Для лечения мигрени она использовала древний королевский рецепт: чтобы своя голова перестала болеть, надо отрубить чужую.

В покои неслышно вошёл мажордом, ещё утром испросивший срочной аудиенции.

— Ваше Величество, — дрожащим шёпотом произнёс он, — пропала серебряная ложка из набора, подаренного на свадьбу Вашими венценосными родителями. А так же вилка.

— И это всё? — страдальчески сморщилось Её Величество. — И из-за этого ты смел побеспокоить меня?

— Не всё. Не хватает ещё и столового ножа из того же набора. Я провёл расследование…

— С пристрастием? — королева перестала сжимать пальцами виски и с возрастающим интересом посмотрела на мажордома.

— С ним, Ваше Величество, — поклонился тот.

— И что же? — оживилась королева. — Ну-ну, не бойся, говори.

— Вместе с этим серебром пропала горничная. Слуги доложили, что не видели её уже три дня.

И тишина лопнула! На кухне с грохотом уронили серебряное блюдо с жареными фазанами, нафаршированными перепёлками, ворвавшийся невесть откуда сквозняк захлопал дверями, и расшалившийся огонь в камине весело заплясал, потрескивая и рассыпая искры.

— Поймать воровку и отрубить ей голову! — воскликнула королева.

И с наслаждением пнула подвернувшуюся под ноги левретку.

Женщина поднялась по ступенькам крыльца и остановилась возле умывающейся кошки. Солнце, нечастый гость в этих краях, золотило светлые волосы хозяйки и кошачью шёрстку.

— Гостей намываешь? — почесала она за ухом свою любимицу.

— Мррр, — ответила кошка и потёрлась о шершавую руку.

— Опоздала, дорогая, гость уже дома.

— Утро доброе, — из-за ограды выглянула соседка. — Я смотрю, твой старшенький вернулся. Погостить или насовсем?

— Погостить, — вздохнула хозяйка. — Погостить и попрощаться.

— Уезжает? — всплеснула руками соседка. — Куда это он?

— Хозяин его — большой учёный, древности изучает, вот и едет за ними куда-то в жаркие страны. И сына моего с собой увозит, — женщина нахмурилась и поспешила в дом.

— Сынок, — погладила она по светлым кудрям плечистого парня, который расправлялся с утренней овсянкой, — ты уезжаешь далеко и надолго. Не знаю, свидимся ли мы ещё, поэтому хочу отдать тебе это сейчас, — и протянула ему красивую коробку.

Он знал содержимое коробочки с самого детства: по праздникам мать, достав из неё ложечку, вилочку и ножик, давала их подержать своим детям.

— Матушка, оставьте лучше это моим сёстрам.

— Этот набор передаётся в нашей семье из поколения в поколение, и получает его первенец. Мне он достался от моего отца, а ему от его матери. Это семейная традиция, так было всегда. И так будет и дальше! — отрезала мать, очень гордившаяся своей родословной: её прапрабабка служила при королевском дворе.

Археологическая партия располагалась рядом с невысоким холмом, опоясанным растительностью и пластами камня самых разных цветов, отчего он выглядел огромным бутербродом, приготовленным богом себе на завтрак. Солнце ещё не дошло до зенита, но жара уже вынудила профессора, руководившего экспедицией, его помощников и слуг — словом, всех белых — убраться в спасительную тень. На раскопе работала партия местных жителей, сухих и жилистых, с тёмными от постоянного загара лицами. Держались они всегда особняком, питались отдельно, языка белых не знали, и всё общение с ними происходило через их вожака, который довольно сносно изъяснялся на европейских языках.

— Начальник, — вожак, как всегда, возник как бы из ниоткуда, — мне передали, что ты хотел меня видеть.

— Садись, — пригласил его профессор, — выпей с нами чаю.

— Нет, — мотнул головой вожак. — Говори, что хотел, и я пойду.

— Видишь ли… — профессор, не торопясь, сделал глоток чая, — видишь ли, мне кажется, что у нас пропадают вещи.

— Так кажется или пропадают? — невозмутимо переспросил вожак.

— Пропадают, — профессор стянул с головы пробковый шлем и вытер ладонью лысину.

— Какие именно вещи?

— Наши личные вещи, но чаще — находки из раскопа.

— Скажи мне, что у тебя пропало? — спокойно спросил вожак. Лицо его, заросшее буйной растительностью, оставалось невозмутимым, лишь подёргивался шрам на левой скуле.

— У меня — часы, У моего слуги — семейные реликвии из серебра. Но главное, что пропадают находки из раскопа. Как ты можешь это объяснить?

— Бог дал, бог взял, — пожал плечами вожак. — Судьба такая. Кисмет.

Солнце, доползя до зенита, стало немилосердным. Воздух был неподвижен, лишь дрожало марево над раскалённым песком.

Все в городе знали владельца лавки в конце кривой улочки, ведущей на городскую площадь, но никто не помнил его настоящего имени. На памяти горожан он всегда был Кисмет. А со временем — старый Кисмет. С утра восседал он в своей лавке, потягивая по-восточному крепкий ароматный кофе и дожидаясь покупателей. Звякнул колокольчик над дверью.

— Мир тебе, — расплылся Кисмет в улыбке навстречу вошедшему. — Как дела? Как здоровье? Что слышно?

— Всё в порядке, — усмехнулся тот, поглаживая бороду. — Вот, товар тебе принёс, возьмёшь?

Старый Кисмет перебрал товар: статуэтка, битый кувшин, тарелка с орнаментом, женские украшения, россыпь мелких монет. Что-то прикинул в уме.

— Себе в убыток… — тяжело вздохнул он. — Себе в убыток и только из уважения к тебе.

Все знали, что Кисмет скупает краденое. А потом перепродаёт втридорога. Но официально старый пройдоха считался антикваром. Он отнёс товар в кладовку.

— Вот ещё возьми… — пришедший развязал другой тюк и высыпал содержимое. На прилавке зазвенели разнокалиберные ложки, вилки и прочая мелочёвка. — Я думаю, ты не будешь внакладе.

— Погубит меня моя доброта, — перекупщик выложил деньги на прилавок и швырнул вещицы в большой ящик к остальному серебру.

— Скуповато платишь, э?

— Я же не спрашиваю, уважаемый, где ты берёшь свой товар.

Белый шрам на левой скуле бородача недобро шевельнулся, и старый Кисмет, вздохнув, снова полез в свой кошелёк.

Алекс неспешно копался в груде металлического хлама на прилавке старьёвщика в поисках чего-нибудь для своей коллекции. Он много лет собирал ножи. Коллекция росла небыстро. Пополнять её из антикварного магазина Алекс считал неспортивным. Однако здесь, на восточном «блошином» рынке, иногда попадались весьма занятные вещицы. Он вытащил очередную безделку — изящной формы ложку. Как истинный коллекционер ножей, Алекс был равнодушен ко всем прочим предметам. «Жуткая безвкусица», — подумал он, бросив ложку обратно и продолжая перебирать металлические побрякушки. Наконец, ему попался вожделенный нож, столовый, серебряный, с массивной ручкой, украшенной узорной резьбой. На лезвии красовалось затейливое клеймо. «Стоп… — замер Алекс, — где я видел что-то подобное? Ну, конечно же, ложка!» Снова лихорадочно перебрав весь хлам, он был вознаграждён: отыскалась не только ложка, но и вилка из того же набора.

Дома, включив компьютер, Алекс полез в интернет. Google знает всё: клеймо оказалось монограммой королевского дома.

Папка «Исходящие»:

Привет!

Пожалуйста, простите меня за беспокойство. В моей коллекции обнаружились вещи (серебряный комплект: ложка-вилка-нож), как мне кажется, принадлежавшие двору Её Величества. Будьте добры, напишите в ближайшее время, насколько вас заинтересовал сей факт. Фотографии прилагаются.

Всего наилучшего.

Папка «Входящие»:

Глубокоуважаемый сэр,

Мы были бы очень признательны, если бы Вы могли ознакомить нас с документами, подтверждающими подлинность предметов, фотографии которых Вы так любезно предоставили. В случае положительного заключения мы заинтересованы приобрести их у Вас. Будем благодарны за скорый ответ.

С искренним уважением.