— Капитан, — говорит, — а у вас есть знакомый слон?

Нашёл что сказануть! Разве такие вопросы надо отважным капитанам задавать? Мне даже перед ребятами стыдно стало. Думал, Селедкин Кольку на смех поднимет. Но капитан вдруг совершенно серьёзно к вопросу отнёсся.

— Да, Коля, есть у меня среди слонов один очень хороший, очень близкий и очень давний приятель…

И дальше вот, что рассказал. Мы все с удивлением рты раскрыли, Сначала оттого, что знаменитый капитан малого Кольку как равного воспринял. Ну, а уж после историей заслушались…

Значит, так. Случилось это, когда совсем ещё юный капитан Селёдкин впервые приплыл к берегам далёкого Жюлькипура. Или лучше вот как! Жил в одной слоновьей деревне непослушный слонёнок. Был он большой непоседа, и звали его Трям, что на языке слонов значит Сладкоежка. Мать-слониха ему строго-настрого наказывала: «Выбрось из головы! И даже не пытайся летать! Не для того слонам уши, чтобы порхать, как ночные мыши». Но какой же нормальный слонёнок хотя бы раз не попробовал! Вот и Трям тайком от матери, когда та за стеблями сахарного тростника отлучилась, расправил уши-крылья, зажмурился крепко… и полетел. Местные мартышки, которые сначала хихикать вздумали — смотрите, мол, ещё один глупенький! — изумлённые рты так и разинули! И языки свои поприкусили. Ну, Трям тут же от страха на землю шлёпнулся.

Совсем не больно. От матери за ослушание после куда больнее досталось. Зато ни одна из обезьян над ним больше не смеялась. Макаки сказали: «Молодец, Трям!» И попугаи тоже одобрили: «Уважаем!»

А жадные летучие лисы подумали: «Эге! Если этот толстячок доберётся до наших деревьев — в два счёта слопает весь урожай манго! У слонов-то аппетит — в тыщу раз больше нашего!» И замыслили хитрость недобрую, чтобы от глупого Тряма избавиться. Слетелись всей стаей, повисли на ветках вокруг и давай внушать:

— Вообще-то, не правильно ты, слонёнок, летаешь!

— Учись, как надо!

— Запоминай: чем крепче жмуришься — тем выше полёт…

— Точно! Мы, летучие лисы, всегда так делаем…

— Да-да! Только так и не иначе!

— Сейчас мы тебе ещё одну тайну расскажем…

— Если долго-долго ввысь лететь — попадёшь в небесный сад…

— Ага! Там, над облаками, есть волшебные деревья…

— А на них — волшебные плоды…

— Видимо-невидимо!

— Ой, сладкие! Ой, сочные!

— Намного слаще тростника! Жуть, какие вкусные!

Тряму, понятное дело, сразу же захотелось похвастаться, какой он смелый да ловкий. Решил наивный слонёнок достать для матушки-слонихи больших сочных плодов из небесного сада. Растопырил уши, зажмурился старательно и полетел, как мог. Лисы ему вдогонку хором:

— Ты только не вздумай глаза открывать!

— Не подсматривай, а то упадёшь с высоты — разобьёшься в лепёшку!

— Как почуешь волшебный аромат — лишь тогда можно смотреть…

А ветер как на беду со стороны Великих Холмов дул. Мартышки и попугаи попытались предупредить об опасности, да только Трям их не услышал — уши-то совсем другим делом заняты! Да к тому же воздушный трепет заглушил отчаянные крики друзей. И понесло доверчивого слонёнка прямо в океан…

Меж тем, бригантина «Софья», выйдя после короткой стоянки из порта Жюлькипура, на всех парусах резала волны, устремляясь навстречу славным географическим открытиям. Гам и суета большого восточного города остались далеко за кормой. Молодой капитан Селёдкин стоял у штурвала, зорко всматриваясь в океанский простор. В душе у него поднималось предчувствие чего-то невероятного. И приключение не заставило себя ждать.

Шёл четвёртый час плавания. На палубе кипела обычная работа. Взбодрённая с утра крепким жюлькипурским кофе команда лихо отплясывала на реях, ловя в паруса ровный попутный ветер. Боцман Дудкин укладывал в рундуки новые джутовые канаты, купленные в лавке жуликоватого торговца. Близился час обеда. Из камбуза клубами выкатывались аппетитные запахи. Селёдкин взглянул на часы и удовлетворённо замурлыкал под нос легкомысленную песенку про макароны, подслушанную в одном из кабаре Лодырбурга.

Минут через пять к густой мелодии флотских щей добавился мощный аккорд кондитерского шедевра — фруктового пудинга. Селёдки ну тут же вспомнился бабушкин хутор и румяные пирожки с малиной и вишней. «Как там моя незабвенная Софья Антоновна?» — с лёгкой грустью подумал он. Чтобы капитан не отвлекался, морской бриз, добросовестно трепавший нижние брамсели, смахнул с палубы всю симфонию соблазнительных ароматов и резким порывом унёс в океанскую даль.

Ещё через минуту раздался тревожный бас штурмана Крабова.

— Прямо по курсу — неопознанный летательный объект! — штурман ткнул мозолистым пальцем в зелёный экран радара.

Вскинув к глазам бинокль, капитан успел заметить, как в полумиле от судна с неба в море неуклюже плюхнулся не то метеозонд, похожий на слонёнка, не то слонёнок, похожий на метеозонд.

— Вот оно, приключение! — радостно догадался капитан и приказал: — Убрать паруса! Шлюпки на воду!

Бригантина легла в дрейф. Две шлюпочные команды наперегонки ринулись к месту происшествия.

Долго, бесконечно долго поднимался слонёнок в небеса. Но как ни втягивал хоботом воздух, признаков волшебного сада всё не было и не было. С непривычки шею стали сводить судороги.

В глазах, словно камышовый пожар, пульсировали оранжевые пятна. Хвост давно потерял свою неугомонность и безвольно болтался в воздухе. Трям с раскаянием убедился: мать-слониха вовсе не ошибалась. Полёт на растопыренных ушах — занятие и впрямь не для слонов. Смелый поступок уже отнюдь не казался ему забавным. Лишь страх падения заставлял старательно жмуриться и оттопыривать уши из последних сил. В мыслях роились тяжёлые сомнения: «Да хороши ли, в самом деле, эти плоды из небесного сада? А вдруг они кислые? А что, если горькие?» Как вдруг по всей длине хобота защекотал и ударил в голову восхитительнейший аромат! «Наконец-то!» — возликовал Трям и со счастливым восторгом открыл глаза — вокруг, насколько мог дотянуться взгляд, плескался бескрайний океан. «Вот тебе, мама, и подарочек!» — уши в ужасе прижались к спине, и слонёнок, даже не успев как следует огорчиться, камнем рухнул в морскую пучину.

К своему стыду, Селёдкин в то время диалект жюлькипурских слонов знал плоховато. А бедняга Трям, спасённый матросами и поднятый на борт бригантины, русской речи и вовсе не понимал. К тому же, он изрядно нахлебался солёной воды, дрожал от всего пережитого и едва держался на ногах. Как ни старался капитан разобраться в странном происшествии — ничего не вышло. Это уже значительно позже в долгих беседах без словаря за самоваром с халвой да баранками стала известна вся эта печальная история.

Впрочем, отменный аппетит обнаружился у необычайного летуна буквально сразу: слонёнок в один присест умял весь лоток фруктового пудинга, чем доставил умилённой команде несказанное удовольствие. Ласково поглаживая шершавый хобот, бойко подбирающий остатки пудинга, штурман Крабов добродушно сказал:

— Нашему радисту бы такую антенну! У него бы радиограммы в два раза быстрее летали!

Под общий хохот с лёгкой руки штурмана малыша так и прозвали Метеозондом. Тут же насыпали целую гору всевозможных лакомств — мармелад, ириски, фрукты, рафинад. Полюбился морякам найдёныш, баловали кто чем мог. Дошло до того, что коку Цыбульченко, которого капитан назначил ответственным, желающих покормить слонёнка приходилось отгонять тяжёлым оловянным черпаком. Кстати, один из таких моментов как раз запечатлён на знаменитой картине кисти доктора Грошикова. Той самой, что вошли в учебник по географии для шестого класса и уже много лет хранится в зале курьёзов Всемирного музея капитанской славы.