Зевок, понурившись, долго молчал. Гамбит сочувственно глядел на него, тщедушного, слабосильного, вечно страдающего от простуд и лихорадок, чудом добравшегося до шестой горизонтали живым.

- Не побегу, - сказал, наконец, Зевок. - Пускай побьют, я устал трусить. Помнишь, ферзь сказал: “пожертвовать собою за короля - что может быть почётней для пешки”. Так вот - я согласен.

Гамбит пожал плечами и пошёл прочь. Сам он особого почтения к королю не испытывал.

***

В дорогу стали собираться, едва сошёл снег.

- Прикипела я к тебе, - призналась, тоскливо глядя на Гамбита, Рокировка. – Может… - она замолчала.

- Что “может”? - Гамбит затянул тесемки походного рюкзака.

- Может, уйдём? За этим, твоим земляком, вслед? Осядем у чёрных. Они на лица только страшные, а так не злые совсем. Уйдём? Я тебе детей нарожаю. А хочешь, Рокаду твою заберём? Отсидимся у чёрных, пока воюют, и назад. Доберёмся до твоей клетки, а дальше втроём - на юг или на восток. Прибьёмся к шашкам, у них по много жён можно, кочевать с ними будем.

Гамбит, глядя на девушку, застыл. С минуту молчал, обдумывал.

- Прости, - сказал, наконец. - Не для меня это. Прощай.

Плечом отворил входную дверь и, не оглядываясь, пошёл прочь. Позже Гамбит не раз задумывался, почему отказался. И гнал от себя мысль, что не из гордости или чувства долга, а из-за ничтожного, мизерного шанса превратиться в ферзя.

***

- Вот они, - выдохнул у Гамбита над ухом старый Цейтнот. – Ох, и силища!

Крестовое войско чёрной лентой опоясало северную границу поля, разделяющего крайнюю клетку и обрыв мира. Было войско числом несметно и застило горизонт.

- Не трусить! – каркал, объезжая фаланги, ферзь. - Не удирать! Кто побежит без команды - тому смерть! Слава его величеству королю!

Скорей бы уже, отчаянно думал Гамбит, грудиной ловя удары взбесившегося сердца. Нет сил никаких ждать. Только бы…

Тревожная, пронзительная трель рожка не дала додумать.

- Фаланга, - взревел Фианкет и вскинул руку с зажатым в кулаке кривым клинком. - В атаку, марш!

Пешечные цепи на мгновение застыли, затем дрогнули и покатились вперёд, на бегу наращивая темп. И одновременно заструилась, полилась навстречу ощетинившаяся оружием сплошная чёрная лента.

Сражение в памяти у Гамбита не сохранилось. Остались лишь фрагменты, куски. Мечущиеся фигуры с нашитыми на кафтаны крестами. Падающие, зарубленные пешки. Заколотый офицер. Грянувшийся с коня и покатившийся по полю всадник. Гамбит наносил и отражал удары, уворачивался и ставил блоки, защищался, атаковал… Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем протрубили отбой и уцелевшие с обеих сторон стали откатываться на исходные позиции.

Царили на позициях сумятица и неразбериха. Орали офицеры, суетились потерявшие свою фалангу пешки, конями расталкивая толпу, пробирались в тыл рыцари.

- Живой, - удивился Гамбит, наткнувшись в пешечном водовороте на Зевка. Его тощая нескладная фигура, казалось, ещё более истончилась и стала совсем несуразной.

- Сам не знаю, как уцелел, - развёл руками Зевок. - Ох же, и жутко было.

К вечеру неразбериха, наконец, улеглась. Поступила команда выставить охранение и стать лагерем. Насупленный, с перевязанной рукой Фианкет принялся считать потери. Вскоре выяснилось, что фаланге повезло: с поля не вернулись лишь трое.

- То не бой был, - устало проворчал старый Цейтнот. - То так – разведка боем.

***

Настоящий бой завязался на третьи сутки и тянулся с полудня до вечера. Назад на позиции не вернулись братья Цуг и Цванг. На следующий день снова было сражение, за ним ещё одно, в котором зарубили Фианкета и в грудь ранили Зевка.

Гамбит вынес его на руках. Надрывая жилы, дотащил до лагеря и, не останавливаясь, попёр в тылы – в лазарет. Возвращаясь, он думал о том, что стал настоящей пешкой, привычной ко всему, с боевой алебардой, присохшей к руке.

Зарядили дожди, и баталии временно прекратились. Уцелевшие пешки зализывали раны и набирались сил. Затем подоспело пополнение – древние, старше Цейтнота, старики и юнцы с едва пробившимися усами. Заменивший Фианкета офицер сказал, что назавтра ожидается генеральная битва.

Она завязалась на рассвете и к полудню превратилась в побоище.

- Не уцелеть, - думал Гамбит, нанося удары и прикрываясь щитом. - Ни за что не уцелеть.

- Ферзь убит! - раздался за спиной пронзительный голос. - Мат нам теперь, братцы!

Оскальзываясь в раскисшей, размолотой сапогами грязи, редкие пешечные цепи начали отступать. На флангах рванулись в прорыв рыцари, но были смяты и отброшены принявшими коней на пики шестёрочными каре.

- Король! - услышал внезапно Гамбит и обернулся на голос. - С нами король!

- Да пропади он, - Гамбит выругался и в следующее мгновение увидал несущегося на него коня с пригнувшимся в седле крестовым валетом.

Удар боевой палицы пробил щит, сокрушил Гамбиту плечо и, вышибив сознание, швырнул его на землю.

***

Пришёл в себя Гамбит в повозке, трясущейся на колдобистой дороге. Рядом сидел, ссутулившись, старый Цейтнот.

- Профукали войну-то, - вместо приветствия сообщил Цейтнот. - Еле ноги унесли.

- Где мы? - Гамбит приподнялся на локте и принялся озираться. Голова болела нещадно, и перед глазами расплывались цветастые круги.

- Да на седьмой горизонтали ещё, - успокоил старик. - Дня через три до шестой доберёмся. Ты, раз очухался, подумай пока. Или прикажешь мне с твоими бабами разбираться?

- С какими бабами? - изумлённо переспросил Гамбит и в следующее мгновение вспомнил. Рокада и Рокировка. Жена и… Стало вдруг тоскливо – предстояло выбирать.

- Эх, молодо-зелено, - ворчал между тем Цейтнот. - Вот в мои времена были пешки. Темп-покойник, Форпост-покойник. Они бы шанса не упустили, как этот наш недоумок.

- Какого шанса? - не понял Гамбит. - Какой недоумок?

- Да Зевок, какой ещё-то, - скривился старик. - Как они нас погнали, до самого лазарета докатились. Королевскую свиту перебили всю, а тут выползает невесть откуда этот задохлик. И что ты думаешь? Топором валета ихнего с коня снял, ухватил короля подмышки и дал с ним дёру.

- Т-так ч-что же, - запинаясь, спросил ошеломлённый Гамбит, - З-Зевок у нас т-теперь ферзём?

- Куда там, - отмахнулся Цейтнот. – Представь, отказался, болван. Хорошо, старый указ нашли, ещё прадедом нынешнего короля писаный. Оказывается, пешка может не только в ферзя, а в любую фигуру превратиться, по желанию. Так что недоумок наш теперь офицерит. Тоже мне офицер, доской его по голове. Вот в моё время были офицеры!

Гамбит улёгся на спину и закрыл глаза.

“Эх мы, крепкие орешки, - донеслось с марша. - Мы корону привезём! Спать ложусь я вроде пе-е-е-ешки. Просыпаюся – ферзём!” (c)

Гамбит криво усмехнулся. Зевок – кто бы мог подумать. Ладно, пускай. Гамбит мотнул головой, отгоняя мысли о мировой несправедливости. Рокада или Рокировка, вот что предстоит решить. А может, действительно забрать обеих. Прибиться к шашкам, кочевать из клетки в клетку, двоеженствовать… Ко всему, у шашки есть шанс прыгнуть в дамки.

Гамбит улыбнулся, ему вдруг стало весело. И в ферзи, и в дамки расхотелось: и то, и другое неожиданно показалось ненужным и даже нелепым. “Играем не мы, играют нами”, - вновь ни с того, ни с сего вспомнил он.

(c) – в тексте использованы слова из песни В. С. Высоцкого “Честь шахматной короны”.

---

Моряки знают, что встретить в открытом море корабль-призрак – скверная примета. Хуже только если альбатроса убить, ну или, например, якорь всплывет. Но к якорю можно привязать груз, а убийце альбатроса привязать на грудь труп убитой благородной птицы – и тем, может быть, избежать гнева грозного Дэви Джонса.