— Слющай, оставь, не то зарежу!
— Я тебе так зарежу, что сейчас за бортом очутишься. Понял?
— Не понял…
— Ты Касперовку знаешь?
— Касперов? Не знаю.
— Черный мост знаешь?
— Какой черный мост? — изумился грузин.
— Ростовских жуликов знаешь? — приблизив свой нос к носу грузина и зло сузив глаза, спросил Алексей.
— Ростовских жуликов знаю, — признался грузин.
— Ну, ты теперь понял?
Гиго сразу как-то обмяк.
— Теперь понял, — еле слышно ответил он.
* * *
Когда пароход пришвартовался в Туапсе, Лариса на трапе увидела грузина с чемоданчиком. Он помахал ей на прощание соломенной шляпой и скрылся в толпе.
Удивленная Лариса обернулась к Алексею.
— Что ты ему сказал?
— А у меня слово есть такое, — загадочно проговорил Алексей.
— А ты ловкий, — почти восхищаясь им, сказала Лариса и нежно провела ладошкой по его щеке.
— Это еще что! — заважничал Алексей.
Лариса помолчала, потом с игривой веселостью заявила:
— Раз ты отшил моего кавалера, теперь сам ухаживай за мной. И помни: у меня — ни копейки.
* * *
В Анапу пришли часа в три дня. Как только пароход стал у пирса, все окутал, как горячей простыней, липкий зной.
По расписанию, в Анапе стояли почти до вечера. Алексей с Ларисой пошли на пляж. Выбрали место с краю, где было поменьше людей.
Лариса купальник надела еще на пароходе. Легким, грациозным движением она стянула сарафан через голову.
— Ты чего на меня смотришь? — поймав взгляд Алексея, спросила она.
— Да так… — Он действительно не мог отвести от нее глаз.
— Скорей пошли, — заторопила Лариса. — Поучишь меня плавать.
Вода была очень теплой, но все же освежала.
— По-собачьи я кое-как умею, а лежать на спине — нет. Поддержи меня.
Лариса легла на воду. Алексей подхватил ее. Он никогда не видел такой красивой фигуры. Алексей поднял Ларису над водой и почувствовал всю ее сладостную женскую тяжесть.
— Утоплю, — сказал он.
— Как персидскую княжну?
Алексей бросил ее в воду, она вынырнула, весело отфыркиваясь.
— Ах, ты так?! Вот тебе! Вот!
Она кричала, как девчонка, и брызгала водой на Алексея. Он погнался за ней, но поймать ее было не так просто.
— Говорила, что не умеешь плавать, а сама — как рыба, — догнав ее и переводя дыхание, проговорил Алексей.
— Ой, уморилась. — И Лариса снова легла на воду.
Алексей подставил руки.
Вода дозволяла многое. Разве он мог бы на суше коснуться ее ног?
— Хватит, пойдем на берег, — сказала Лариса.
Алексею выходить не хотелось, но он подчинился.
Растянулись на горячем песке. Влажные, еще не высохшие спина и ноги Ларисы отливали бронзой.
Алексей лег на спину: просто неприлично так долго смотреть на нее.
Вверху медленно и величаво плыли редкие облака.
— Алеша, а Ксеня какая? — неожиданно спросила Лариса.
— Как — какая? — не понял Алексей.
— Ну какая она: умная, веселая, добрая, злая, ревнивая? Какая?
— А тебе зачем?
— Хочу знать, за что ее полюбил Михаил.
— Ксеня красивая, — ответил Алексей.
— А я разве не красивая?
— Ты тоже красивая. Очень! — добавил Алексей и продолжал: — Еще Ксеня добрая и верная.
— А меня ты считаешь ветреной, да?
— Как тебе сказать? — замялся Алексей.
— Да, да! Я знаю, ты считаешь меня легкомысленной, ветреной. Я такая и есть. Но почему я такая? Мне скучно, понимаешь? Скучно-о, — нараспев повторила она. — Но мне кажется, что я тоже могла бы быть верной.
— Так что же тебе мешает?
— Ничего не мешает. Но зачем быть верной?
— Как — зачем?
Алексей начинал злиться на себя и немного на Ларису. Находчивый, словоохотливый с другими женщинами, в разговоре с ней он как бы глупел. Несуразные вопросы, несуразные ответы.
— Да, зачем? И кому нужна моя верность? — продолжала Лариса.
— Ну хотя бы Ананьину…
Но Лариса будто не слышала этой фразы.
— Я однолюбка, Алеша. Вот сколько лет прошло, а люблю одного. В юности этого еще не понимала. Думала, другой будет! А теперь вижу — нет! Не будет! А раз нет и не будет, то пропади все пропадом…
Ни он, ни она не упоминали имени Михаила, но и он и она думали о нем.
— Ксеня, конечно, красивая. Но как бы тебе сказать, Алеша? Есть такое выражение: «баба с перцем». Так вот она — не «баба с перцем».
— Ну, это ты из ревности! — не согласился Алексей.
— Вот уж нет! — искренне воскликнула Лариса.
— Ну, а ты «баба с перцем»? — спросил Алексей.
— А ты как думаешь? — Лариса повернула голову, и Алексей увидел свое отражение в ее зеленых глазах.
— М-да, — неопределенно сказал он.
В это время раздался гудок парохода. Пора было собираться.
Солнце село, но зной по-прежнему держался в воздухе. О металлические поручни сходней можно было обжечь руки.
После ужина они вышли на палубу. Уже было совсем темно, только справа на далеком берегу лежал мелкий бисер огоньков.
В нагретых за день каютах было очень душно. Пассажиры стали вытаскивать матрацы на палубу.
— Давай и мы спать на палубе? — предложила Лариса.
Они тоже вытащили матрацы на палубу, но одеяла и простыни взять им не разрешили.
— Ничего, у меня есть свое одеяло, — сказала Лариса.
— Будем спать под одним одеялом?
— А ты что, боишься?
— Нет, я не боюсь! — Алексей стал снова злиться на себя.
Устроились неподалеку от капитанского мостика на свободном месте.
— Я сейчас.
Лариса ушла. Вернулась она в легком халатике.
Алексей лег, как был, в брюках.
— Ты не храпишь? — насмешливо спросила Лариса и, не дожидаясь ответа, сказала: — Ой, как спать хочется…
Лариса вскоре затихла, а Алексей не мог заснуть. Во сне Лариса придвинулась к нему «под бочок».
«Что она, действительно спит? Или играет? — с некоторым раздражением думал Алексей. — А волосы у всех женщин пахнут одинаково…» Алексей вспомнил Нину. Ему захотелось встать и уйти. Но он не сделал этого — лежал на онемевшем боку, сдерживая дыхание, чтобы не разбудить Ларису.
Тяжелый сон пришел лишь под утро. Уже начинало светать, а ему казалось, что он только уснул.
— Вставай, соня!
Алексей открыл глаза. Лариса склонилась над ним, уже одетая в платье.
Алексей поднялся. Глянул на море, на солнце. Все было в нестерпимо ярких блестках.
— У тебя есть другие брюки? — услышал он голос Ларисы, все еще не совсем проснувшись. — Если нет, давай я поглажу эти.
— Есть у меня другие брюки, — угрюмо сказал он.
Керченский пролив прошли ночью. Шли по Азовскому морю. За кормой тянулся вспененный белый след. От бутылочно-зеленой воды веяло прохладой. Мелководное Азовское море быстро нагревалось и быстро остывало.
Лариса стояла рядом. Непривычно молчаливая, покорная.
— Алеша… — наконец сказала она.
— Ну чего тебе?
Она не отвечала, он обернулся к ней.
— Спасибо тебе за все, — сказала Лариса.
— За что?
— За все! — И поцеловала его в щеку.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В тот год в Приазовье до конца октября стояли ясные теплые дни. Но первого ноября ночью резко похолодало, и утро было зябким. Море еще не совсем остыло, над водой курился легкий туман, сквозь который на горизонте продирался тусклый диск осеннего солнца.
Лучи его едва пробивали белесую пелену и бледно-желтым цветом окрашивали обрывистые берега.
«Буревестник» был готов к выходу в море. Топливные баки залили горючим еще с вечера. Каюту, где должны были разместиться гости, чисто вымыли. Палуба тоже была тщательно надраена. Свежая, еще не потускневшая краска «Буревестника» подчеркивала его красивые линии.
Над водой застыла невообразимая тишина, и каждый звук — человеческие шаги, упавший гаечный ключ, слово — разносился далеко окрест.
Молодой моторист, белобрысый парень Петька, недавно демобилизованный из флота, вытащил карманные именные часы, которыми очень гордился, и сказал со значением:
