Влад покрутил кружку на гладкой столешнице.

— Давай.

Соня долила кипятку и бросила пакетики.

— Но самое главное, — продолжила она — самое главное, что Он категорически запретил отправлять его в больницу. Что бы ни случилось.

Солнце уже зашло, они не заметили, что комната погрузилась в вечерний сумрак. Влад сделал еще глоток чаю и слез со стула.

— Ну ладно, мне пора, — нерешительно сказал он…

— Соня посмотрела куда-то в сторону, потом взяла чашку и зачем-то заглянула внутрь.

— Ну, пока…

Влад развернулся и, прихватив по дороге рюкзак, направился к двери.

— Хочешь на него посмотреть…

Влад остановился, но повернулся не сразу.

— Посмотреть…. А зачем?

— Так, не знаю.

Влад положил рюкзак и пожал плечами.

— Ну, хорошо, давай…

Соня вышла из-за стойки и, подойдя к Владу, взяла его за руку.

— Пошли.

Они поднялись по широкой, словно подвешенной в темном воздухе лестнице на обширную антресоль, которая была по размеру примерно в половину от нижнего помещения.

Влад не сразу заметил Его. Кровати не было. На полу лежали два просторных матраса. На одном из них лежал он. Весь матрас, пол вокруг и сам раненный были усыпаны неизвестными Владу цветами.

— А цветы зачем? — прошептал Влад.

— Так врач сказал, от чего-то помогает… вроде…

— А-а-а… — Влад пожал плечами.

Он лежал, закинув голову. Всматриваясь в резко очерченное, с острым крючковатым носом лицо Влад сделал шаг к кровати. Вот он, человек, которого он презирал и ненавидел, тот который украл у него любовь. Он был похож на мертвеца, и только зрачки время от времени перекатывающиеся под закрытыми веками указывали на то, что он жив и возможно все слышит и чувствует.

— Он все чувствует? — Спросил Влад.

— Да, и слышит.

Они посмотрели друг на друга. Влад почувствовал, как к бедрам прилил горячий поток крови. На мгновение он задохнулся от желания. Повернувшись, он обнял Соню и начал ее целовать. Она отвечала ему сначала как бы нехотя, но через мгновение они уже лежали на ковре, стискивая друг друга в объятиях. Присутствие в комнате свидетеля, человека не способного видеть и двигаться придавали их ласкам особую остроту.

Он целовал ее нежно, медленно лаская губами кожу на ее лице и шее, прикусывая мочки ушей, стремясь опуститься ниже, к груди. Она отвечала ему также страстно. Но прошло не мало времени, прежде чем ему удалось, снять с нее рубашку.

И снова продолжился горячий бой. Влад недоумевал. Иногда ему казалось, что он близок к тому, чтобы снять с нее темно-синие пижамные штаны и на конец получить то о чем он мечтал. Он мог делать все, он целовал ее у самого заветного места чувствуя губами след оставленный на ее коже резинкой от пижамы. Она отвечала поцелуем на поцелуй, прикосновением на прикосновение. Он чувствовал ее запах он сводил его с ума, туманил мозг и он становился резче грубее но она успокаивала его прижимая его голову к своей груди и умоляюще шепча в ухо Влад… Влад…

Он проснулся от пронзительного птичьего крика. Окно было открыто и в комнату, тяжелыми толчками вплывал горячий дневной воздух. Открыв глаза, Влад посмотрел вокруг. Все как вчера. Макута недвижно лежал на своем странном ложе из цветов. Сони не было. Влад, потянувшись, встал и сделал шаг к лестнице, но остановился и посмотрел в сторону кровати. Все как вчера. Только этот человек опять победил. Даже сейчас, когда он беспомощно лежал он все равно имел над ней необратимую, непонятную Владу власть. После этой ночи стало окончательно ясно, что Соня осталась с ним.

В другой раз это задело бы его самолюбие, но не сегодня. Сегодня ему было все равно. С самого начала пути он готовил себя к такому исходу.

Он был один, на краю света. Возвращаться ему было некуда, оставаться незачем. Абсолютная пустота. Осталось только найти способ все это закончить. Не спеша, Влад спустился вниз. На окна были опущены жалюзи и, солнечный свет, проникая через стальные полоски, делал вид комнаты похожим на кадр из фильмов 60-х.

Поставив чайник, Влад начал бесцельно ходить по комнате. Минимум всего. Стол, пару стульев, барная стойка. Красивая, но холодная стальная посуда. Минимализм.

— «И человек здесь должен жить в стиле «минимализм»». — Подумал Влад.

Рюкзак валялся посреди комнаты, где он его оставил вчера. Поставив его на стойку, Влад открыл боковой карман и вынул документы. Они ему больше не понадобятся. Больше всего ему не хотелось, чтоб кто-нибудь, что-то мог о нем узнать. Улыбнувшись, он вспомнил, как ехал на автобусе, сюда, к Соне. Неожиданно дорогу преградила красочная процессия. Играла музыка. Празднично одетые люди, радостно смеясь, тащили огромную, богато украшенную деревянную пирамиду на вершине, которой стоял гроб. Влад вышел из автобуса и пошел вслед за процессией. На небольшом пустыре у дороги уже был готов просторный короб из сырого бамбука. Покойника на руках донесли до короба, достали из гроба и аккуратно переложили. Все это время все пели и посыпали его лепестками цветов. Через некоторое время появились ловкие молодые люди, которые разожгли под бамбуковым коробом керосиновые горелки. Так, буквально с шутками и пением, покойника предали огню.

— Пожалуй, этот остров лучшее место на земле где можно умереть. — подумал он.

Уютно зашумел чайник.

Дорога шла вдоль пологого берега океана. Пустынные пляжи незаметно сменяли друг друга. Близился вечер. Влад мог выйти в любом месте. Ему было почти все равно, каким будет берег и пляж. Просто когда-то надо было выходить. Но хотелось ехать и ехать и тонкая линия на границе песка и моря так успокаивающе тянулась из неоткуда в никуда. «Ну хватит» — встрепенулся Влад и нажал на кнопку остановки по требованию.

Спрыгнув с подножки автобуса, Влад направился к небольшому кабачку у самой кромки воды. Он представлял собой приземистый павильон, в котором зал со столиками располагался под просторным брезентовым тентом. За одним из столиков в расслабленных позах расположились несколько местных бездельников. Стол был заставлен пивными бутылками. Влад взял со стойки бутылку пива, какую-то закуску и устроился за одним из столиков. Пиво оказалось вкусным. Он посмотрел на этикетку. «Tiger». Ну, пусть будет «Тигер» — подумал Влад и сделал большой глоток. По телу растеклась приятная истома. Влад посмотрел на группу аборигенов. Те явно обсуждали его. Один поймав Взгляд Влада, помахал ему рукой и тут же отвернулся, возвращаясь к беседе.

Влад вспомнил, как как-то раз поддавшись осенней хандре, закосил занятия и пошел на пляж. Был погожий, теплый, но не жаркий день. Он вошел в парк и спустился к заливу. Дорогу он не помнил, но все равно шел уверенно.

В детстве его родители сняли дачу, прямо напротив парка спускавшегося к пляжу. Он вспомнил гнездышко трясогузки под крышей готической сторожки у дороги. Часто они с двоюродным братом, который приезжал из далекого северного города на лето, просто так, чтобы скоротать время, ходили в маленький дворец, который Император построил для своей жены.

Много лет прошло с тех пор. Он знал каждый уголок парка. Вот развалины какого-то кирпичного дома. Теперь он знал, что эти развалины как-то связаны с царевичем, а тогда они думали, что там, в этом небольшом кирпичном домике, был штаб фашистов, и они подорвали его при отступлении.

Где-то по правую руку от широкой тропы, по которой он шел, в зарослях черемухи, скрывалась верхушка одного из шпилей капеллы. По детской легенде она была снята с крыши и установлена на бетонное основание для того, чтобы замаскировать пулеметную точку. Скорее всего, так оно и было.

Ноги сами нашли дорогу. Влад вышел на пляж и, огибая немногочисленные группы отдыхающих, удобно расположился на самой границе крупного и мелкого песка. Было тихо. Быстро захотелось есть. Он достал бутерброды и банку пива. Все делал не торопясь. Солнце то пригревало, то заходило за облака. Прилетела огромная ворона. Она осторожно ступала, равнодушно, словно, между прочим, посматривая на него. Влад (ну конечно!) бросил ей кусок сыра. Она уволокла сыр и скоро вернулась снова. Сыра у нее уже не было. Влад достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. Потом бросил ей кусочек хлеба. Хлеб она никуда не потащила. Съела сразу.