— Ерунда, Лида. Каким образом коты могли проиграть?

***

— Саш, у тебя проблемы какие-то? Ты целый вечер хмурый. На работе что-то случилось?

— Да, Лида, неприятность одна...

— Расскажи, пожалуйста.

— Да ладно, Лида...

— Нет уж, расскажи!

— Хорошо. Помнишь, ты решала задачку про котят? Так вот, я дал похожую своим знакомым по работе. И они сказали, что это — бред.

— Наверное, их смутили котята.

— Нет же, я заменил котят на мониторы.

— Тогда, может, они хотели именно котят?

— Лида, ирония тут ни к чему. Это логика, а они говорят, что это бред. Они — рационалисты! Что они вообще думают?

— Зачем им думать обо всём, у них есть работа, где им не нужно решать задачи про котяток.

— Но они же рационалисты! Им нужно думать логично, а они используют какой-то...

— Здравый смысл. Это обычный здравый смысл, Саш. То, что мне не нужно — бред.

— Если и так, то здравый смысл — бред. Кому он нужен, если есть логика?

— Скорей наоборот, логика никому не нужна, потому что она сложная. А здравый смысл простой. Он нужен всем, с ним легко. Вот у нас, гуманитариев, о чём пишут стихи и песни? О любви. Нельзя сочинять про что-нибудь другое, про бедных людей или войну — никто не будет слушать. А любовь всем нужна. Хотя, какая там любовь... Ещё надо сочинять стихи так, чтобы каждая строчка была понятна. Если у читателя сомнения, стих никому не нужен, его не примут. Вот так, это обычно, нечему удивляться.

— Может, у вас обычно, но...

— И у вас тоже.

— ...ведь мы стремимся к истине, хотим, чтобы разум был чист от мыслей, которые противоречат логике. Но в ответ на суждение, которое лежит в её основе, говорят: «Это бред». Как так? Кто вообще эти люди?

— Эх, они обычные люди.

— Может, я стал параноиком, но после сегодняшнего между мной и приятелями... или знакомыми... будто возникла пропасть. Теперь я не вижу в глазах людей желания искать что-то новое, восторгаться красотой математики. Все забыли, кто мы такие, ради чего существуем. Всем здорово оттого, что технологии дали нам триста шестьдесят шесть способов развлечься, и мы можем чередовать их каждый день. Вот что я вижу. И это не только у нас на работе, а вообще!

— Мм, милый, не принимай это так близко. Просто работай. Не обращай внимания на других, в крайнем случае, у тебя есть я. Да ведь?

— Да, Лида, конечно. Но мне скверно. И, похоже, я где-то подхватил простуду...

— Саш, ой, у тебя горло болит? Температура? Подожди, я сейчас...

***

— А потом он закричал во всё горло: «Как ты посмела...»

— Лида, один из моих преподавателей ненавидел теорию вероятностей.

— Хм. К чему это?

— Представь, по ней может случиться событие, вероятность которого равна нулю. А это, наверное, нехорошо. Получается, нулевая вероятность ни о чём не говорит.

— Не поняла. Как может случиться событие с нулевой вероятностью?

— Вот я смотрю в потолок. Моё зрение направлено в какую-то одну точку, я выбрал её произвольно. А всего точек — бесконечность. Один делить на бесконечность — это ноль, и вероятность, что я смотрю в свою точку — нулевая.

— А почему на потолке бесконечность точек?

— Потому что точка очень мала, у неё нет длины и ширины. А у потолка — есть. Нужна бесконечность точек, чтобы заполнить потолок.

— Ладно, а к чему всё это?

— Лида, шанс остаться на работе больше вероятности того, что я смотрю в ту точку, в которую смотрю. Это радует.

— Что? Дорогой, что это значит? Тебя могут уволить?

— Уже уволили.

— За что?

— За то, что я высказался Филу, как тебе вчера. Он ответил, что я не смогу работать в команде с таким настроением и посоветовал мне забыть эту «чушь». Представь, он сказал «чушь»! Ну я ему слегка нагрубил... Эх, зачем...

— Милый, и что теперь?

— Теперь придётся надеяться, что я всё-таки останусь. Может, Фил позвонит и скажет, что поспешил... Верить, когда вероятность больше нуля, очень просто. Хотя, не знаю, что лучше... Как работать дальше, если смешные котята из форумной задачки перевернули весь мир? Уже не существует ни рационалистов, ни гуманитариев — есть только люди, живущие здравым смыслом. Он всем нравится, он скрывает всех от парадоксов, от неизвестного и непонятного. Если логика допускает событие даже с нулевой вероятностью, то здравый смысл призывает всех расслабиться и не верить в то, во что можно не верить. Так людям проще, так людям приятней... Лида, как это противно! Хочется выйти на улицу и закричать: «Просыпайтесь, мир интересней, чем вы думаете!», но это же... Фух...

— Дорогой, телефон! Фил!

— Ох! Алло... Лидию? Лида, это... тебя...

— Боже, кто?

— Твой отец.

---

Раздел третий, список восьмой. О силе незаметных

В год Белой Собаки три безводных сезона последовательно сменялись в пустыне Ханын: сухая осень, бесснежная зима и жаркая весна. Чилан, единственное озеро на тысячи ли вокруг, пересохло полностью. Перелётным птицам негде было остановиться и передохнуть: замертво падали они с неба. Дождь из птичьих тел шёл несколько недель, Ханын была вся усеяна мёртвыми тушками. Кому сие пошло на пользу, так это кулямам, норным грызунам. Благодаря обилию дармовой пищи они в тот год расплодились десятикратно. Когда пришло лето, голод погнал полчища грызунов на запах дыма. На перевале Табагай стоял город жунов. Кулямы затопили город своими телами, заставив людей в панике бежать оттуда. Многие были покусаны — начался мор. Когда жуны с перевала Табагай рассеялись по всей стране — кто к родственникам, кто поближе к столице, они всюду распространили ядовитую слюну кулямов — на одежде, на ранах, на колесах кибиток. Царь жунов Горогой находился по осени в походе. Ему сильно досаждали северные кочевники, которых он, наконец, собрался покорить. Стотысячное войско заперло варваров в ущелье Кам; Горогой уже праздновал победу, когда ему донесли, что в стране мор. Вымирают целые города. Государство в опасности. Донесли не только ему одному — в войске началось брожение, варвары же воспрянули. Победоносная кампания превратилась в избиение жунов. Горогой попал в плен к хакану кочевников и пять лет служил тому подставкой перед лошадью. Однажды Горогою, в очередной раз принявшему привычный четвероногий вид, попался на глаза кулям. С диким воплем вскочил он, опрокинув хакана, и принялся топтать ненавистного ему зверька. Подоспевшие слуги, подумав о неповиновении, до смерти забили нагайками владыку жунов. Такую роль в человечьей судьбе могут сыграть мёртвые птицы и грызуны…

***

Лан Гошон отложил кисть и прислушался. За окном раздавались пронзительные крики: «Дорогу государю! Великий хаан покидает ставку!» Гошон знал, куда отправился правитель — поклониться духам предков на горе Гоян. Что ж, это тоже нужно занести в официальную «Хронику деяний Бугоран-диюка, солнечного императора Лашура». Многое уже успел совершить великий, как солнце, хаан. Завоевать двадцать три княжества Северной Тун, прорыть канал через Вегейские степи, построить новую столицу — в сотню раз краше и больше прежней. И всюду Лан Гошон сопровождал своего повелителя как преданный советник и летописец. Даже злейшие враги — цари Чинга и Кумени — признавали: Бугоран-диюк — из тех, кому благоволит Небо и кем гордятся предки. И потомки будут гордиться — уж об этом постарается кисть Лан Гошона.

Ну да ладно. Пока государь на горе Гоян, у Гошона есть пара часов, чтобы поработать над своим любимым детищем — «Записками о великих и малых». Эта рукопись в триста свитков (а будет ещё больше!) призвана прославить уже самого Лан Гошона. В ней он решил собрать все сведения о великих мира сего — царях, полководцах, святых, разбойниках — с седой древности до наших дней. И не просто изложить, а — и в этом была главная задумка! — противопоставить им деяния малых и незаметных, дабы видна стала относительность любых замыслов и поступков, свершений и трагедий. И последние станут первыми, как сказано в одном старом писании. Хорошая идея, ещё никем не развернутая. Лан Гошон вновь обмакнул кисть в чернильницу.