважно, главное, что он ничего не рассказал королю и все провернул за спиной своего монарха.

— Как же я могу, Ваше Высочество, ведь никто не вы, не я не видели его лица. — Сановник все еще пытается юлить и тянуть время.

Но момент, к которому я его так долго подводила, уже наступил.

— Мой дорогой Лириан Дуга, — встаю и подхожу к нему вплотную, — это неважно, видели вы его или нет. Все будет так, как вы сейчас скажете. Скажете, считать его женщиной, я так и расскажу королю. Пусть он сам делает выводы, а вы останетесь моим добрым другом, как сейчас, так и после победы, когда вам очень понадобится помощь. Ведь в мирное время так трудно простолюдину усидеть на столь высоком посту. Все его ненавидят и норовят подставить, один неверный шаг и голова на плахе. Гораздо легче, если у него есть друг, чьему слову он может доверять, тогда ему никто не страшен. Ведь так?

Камергер уже не улыбался, его лицо явственно передавало ту борьбу и сомнения, что сейчас обуревали его. Он все понимал, но решиться в одночасье на резкий разворот, было не в его стиле, нужно было надавить сильнее, и я продолжила.

— Ты же понимаешь, Лириан, — для большей доверительности перехожу на ты, — Лидарон не дурак и, конечно, поймет, кто может дать такие гарантии. Бедный король, ему придется выбирать между предательством верного советника и любовницы. Как ты думаешь, кого он выберет в козлы отпущения?

Дуга поморщился.

— Вот видишь, — усмехаюсь, глядя ему в глаза, — ты прекрасно знаешь своего короля. У тебя нет выбора, либо со мной, либо на дыбу.

Глаза моего визави превратились в узкие щелки.

— Чего вы от меня хотите?

— Всего лишь нейтралитета.

По лицу камергера пробежала волна удивления.

— И это все?

— Почти. — Мои губы растянулись в хищной улыбке. — Вы подтвердите мой рассказ, что с Исфагилем говорила неизвестная женщина в капюшоне.

Лириан Дуга покачал головой.

— Это равносильно объявлению Гриане войны.

— Такова жизнь, всегда с кем-то приходится воевать, вы хотите со мной?

Камергер отрицательно покачал головой.

— Да как-то не очень.

— Подумайте, она и так вас ненавидит, подумаешь, будет ненавидеть немножко больше, зато ее влияние на Лидарона значительно ослабнет. Пытаясь убить меня, она сыграла против короля вместе с его злейшими врагами, вряд ли он после этого будет ей доверять.