— Отлично, парни! — похвалил стрелков Тош, хотя прекрасно видел, что для этой твари все их старания – как слону дробина. — Давайте зададим ей ещё раз.

Затем он выключил генератор, скомандовал: «Пли!» и опять включил.

Медуза в ответ снова огрызнулась огнём. И теперь защита сумела лишь немного ослабить удар.

Андроиды оказались не такими уж и бесчувственными манекенами – кто-то успел пригнуться, кого-то отбросило к дальней стене. В воздухе завоняло горелой синтетикой. Трое или четверо бойцов так и не поднялись с пола. Один только Уэйлер стоял, выпрямившись во весь рост, и заворожено смотрел на стихающее пламя.

— Уэйлер, что с тобой? — забеспокоился шериф, но, разглядев, что никаких повреждений у парня нет, а вот винтовка почему-то опущена, тут же изменил тон: — Ты что ж это, дубина, так и не стрелял?

— Растафари не должен никого убивать, сэр, — не оборачиваясь, ответила дубина. — Так говорил Перри.

— Да мало ли что он…

Шериф оборвал себя на полуслове. Он сам во всём виноват. Видел же, что у парня мозги набекрень, но не подумал, чем это может обернуться. А теперь уже некогда проводить воспитательную работу.

— Ну, хорошо, а включать и выключать генератор по моей команде Перри тебе на запрещал?

— Нет, сэр.

— Тогда марш к прибору! — рявкнул Тош и обернулся к оставшимся в строю бойцам: — Приготовились, ребята. Пли!

Уэйлер справился с новым заданием. Не справилось само защитное поле. Струя огня почти беспрепятственно проникла в бункер. Вернее, не одна струя, а несколько языков пламени, один за другим разбившихся о заднюю стенку. Но перед этим они расшвыряли по сторонам защитников города. Сам шериф отделался пустяковыми ожогами на пальцах и на щеке, да слегка опалённой лысиной. А вот его подчинённые…

Кое-как подняться на ноги сумели лишь четверо. А у доброй половины и поднимать-то уже было нечего. Вонь сгоревшей синтетики сделалась почти такой же нестерпимой, как и жара. Тут и дураку стало бы ясно, что оставаться в этой душегубке бессмысленно.

Тош вдохнул обжигающий воздух и крикнул:

— Уходим отсюда, ребята! Быстро!

Уцелевшие андроиды поплелись за ним к выходу. Последним в дверях показался Уэйлер. И не глядя на шерифа, словно бы даже не замечая его, направился к огненной медузе.

— Ты куда? Стой! — Резкие движения отдавались болью во всём теле, но Тош всё-таки догнал его и ухватил за почерневший рукав комбинезона. — В чём дело, Уэйлер? Тебе что, жить надоело?

— Этот ритм, сэр, — ответил Уэйлер, вырывая руку. — Вы видели вспышки на стене? Это же регги! Первый такт пропущен, а дальше сплошные слабые доли. Точно такой же ритм, какой бьётся в моём сердце.

— Ну и что? — машинально спросил Тош, думая лишь о том, что сейчас тварь снова плюнет в него огнём. Но медуза почему-то не торопилась.

— Это посланец Джа, сэр. Он пришёл покарать грешников Вавилона, как и говорил Перри. Он зовёт меня. Я должен идти.

— Какой ещё Джа? Ты в своём уме, Уэйлер? Эта тварь убила наших ребят. И нас тоже убьёт, если мы не спрячемся.

Андроид медленно покачал головой.

— Белые люди просто не умеют говорить с Джа на его языке. А Перри умел. Но вы прогнали его.

— При чём здесь Перри? Она же погубит весь город!

За спиной у них вокруг бункера снова расцвела гирлянда огненных цветов. Но едва опал последний лепесток пламени, Уэйлер повторил:

— Джа зовёт меня. Но вы были добры ко мне, сэр, выслушали мою историю. И ради вас я попрошу Джа пощадить город.

Раскачиваясь, как трёхцветный маятник, он двинулся дальше.

— Уэйлер, стой! — прохрипел ему в спину Тош, хотя и догадывался, что андроид не остановится.

Шериф вскинул винтовку и прицелился в затылок андроиду. Зачем? Он не смог бы ответить. Так принято поступать с дезертирами-людьми. А других дезертиров в истории земных колоний ещё не было. Наверное, эта мысль и мешала Тошу нажать на спуск. Он лишь смотрел сквозь прицел на удаляющуюся фигуру в нелепом цветастом комбинезоне.

— Я иду к тебе, Джа! — Уэйлер развернул винтовку в сторону ближайшей скалы и засадил по ней длинной, прерывистой очередью из коротких и длинных импульсов.

Огненная медуза была уже в ста ярдах от андроида. Тонкое оранжевое щупальце потянулось к нему, но через мгновение вернулось обратно. Затем тварь встрепенулась и запустила в ту же скалу свой протуберанец. Языки пламени заплясали по камням. Как только огонь утих, Уэйлер повторил лазерное послание. Или это было уже новое?

А шериф Тош по-прежнему стоял со вскинутой винтовкой и наблюдал, как два абсолютно непохожих существа разговаривают на языке ритма. Может быть, они всё-таки договорятся?

Видишь, дело не в ганджа.

Ганджа – мы поём не о ней.

Слабая доля сильней.

(С.О.К. «Регги народов севера»)

---

“В запасниках нашего музея хранится множество работ женевского мастера Иоганна Майера.

Говорят, что ночных прохожих издавна пугают доносящиеся из подвалов голоса, а то и звуки сражения – лязг мечей, посвист стрел и треск, словно раскалываются боевые щиты.

А ещё говорят, что шахматные фигуры, вырезанные Майером, и игральные карты, им расписанные – особенные. Даже шашки его работы обладают индивидуальностью и отличаются от прочих. И, якобы, это потому, что в изделия мастеру удалось вдохнуть жизнь. В буквальном смысле. Так что, даже оказавшись не у дел, они живут себе как привыкли – атакуют, защищаются, осаждают крепости...

Впрочем, средневековые легенды красивы, но, как вы знаете, далеко не всегда достоверны”.

/ Выдержка из речи экскурсовода. Музей настольных игр, Монтрё, Швейцария /

***

Беда случилась на жатву. Она ворвалась в селение на закате, едва жнецы, отбатрачив, потянулись с полей.

- Рыцари, - ахнул старый Цейтнот, проводив взглядом клубы пыли, поднятые промчавшимися по главной улице всадниками. - Быть войне.

Рослый, плечистый Гамбит, уперев в бок рукоятку серпа, застыл. О войне поговаривали в селении давно, матери пугали ею детей, а молодухи молились вечерами, чтоб пронесло.

- Один, два, три, - шептал, считая рыцарей, плюгавый лопоухий недотёпа Зевок. – Четыре. Куда ж это они?

- Куда-куда, - передразнил старый Цейтнот и сплюнул в жнивьё. - Ясно куда - к ферзю.

Рыцари и вправду повернули коней и пылили теперь по извилистой дороге к замку ферзя.

- Интересно, на нас напали или наоборот? - ни к кому особо не обращаясь, спросил хитроватый пройдоха Этюд.

- А какая разница, - проворчал старый Цейтнот. - Наше дело маленькое. “Пешки, в атаку!”, а там кому повезёт. Или не повезёт. В шашечном походе половины не досчитались.

Цейтнот возвращался живым уже трижды и о походах мог рассказывать дни и ночи напролёт. Гамбит смерил старика взглядом. Кряжистый, бородатый, тот и на шестом десятке мог дать фору молодняку по части силы и выносливости. И, наверное, даст: опыт один чего стоит. Гамбит нахмурился - у него опыта не было. Он и боялся войны, и ждал её. Шанс - война даёт пешке шанс. Ничтожный, никакой. Как говорят в запредельных странах – мизерный. Но другого нет и не будет.

- Гамби-и-и-ит!

Гамбит обернулся. Рокада, босая, простоволосая, бежала по полю к нему. Сходу бросилась на грудь, прижалась, запричитала истово.

- Ничего, - Гамбит неуклюже обнял жену за плечи, упёрся подбородком в макушку. – Ничего. Не плачь, нас пока ещё не побили.

- Не побили, так побьют, - подал голос старый Цейтнот. - Не бывает так, чтобы пешек да не побили. Что, сдрейфил? - обернулся старик к Зевку. - Тоже мне вояка. С такими пешками мы навоюем, - Цейтнот презрительно хмыкнул. - То ли дело при прежнем короле. Взять хотя бы ладейный блицкриг. Какие тогда были пешки, не чета нынешним! Один Темп, дружок мой покойный, двух офицеров стоил. А Форпост-покойник?! Вот, помню, сидим мы втроём в засаде. Смотрим…