Свинцовое небо тяжело навалилось на горизонт и почти сливалось с ним. Только узенькая медно-желтая полоска отбивала воду от облаков. Неторопливая волна, накатывалась на песчаный берег. Соня стояла напротив маленького зеленого острова, сплошь поросшего камышами.

Сразу за островом стоял гигантский танкер. Казалось, что он стоит посередине острова как ирреальный памятник кораблю посреди зеленой поляны. Ржавый борт как крепостная стена возвышался над изумрудной травой. Из огромного клюза била струя мутной воды.

На борту не было видно никакого движения, только раздавались ритмичные гулкие удары, словно по огромному рельсу били кувалдой.

Соня стояла на берегу, зажав уши руками. Иногда она отрывала ладони, и низкий гул железа, проникая через барабанные перепонки, попадал прямо в позвоночный столб, и вибрация разносилась по всему телу. Тогда Соня снова закрывала уши. Так она делала несколько раз, пока не надоело. Задрав голову, она напоследок посмотрела наверх, туда, где на мачте лениво болтался флаг неведомой страны, и повернулась на каблуках.

Чуть поодаль, на границе запущенного пляжа начинался пустырь.

Еще несколько дней назад здесь хозяйничали только чайки, да иногда забредали в поисках выброшенной морем рыбы стаи бездомных собак. Сейчас посреди пустыря стоял гигантский шатер цирка шапито. Некогда яркий, нарядный, в белую и красную полосу, сейчас он вполне соответствовал окружающему его пейзажу. Краски поблекли от времени, ветер и солнце выбелили брезент, и он стал просто грязно-серым. Тут и там виднелись потеки и небрежно залатанные дыры, а кое-где ткань порвалась совсем, и ветер хлопал оторвавшимися лоскутами.

Соню мучила скука.

В девятом классе, у нее неожиданно началась сильная астма. Она худела, задыхалась, ее пичкали лекарствами, возили на курорты, но ни чего не помогало. Она таяла на глазах, почти перестала, есть и много спала. Родители не знали, как ей помочь. Они делали все, что могли, но все напрасно. Ребенок умирал. Тогда же ей стали сниться сны. Они снились ей и раньше, но она их не запоминала. На пример, как-то ночью, ей приснилось, что ее в руку укусил орел. Сон она забыла и ни когда бы не вспомнила, если б на следующий день не пошла с классом в зоопарк и не увидела там орла, из своего сна. Сны были интересные, и Соня стала их записывать. Постепенно она начала разбираться в их сложной фантастической символике. Соня попыталась поделиться с родителями, но те испугались еще больше.

Как-то раз она проснулась ночью (это тоже был сон), окно было открыто, тихий холодный ветер шевелил тюль, луна заполняла комнату искусственно-синим светом. Она встала с кровати и подошла к окну. Напротив росло дерево. Зеленые листья казались сейчас совершенно черными, и крона представляла собой почти круглый непроницаемый монолит. Только в самой его середине светилась небольшая прогалина, в которой на тонкой ветке сидела птица. Птица издавала странные леденяще-жуткие ритмичные звуки.

— Это мертвая птица — поняла Соня — так может петь только мертвая птица…

Соне стало страшно. Она хотела уйти от окна, но страх сковывал ее. Неожиданно птичка спорхнула с дерева, подлетела к Соне и зависла у самого ее лица. Девочка могла разглядеть ее всю. Трепещущие крылья, переливающиеся в лунном свете перышки на светлой грудке, черные невыразительные бусинки глаз. В клюве птичка что-то держала. Соня присмотрелась внимательно. Это было маленькое серебряное колечко. Такое маленькое, что смогло бы налезть на палец разве что младенцу.

Повинуясь смутному желанию, она открыла рот, и птичка бросила колечко в него. Раздался тонкий звон металла ударившегося о зубы. Соня проснулась и с того дня пошла на поправку.

Три года она плавала в своей болезни, словно лягушка в загустевшей от холода воде.

Ее одноклассники уже окончили школу. Кто-то женился, вышел замуж, и разлетелись кто куда. Ни кто не хотел оставаться в их маленьком городке, где из всех учебных заведений был только филиал столичного машиностроительного института, да кинотехникум, где готовили дипломированных киномехаников.

Соня выбрала кинотехникум. Во-первых, ей нравилось первая часть слова «кино…», а во-вторых, там преподавал ее дядя, который помог ей сдать экзамены.

Ей с трудом удавалось найти общий язык с сокурсниками и преподавателями. Одни считали ее странной, а другие просто умственно отсталой. И действительно, три года, когда она медленно балансировала на грани жизни и смерти, наложили на нее определенный отпечаток.

На первый взгляд ни чего особенного. Просто она шла как бы не в ногу со всеми, то, немного запаздывая, то обгоняя.

И еще. Взгляд больших, серых немного навыкате глаз. Из за врожденной близорукости, она немного щурилась, поэтому ей приходилось, как бы присматриваться к собеседнику. Из-за этого, взгляд ее казался чересчур пристальным. В то же время глаза ее выражали рассеянность будто бы она, разговаривая с человеком, одновременно думала о чем-то гораздо более важном. После разговора с ней некоторые жаловались на головную боль.

Как-то раз она упала и сильно ударилась головой. Очнулась в больничной палате. Соня не открыла глаз, хотя знала, что рядом стоят папа, мама, брат и еще кто-то. Так вот этот «кто-то» сказал: — «У этой девочки сверхъестественные способности. Особый дар притягивать к себе редкие случайности и неординарные события…»

Кое-кого из ее однокурсников, привлекала ее странность, за ней пытались ухаживать. Но все попытки неизменно терпели фиаско. Нет, она ни кого не отвергала, просто она не понимала за чем все это нужно. Ее знакомые девочки постоянно по кому-то страдали, ждали встреч, звонков, расстраивались, если их бросали, или долго не звонили. Прихорашивались на свидания. Бывало, когда звучит какая-нибудь грустная песенка про любовь, у них сразу ассоциации — глаза туманятся. А она хотела бы расчувствоваться, пострадать, а чего-то нет, чего-то не хватает. Ее, по сути, еще детский ум, стремился к другому.

Ее возлюбленными стали книги. «Сердца трех», «Чужак с острова Барра», «Три товарища», «Анжелика…», все книжки с томными красавицами и скуластыми мужчинами на обложках, которые она нашла у мамы, Кобо Абэ, Пушкин и все, все, все, что попадало под руку.

Она знакомилась с миром.

Цирк-шапито появился в городе незаметно для всех. Просто однажды все узнали, что он есть. По ночам, с окраины доносились пронзительные крики животных. С появлением цирка в городе пропали бродячие собаки. Поползли слухи, что цирковые отлавливают собак и скармливают их хищникам.

К стенам шатра жались несколько облупленных деревянных вагончиков. Среди них выделялась новенькая грузовая «Газель», на борту которой красовалась физиономия клоуна и яркая надпись: Цирк «Веселый клоун». Клоун во весь рот улыбался, но в улыбке его не было ничего веселого. Она была зловещей.

Отбросив грустные мысли, Соня решительно направилась к цирку. Это был день открытия, и потому у входа собралась большая толпа. Почти все взрослые были со своими детьми. В городе было мало развлечений, поэтому появление цирка-шапито вызвало живейший интерес. Родители стояли у входа со своими нарядно одетыми детьми. Многие были знакомы и оживленно переговаривались. На мгновение Соне стало неловко, в толпе мелькнуло несколько знакомых лиц. В основном это были Сонины ровесницы, которые сразу после школы вышли замуж и уже растили детей.