Вошли в шатёр, расселись. Стол в шатре по-походному отсутствовал, а просто на полу были навалены шкуры, а на них — подушки. И сидеть можно и прилечь, если кто сильно притомился.

   — Видели стан ихний! — сообщил наконец Даниил. — Большой стан! Шатров стоит сотня, а то и больше. На колёсах у них шатры-то. Вроде как половецкие, но не такие, поменьше. А скота вокруг пасётся!

Он развёл руками, видимо, не в силах найти слов для описания количества монгольского скота.

   — Кони, овцы, верблюды. Разом можно взять!..

   — Скота много — это ладно, хорошо, — перебил его Мстислав Мстиславич. — А сами-то монголы? Войско-то вы ихнее видали?

   — А видали! — с гордостью произнёс Даниил. — И стычка небольшая была, ихний отряд нас попугал маленько. Подлетели, стрелы кинули — и в степь! Сами, наверное, испугались!

Молодые князья заговорили все разом, желая выразить своё впечатление:

   — Да что нам их войско? Их на одного нашего — десяток нужен! Мелкий народ.

   — Чего нас пугали ими? Монголы, монголы. С хвостами! Никакого в них особенного страха нету!

   — Они вроде как половцы. Только похуже будут. Мы их враз одолеем!

Мстислав Мстиславич кивал головой, слушая молодёжь. Чего-то подобного он и ожидал от юношей. Ан нет, не такие уж плохие воины монголы, раз от них весь мир содрогнулся. Вот опытного человека нужно спросить.

Он посмотрел на воеводу Юрия Домажирича, сидевшего с хмурым видом и не встревавшего в разговор:

   — А ты что, воевода, скажешь? Верно ли князья говорят?

Воевода заворочался на подушке всем своим коротковатым телом. Насмешливо посмотрел на молодых князей:

   — Вот что скажу. Они не хуже половцев! Смотрели вы, князья, не в обиду вам будь сказано, а ничего и не высмотрели! Монголы — воины хорошие, это ж сразу видно! И кони у них — нечего глядеть, что мелкие. Они наших-то коней побыстрее будут! А быстрый конь в степи — большое дело!

Помолчал, давая возможность затихнуть сердитым голосам.

   — Ещё про воинов. Стреляют-то они лучше наших! У нас пятерых ранило да одного убило, когда они стрелы метнули. И двое из раненых — тяжёлые, могут до завтрашнего дня не дожить. А мы за луки похватались, когда монголов тех уж и след простыл!

   — Так, — произнёс Мстислав Мстиславич, обращаясь к Даниилу. — Про раненых этих почему сразу мне не сказал?

   — Ну, просто к слову не пришлось, — растерянно выговорил Даниил Романович. — Война же...

   — Вот тебе и война. Ну, воевода, говори ещё — чего важного заметил?

   — Наши что? — продолжал Юрий Домажирич. — Наши мечами махать да топорами — это да, умеют. А монголы до себя ещё не допустят, с топорами-то! Выстрелят -ив степь! Гоняйся за ними. Они и сейчас взялись-то непонятно откуда — словно кулак единый вылетел к нам навстречу, ударил — и пропал. Ох и ловкие стрелки, княже! Против них бронями пренебрегать — ни в коем случае. А наденем брони — тяжелее станем, тогда нам за ними не угнаться. Вот такое моё мнение, уж не гневайтесь, князья. Я старый человек, что вижу — о том и говорю.

   — Однако, я вот что думаю, — сказал Мстислав Мстиславич. — Какие они там воины — это не издалека смотреть надо. Завтра с утра поедем, поищем тот стан. Но об этом — ни звука! Ни полслова никому! Одни пойдём.

   — А половцы, княже? — спросил Юрий Домажирич. — От них ведь не утаишь. Увидят, что мы снимаемся, шум поднимут.

   — А их с собой возьмём. Тестя моего полк.

   — Ох, погодил бы я их, поганых, в дело брать. В бою они союзники неважные, — с сомнением проговорил Юрий Домажирич.

   — Возьмём. Неправильно рассуждаешь, воевода Юрий, — усмехнувшись, сказал Мстислав Мстиславич. — Вот завтра мы и поглядим, какие они союзники.

Ещё немного посовещавшись, обговорив все мелочи, на том и порешили: завтра с утра всем и выступать. Если из других станов это будет замечено, то — милости просим, присоединяйтесь. Болтать же о завтрашнем выступлении не нужно. Даст Бог, сами справимся.

Этим же вечером и Князева дружина, и галицкий полк были оповещены. И спать улеглись пораньше. Разговоры закончились, и началась война. Кто знает, когда в походе удастся выспаться вволю? Кроме тех, конечно, которые уснут навеки.

Рано утром Удалой проснулся, ощущая себя удивительно бодрым и полным сил, совсем как в молодости. Как прекрасно было — проснуться вот таким! Как хороша была предутренняя степь — еле видимые вдали холмы должны были вот-вот зарозоветь под первыми лучами солнца. Запахи трав и цветов были ещё не столь сильными, как днём, а нежными, влажными, будто напитанными лёгкой росой. Как славно было выйти из шатра на волю, где уже ждало готовое к походу войско, ожидая лишь приказа.

Вдруг захотелось поскорее закончить войну победой, с почётом и радостью вернуться домой!

А то и не сразу домой, а заехать сначала во Владимир, повидать великого князя Юрия Всеволодовича. Спросить его: что, мол, князь Юрий, хорошо ли было за чужими спинами отсиживаться? Сладко ли спалось тебе, вкусно ли кушалось, когда братья твои кровь проливали, в том числе и за тебя тоже? Да и прогнать его с Владимирского стола. Самому сесть во Владимире великим князем! А Даниил пусть хоть Галич берёт, хоть ещё какую волость.

Впрочем, такие мысли были уж совсем преждевременными. Ничего, придёт и для них время.

Весь стан уже не спал, оказывается. Молодые князья, чтобы не слишком отстать от Мстислава Мстиславича, поднимали своих. Ну что же — вперёд!

Полк в тысячу человек, не считая ещё нескольких сотен половцев, отправившихся за добычей, выйдя со стана, пошёл на хорошей рыси. Так что когда солнце взошло, оказались уже в безлюдной степи — никого вокруг не было видно. Одна степь, оживляемая кое-где невысоким, но густым кустарником.

Скучно здесь жить, думал Мстислав Мстиславич. И поглядеть-то не на что. Разве — лиса пробежит вдали или волчья стая застынет в траве, провожая войско внимательным взглядом. А половцы — живут, ничего. Им, наоборот, кажется тесно среди лесов. Им простор подавай. Ладно, вот разобьём монголов — будет для вашего племени простору сколько душе угодно.

Ехали без происшествий.

Когда солнце поднялось уже почти над головой, к Мстиславу Мстиславичу приблизился воевода Юрий Домажирич.

   — Ещё немного осталось, княже. Вон, видишь холмы впереди? — Он показал свёрнутой плетью. — Оттуда их хорошо видно будет.

   — Как думаешь — сразу навалимся? — спросил Мстислав Мстиславич. — Или на первый раз дадим им, поганым, приготовиться?

   — Успеют они приготовиться, княже, — с какой-то злостью произнёс Юрий Домажирич. — Они скоро собираются.

Мстислав решил больше ни о чём его не спрашивать. Вперёд, а там будет видно.

   — Растягивайся, растягивайся! — закричал он во весь голос, приподнявшись в стременах. — Лучников! Лучников на оба крыла! Воевода!

Вспомнил о том, какие монголы меткие стрелки.

Юрий Домажирич уже распоряжался в гуще войска — распределял, кому куда становиться. Полк перестраивался на ходу.

Посередине шла основная сила — ратники в тяжёлых бронях и с копьями наперевес. Здесь были и князья, Мстислав Мстиславич, Даниил Романович и Олег Курский. Рядом с Удалым, как и положено, находился мечник и телохранитель Никита.

Правое крыло войска было русское. Левое, оттянувшееся далеко в сторону, — половецкое, им управлял Котян. Едва только перестроились из походного порядка в боевой, увидели монгольское становище.

Всё там было так, как рассказывали князья, — и шатры на колёсах, и скота в отдалении паслось множество. Только ещё к этому вдобавок — на глазах собирающаяся вступить в бой монгольская конница.

Они и вправду умели быстро готовиться к сражению.

Ещё и половины пути не прошло войско Удалого от того места, с которого увиделся стан противника, а уже, развернувшись полумесяцем, монголы с визгом двинулись навстречу. Числом их было много меньше, чем русских и половцев, вместе взятых, но это их не смущало. Да, прав был воевода, успел подумать Мстислав Мстиславич. Сблизившись на расстояние выстрела, монголы ударили стрелами — все враз.