Телекомпания «Река-ТР» располагалась на горе, так что телевышку можно было видеть из любой части города. По ночам вышка светилась. И чем-то напоминала Эйфелеву башню. Но в отличие от французской башни, на нашу не пускали посторонних — напротив, ее тщательно охраняли.

На проходной телекомпании Кочергу остановил высокий молодой охранник. Охранник стоял, скрестив руки, с усмешкой наблюдал, как пожилая дама, не поднимая голову, пытается пройти на территорию охраняемого объекта. Между тем, погруженная в свои мысли Кочерга уткнулась в живот охранника. Охранник ойкнул и спросил:

— Бабушка, вы куда?

— Мне бы с журналисткой поговорить. Есть у вас там такая маленькая, полноватая.

— Горбатова, что ли? А она на выезде, снимает репортаж о слепом враче-хирурге.

— Интересно…А можно я ее подожду? — Кочерга попыталась было прорваться в помещение телекомпании, но охранник успел нажать на блокирующую педаль, и Клава запуталась в вертушке.

— Не положено, на улице ждите, — сказал охранник, вытащил упирающуюся Клаву на свежий воздух. — У нас тут не проходной двор.

— Я найду на вас управу, — Кочерга ударила кулаком в закрывшуюся перед ее носом стеклянную дверь и уселась на ступеньки у входа. — Никуда не уйду.

Горбатова с телеоператором появились примерно через полчаса — подкатили на разбитой синей «Волге» с надписью «Телевидение».

Горбатова была за рулем. Телеоператор с камерой сидел на заднем сидении.

Журналистка нажала на педаль тормоза, машина дернулась и остановилась.

— А у меня для вас сенсация, — бросилась к Горбатовой Кочерга. — Я знаю, где тигр.

Корреспондент Галина Горбатова была женщиной энергичной, не злой и очень доверчивой. Коллеги часто злоупотребляли доверием Горбатовой.

— Галя, надо сделать сюжет о работе консервного завода, там в цеху видели привидение.

И Горбатова ехала на консервный завод, на который никто не хотел ехать.

Никакого приведения на заводе, разумеется, не было. И Горбатова делал сюжет о передовиках производства.

— На фабрике верхней одежды сшили пальто для снежного человека. Впервые в России, — говорили Галине коллеги, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

И Горбатова ехала на фабрику верхней одежды. Никакого пальто для снежного человека там, разумеется, не шили. Просто никто не хотел ехать на предприятие, которое находилось далеко за городом. А фабрика отмечала 10-летие своей деятельности и об этом ничем не примечательном, с точки зрения журналистов, факте, надо было сделать сюжет. Потому что директора фабрики и телекомпании когда-то вместе учились.

Зато из командировок Горбатова всегда возвращалась с подарками. С консервного завода она везла банки кабачковой икры и зеленого горошка. С фабрики верхней одежды — пальто какого-то гигантского размера — будто, действительно, для снежного человека, с обувной — туфли, которые ей ужасно жали, но она все равно их носила. От слепого хирурга журналистка привезла стихи его собственного сочинения, изданные текстом Брайля.

Со временем у Горбатовой собралась большая коллекция довольно странных вещей — юбилейная медаль за вклад в отечественное вертолетостроение (после сюжета о вертолетном заводе), символические часы-ключи от города, книга «Торты и пирожные донских станиц», бутылка конька в виде сабли — подарок от директора вино-водочного комбината.

За долгие годы работы на телевидении Галина собрала также огромную коллекцию ежедневников и шариковых ручек с символикой различных фирм и организаций.

Дома, на стене, у Горбатовой висели пять портретов мужчин, у которых она в разные годы брала интервью, и которые после этих интервью становились ее мужьями. Как правило, ненадолго, до следующего «эпохального», как говорила Галина подругам, интервью.

В данный момент у журналистки была эпоха «безвременья и безбрачия», опять же по ее словам.

— Давно не делала материалов о настоящих мужиках. Перейти в спортивный отдел, что ли? — громко, чтобы слышали все сотрудники отдела новостей, часто в последнее время говорила журналистка. — В прокуратуру я бы тоже с удовольствие сходила. Или в какую-нибудь другую силовую структуру.

К словам Кочерги, Горбатова сначала отнеслась с недоверием.

— А вы уверены, что это был тигр?

— Ни малейшего сомнения. Приезжайте, сами убедитесь, — от волнения Кочерга даже начала немного заикаться.

— Хорошо, мы приедем, — пообещала Горбатова. — Материалы о животных всегда находят сочувствие у нашей аудитории.

Первую ночь на свободе Тимофей провел беспокойно. После разговоров с кошками и Верой Сергеевной в тигриной душе появилась надежда, что он обретет свое личное счастье, что где-то в амурской тайге под поваленным деревом есть место и для него. И, конечно, для Тамары.

Когда пришло время ложиться спать, Вера Сергеевна, достала откуда-то из закромов, свернутый в трубочку коврик, с изображением семьи оленей, резвящейся в сосновом лесу, расстелила его посреди комнаты.

— Ложись сюда. Утро вечера мудренее, завтра что-нибудь придумаем, — сказала пенсионерка и погладила тигра. — Спи, все будет хорошо.

Тимофей заснул лишь под утро, всю ночь он постоянно вздыхал и бил хвостом по полу. Чтобы удары не слышала соседка снизу — Вера Сергеевна подложила под хвост тигра подушку.

Когда под утро Тима все-таки заснул, ему приснилась Тамара, которую дрессировщик заставляет прыгать в огненный круг. Тамара прыгать не хотела, и дрессировщик бил ее хлыстом.

Проснулся Тимофей ближе к двенадцати. Напротив него сидели Мурчик и Мурочка и с любопытством его рассматривали — раньше они никогда не видели тигров,

— Шерсть хорошая, — мяукнула Мурочка. — Как ты думаешь, мне бы такая пошла?

— Расчесывать трудно, — Мурчикиному сердцу милее были обычные кошки.

Маша осторожно, чтобы не задеть Тимофея, ходила по бабушкиной квартире.

— Так значит, если потянуть за эту веревку, откроется холодильник? А эта для входной двери?

— Да, Машенька, — Вера Сергеевна. — Чтобы кошкам было удобнее. А то ведь такие холодильники сейчас выпускают, что без человеческой помощи кошкам им не открыть.

— Ничего подобного я никогда не видела, даже в кино, — сказала девочка. — А как по-кошачьи будет «холодильник»?

— Мяу, — объяснила Вера Сергеевна.

— Мяу, — повторила Маша. — Похоже?

— Нет, у тебя получилось «здравствуйте», а не «холодильник». Потому что ты растянула губы, будто улыбаешься. А губы надо свернуть в трубочку, как при поцелуе, тогда «мяу» будет короче и немного печальнее. В холодильнике — пища, а кошки всегда хотят есть. Это вызывает у них печаль.

— Мяу, — сказала Маша, свернув губы в трубочку. Кошки заволновались, а тигр, до сих пор неподвижно и безмолвно возлежавший посреди комнаты, негромко зарычал.

— Получилось «на помощь», — объяснила Вера Сергеевна. — Надо печально, но без особого трагизма. Без надрыва. Но все еще впереди, научишься. Главное — не звук, а интонация. Кошки, как и люди, реагируют прежде всего на интонацию, на чувство, которое человек или кошка вкладывают в звуки.

— Нет, у меня не получится, я еще не умею владеть своими чувствами, — вздохнула Маша.

Около трех дня позвонил Фуражка.

— Вы я, слышу, ничего не делаете, а время работает против вас и нас. И меня, в том числе. Только что звонили из управления, спрашивали, правда ли, что у вас на участке прячется тигр? Я им говорю, какой тигр, откуда вы взяли? Всех кошек я знаю лично. У нас в районе все квартиры малогабаритные, никакой тигр не поместится.

— Ну, да, ну, да, — встревожилась Вера Сергеевна, — какой еще тигр?

— Но они говорят, приходила ваша соседка гражданка Клавдия Ивановна Шульга. Говорят, что надо разобраться. Я пообещал разобраться. Сказал, что сразу не получится — много работы. Но, я думаю, этой ночью вы должны бежать из города.