— Да пожалуйста! — взвился в ответ Эдгар. Не возясь с ключом, просто сорвал золотой замочек, сломав нехитрый механизм, выхватил потускневшее стеклянное сердце Марго и с размаху бросил его на подушки дивана, спугнув сидевшую на них Джесси. — Ну, что, довольна?

— Нет!

— Я же сделал, что ты хотела! Чего тебе ещё от меня надо?

Марго пыталась найти слова. Она хотела, чтобы он доставал её сердце из шкатулки по своему желанию, а не её просьбе. Она хотела, чтобы он снова полировал стеклянные грани, снова подставлял его под солнечные лучи и любовался игрой света, и чтобы в его глазах цвета жжёного кофе снова была теплота.

— Я хочу, чтобы было как раньше, — пробормотала, наконец, она.

— Как раньше? — переспросил Эдгар. — То есть я буду каждый день любоваться твоим стеклянным сердцем, а будешь милостиво позволять мне это делать. А потом закатишь скандал, когда я попрошу тебя сходить на рождество к твоим родителям. Или прогонишь моих друзей. Нет, дорогая моя Маргарита! Ты почему-то возомнила себя особенной, решила, что ты лучше других, и что все обязаны тебе поклоняться. Но это так не работает! Чтобы что-то получать, надо что-то отдавать!

— А что я тебе отдавала раньше? — очень тихим голосом спросила Марго, — Ну, тогда, когда всё было по-другому?

— Ничего.

— Тогда почему же… Если я и тогда ничего тебе не давала, почему ты отдавал мне?

— Потому что любил, — буркнул Эдгар.

«А сейчас?» — хотела спросить Марго.

Но не спросила.

Побоялась услышать ответ.

На следующий вечер Марго демонстративно поставила кедровую шкатулку на журнальный столик и, убедившись, что Эдгар это заметил, вынула железное сердце. Пальцы немедленно испачкало рыжей трухой. Марго попыталась стереть ржавчину. Та мелкой крошкой сыпалась на стол, но отливающая серебром поверхность так и не показалась. Эдгар молча поднялся и вышел из комнаты. Рассерженная Марго бросила ржавое сердце обратно в шкатулку и в сердцах хлопнула крышкой.

Не в силах оставаться в душной, тяжёлой атмосфере дома, Марго ушла ночевать к своей давней подруге Вике. Сидя на плюшевом диване в маленькой гостиной, Марго всё говорила и говорила, выплёскивая накопившееся разочарование и возмущение. Она не сразу заметила, что внимательно слушавшая её Вика держала в руках железное сердце и протирала его кусочком войлока.

— Зачем ты его полируешь? — спросила она. — Игоря сейчас нет дома, он всё равно не увидит.

— Так я же делаю это не для того, чтобы он увидел, — мягко усмехнулась подруга. — Я делаю это потому, что мне приятно.

— А он?

Вместо ответа Вика поднялась и вышла из гостиной, а вскоре вернулась со шкатулкой в руках. Внутри шкатулки лежало стеклянное сердце и сверкало так ярко, как никогда не сверкало сердце Марго. На церемонии в Канцелярии семейных записей сердце Марго походило на хрусталь. Сердце её подруги казалось бриллиантом. Марго тихо вздохнула. И только потом обратила внимание на шкатулку. Она была из толстой книги с потёртым корешком, старинным тиснением на обложке и почти облезшей позолотой.

— Это здесь он хранит твоё сердце? — изумилась Марго.

— Мы обменялись сердцами, когда были ещё совсем молодыми, — мечтательно улыбнулась Вика. — У Игоря не было денег на красивую шкатулку, и он сделал эту из книги, которую мы оба очень любили читать.

— Да, но теперь-то он хорошо зарабатывает, мог бы… — начала было Марго — и замолчала. Совсем недавно она бы только пренебрежительно фыркнула. Но сейчас Марго вспомнила шкатулку из клёна, оклеенную фольгой и бусинами, и поняла, почему подруге так дорога самодельная шкатулка из старой книги.

— Это ты мою ещё не видела, — усмехнулась Вика и снова ушла.

Когда она вернулась, в руках у нее была блестящая узорная шкатулка, сделанная, как оказалось при более близком осмотре, из сухих макарон и покрытая серебристым лаком.

— У меня, как ты понимаешь, тоже не было денег на приличную шкатулку, когда мы решили обменяться сердцами, — с улыбкой пояснила Вика. — Потому я набрала фигурных макарон самых разных видов — ротини, анелли, фарфалле, и, конечно, руоте — и начала клеить… Сейчас некоторые макаронины трескаются и ломаются — ведь только лет прошло! Я уже не раз предлагала Игорю купить новую шкатулку для его сердца, но он отказывается. Вот и приходится время от времени доставать пакет с руоте и фарфалле — и подклеивать.

Вика осторожно положила тяжёлое железное сердце в макаронную шкатулку, и Марго увидела, что отполированное сердце блестело словно зеркало. Сердце Эдгара никогда таким не было. И теперь, наверное, уже и не станет — слишком сильно его обглодала ржавчина.

Марго взялась за оттирание сердца Эдгара. В первую очередь потому, что её задело увиденное у Вики. Она — Маргарита, она — особенная, а, значит, всё, что у неё есть, должно быть особенным. Лучше, чем у других. В том числе и сердце её мужа.

Ржавчина оказалась упорной. Она не поддавалась уксусу и соде, лайму, лимонному соку и соли, картофелю и хозяйственному мылу. Сколько Марго ни тёрла, металлическая поверхность так и не показывалась. В некоторые моменты ее даже охватывал страх — а вдруг ржавчина проела всё железо? Сдалась ржавчина перед шипучей газировкой. Перепробовав все другие методы, отчаявшаяся Марго решилась на этот необычный способ и залила железное сердце сладким коричневатым напитком из красной жестяной баночки. Наутро, достав сердце из газировки, она увидела, наконец, проблески металла.

Поначалу Марго чистила сердце только тогда, когда Эдгар был дома — вот, мол, смотри! — но вскоре перестала подгадывать к его приходу. И не только из-за сказанных Викой слов о том, что она полирует сердце не для того, чтобы увидел Игорь, а потому, что ей это приятно. Марго охватил настоящий азарт: отчистить сердце от ржавчины стало дня неё своего рода делом принципа. Когда Марго, наконец, стёрла почти всю ржавчину, она внимательно осмотрела сердце Эдгара. На тусклом куске железа не было и намёка на серебристый блеск, не говоря уж о зеркальном сверкании; из-за долго поедавшей его ржавчины кое-где сердце деформировалось. И ещё — оно было абсолютно холодным. А ведь Марго хорошо помнила, как горячило оно ей руки на церемонии в Канцелярии семейных дел.

В ход пошли шлифовальные диски, алмазная паста, сурик, гладила и прочие средства полировки. Пушистая Джесси крутилась рядом, тыкалась усатой мордочкой в руки, с любопытством принюхивалась.

День проходил за днём. Марго перестала обращать внимание на густое молчание в доме, беспрестанно думать о том, что её стеклянное сердце так и пылится в дорогой шкатулке из розового дерева, и гадать, захочет ли Эдгар когда-нибудь снова его достать. Марго шлифовала и полировала, и со временем сердце наконец начало приобретать тусклый серебристый отблеск.

Однако теперь Марго этого было мало. Железное сердце не сверкало как зеркало и, самое главное, оставалось холодным. И потому она продолжала полировать.

Долгими вечерами, сидя на ковре у камина возле выключенного телевизора, с мурлычущей Джесси под боком, она натирала железное сердце войлоком. А когда уставала, то просто держала его в руках, пытаясь согреть своим теплом. Однако стоило выпустить сердце из рук — и оно снова становилось холодным.

Как-то раз тёмным зимним вечером Марго, как обычно, сидела на ковре у камина и полировала железное сердце. За окном мягко падал снег, в тишине гостиной потрескивали горевшие дрова. В доме было темно, тепло, и уютно, и Марго незаметно задремала, выпустив сердце из рук. Её разбудил не звук и не свет, а ощущение чьего-то присутствия. Чуть приоткрыв глаза, Марго оглядела гостиную и увидела, что подле камина на ковре сидел Эдгар, Рассматривая его из-под опущенных ресниц, Марго увидела в глазах цвета жжёного кофе тепло. Но, скорее всего, это были просто отблески камина. Марго не сразу заметила, что подле Эдгара стояла шкатулка из розового дерева, а в руках он держал потускневшее стеклянное сердце и осторожно протирал его от пыли мягкой тряпочкой. С каждым движение стекло становилось всё прозрачнее и ярче. Марго вдруг почувствовала что-то тёплое у себя под боком.