А после того я совсем ничего не помню, потому как он на меня рухнул всей своей тушей коня-двухлетки.

Это потом оказалось, что мы победили – воины-то наши как увидели, что он свалился, так разом поперли доказывать, кто чьих баб насиловать будет и чьи дети станут рабами.

Меня не затоптали потому, что тщательно обегали, обходили нас двоих – его мертвого и меня никакого – так, словно мы заразные. Причем заразить можем безумием. Сейчас вскочим и начнем, и начнем стихи писать, стихи читать, читать, писать, читать…

А когда я в себя пришел – подумал, что, боги еще не досмеялись?.. Надо мною плясал какие-то плавные танцы с чашами, примочками и еще не знаю как назвать с чем мой любимый старый брехун.

- Ну порадовал, - бормотал он, - ну утешил!.. А такой слабыш, такой хромыш! А оказался вон какой звезденыш! Кто б мог подумать! Кто б мог…

- Если б из вас вообще кто-то что-то мог, бог не выбрал бы стратегом меня, - просипел я. Мне было погано. Очень. Хуже, чем там, где слепили солнце с небес и броня врага. – Уйди отсюда.

У нас жрец Воителя никого, кроме стратега, слушаться не обязан. Я впервые в жизни приказал этому старому подонку убраться. Если я еще стратег, он меня послушается. Обязан.

- Э, - он захлебнулся возмущением, - ты не забывайся, ты!.. Это ведь я сказал, что…Это мне ты обязан…

- Это ТЫ мне обязан, что тебя дикарята еще евнухом не сделали, - сказал я. – Пошел вон отсюда. Нам с Воителем толмачи не нужны, сами разберемся.

Он явился сразу после того, как жрец, возмущенно что-то покряхтывая, исчез, для скорости подобрав полы своего пурпурного плаща.

- Ну наглец, - улыбался Воитель. Но как-то сдержанно. Хотя глаза у него задорно сверкали. – Ну поэт… Слышал, что тебе твоя победа подарила?

- Головную боль пока что.

- Вот балда! Там трофеев!.. И золото! И коняги ихние кровные, которых они всю жизнь растят, холят-лелеют – и они быстрей ветра, лучше друга!..

- Бог, а говоришь «ихние»… Хотя что с тебя, воителя, взять…

- Дальше слушай! Землю они дают свою – всем твоим воинам по сотке, тебе десять! И баб, и девок наши ребята увели – целый год можешь каждый день менять одну белокурую на другую синеглазую… Все твое, стратег! Бери, выбирай, дари, раздавай! Тебя сейчас уже сограждане на руках носить готовы – если б не боялись, что ты от этого помрешь совсем! А наши ребята тобою гордятся – вот, сперва-то смеялись, а он-то!.. хоть и этот, поэт…

- «Наши»? У тебя нет наших и ваших, сам говорил… И кроме того – вы все забыли спросить меня…

Несмотря на дикий треск в башке, словно там кто-то сухие ветки ломал для костра, я приподнялся на локте.

- Вы позабыли меня спросить…

- О чем? – поднял Воитель свою красивую, но перерубленную тонким шрамом бровь.

- А о главном. Оно все это мне НАДО?!

Я не понял, что произошло.

Он посмотрел на меня так, как мы, молящие о защите, справедливости, милосердии, избавлении от бед смотрели на мраморные статуи его и его родных. Бессмертных.

Он миг, но выглядел очень жалким. Он, бог… передо мною, козявкой, поэтом, скотинкой бессмысленной… Его лобастая башка поникла, нитки коротких кудрей прилипли ко лбу от испарины. Боги потеют?!

Но он все же взял свое. Выпрямился, поглядел на меня по-прежнему надменно.

- Ты кой-чему научил меня… стратег. Больше никогда в жизни не возьму в стратеги поэта… Прощай, больше ты меня не увидишь.

- Уже соскучился, знаешь…

Он рассмеялся и растаял в какой-то тени. Но я успел заметить кое-что.

Теперь в его широкой улыбке недоставало уже двух передних зубов.

---

Герой

Из множества выложенных в сети детских фотографий Томаса Зауэра аутентична лишь одна. Несколько мальчишек играют на пляже в твистер. Чуть поодаль, за растянутым на песке цветастым покрывалом и изогнутыми в нелепых позах игроками, стоит долговязый подросток с ведром фруктовой ваты.

Зауэры тогда только-только переехали в Тампу, и непоседа Том после уроков сбегал к старым знакомцам по Сент-Питу. Всего-то четверь часа на автобусе по мосту Ганди – и он снова в стране детства, где ему знаком каждый закоулок. В школе новичка с квазаровскими вкладышами в ушах приняли без приязни, хотя до конфликтов дело не доходило. Кличка прицепилась к нему сразу, едва он стал слушать меланхолические речитативы Эшли Тэтчер. Том Сойер из Сент-Пита. Как же еще его было звать?

Порнодива Линдси Медоуз недавно отписалась на твиттере: «Я помню наушники и брэкеты. Наверное, из-за них целоваться с Томом девочкам не нравилось. Хотя порой он мог выкинуть какое-нибудь коленце, и мои подружки находили это занимательным». Коттеджи Медоузов и Зауэров располагались через дорогу, так что девочке приходилось встречать будущего лидера Импеданса не только в школьной обстановке. С ее слов, Том при ней ни разу не заглядывал на новостные странички Инета, не слушал Си-Эн-Эн и уж точно не читал Тампа Трибьюн, колонки которой уже пестрели заголовками о наступлении Плюща.

Эпидемия

«Что мы только не выдумывали насчет этого, – вспоминает отошедший от дел колумнист Трибьюн Стив Отто. – На китайцев, на русских кивали. Помню, Хендерсон толстяка-вирусолога из Тампского Бюро вытащил, всю ночь на АйПэде карты распространения втроем рисовали. Наутро выдали прогноз: через полтора года мерзость сойдет на нет. Наивные. Какой, к черту, СПИД...»

Большинство из нас хорошо помнит, каким все радужным кажется в первые дни болезни. Знания льются внутрь тебя потоком, ты начинаешь осознавать себя частью чего-то большего, с радостью узнаешь подобных себе в друзьях и просто прохожих, синхронизируя свой ритм сначала с ячейкой, потом – со всей общностью Плюща. Тесты, проведенные Кембриджским психометрическим центром, показали, что коэффициент интеллекта инфицированных студентов возрастает на 30% в течение месяца после заражения. Правда, за счет падения интереса к старым хобби, прогулкам под Луной и массовым зрелищам, будь то поп-концерт или мерсисайдское дерби. Индивидуальные желания уступали место поведенческим инстинктам общности, служивших занятию оптимального служебного положения и заражению большего количества людей.

Тампу накрыло в пятнадцатом. Президент Ромни, будучи мормоном, сочувствовал идеям общности и совместного возвышения, и медлил с реакцией. Только когда ему намекнули на связь с сайентологами, объявил чрезвычайное положение на всем юге и ввел войска в Клируотер, Тампу и Сент-Пит. Генерал Хеджлик через неделю занес в журнал следующее: «Доклады один другого хуже. Гражданские внешне спокойны и сосредоточены, но не реагируют на морпехов. Пустые театры и стадионы, звери из зоопарка гуляют по улицам. Сотни брошенных родителями детей». Две страницы спустя он сделал еще одну запись касательно эпидемии: «Выявлены случаи заболевания среди пехотинцев. Медики считают, инфекция передается половым путем, поэтому дети младше четырнадцати не заражены. Инкубационный период – несколько часов».

О музыке

Нынешней осенью сервисы по распространению полноценных мелодий для мобильных телефонов справят четвертьвековой юбилей. Услуга создания и доставки реалтонов по сотовой сети впервые начала действовать в Финдляндии, потом через Европу и Японию достигла США. Однако перспективный сегмент рынка с самого начала выглядел беззащитным перед пиратами.

Дело в том, что множество музыкальных интернет-магазинов бесплатно предлагали скачивать фрагменты песен с длительностью стандартного рингтона. Конвертированный в нужный формат фрагмент отправлялся пользователем на телефон различными способами: используя Ю-Эс-Би, блютуф или инфракрасный порт. Позднее, когда телефоны стали умнее и обрели недорогой доступ в мировую паутину, процесс стал еще проще. «Это мобильный и киберэквивалент тест-драйва, при котором машину не нужно возвращать», – сокрушался вице-президент Кью-пасс Стив Шиверз в отчете, посвященном проблеме.