Небольшой вытянутой формы череп, маленькие, прижатые плотно к черепу ушки. Глаза быстрые и внимательные. Ростом – метра полтора. Прелестный зверек, не больше. Но зверёк этот приходил к кордону методично, каждый день к вечеру и стоял на камне, всматриваясь в серые стены форта.

Головы остальных мелькали иногда в высокой траве, неумолчный шелест которой скрадывал все звуки.

Глаза укки не отрывались от стен форта. Что в них ей?

Но ответа на этот вопрос не было, как я не пытался найти его.

Ни в истории открытия Синего Карлика, ни в исследованиях геофизиков и планетологов, ни в описаниях местной флоры и фауны, нигде не было даже намека, почему представитель единственного племени, населявшего планету, может проявлять такой интерес к месту, где поставлен пограничный кордон.

Да и что мне было в этом “великом стоянии”, сам не знаю. Только почему-то же я стал думать об этом странном существе…

Остановившись напротив камня, я замер. Укка обычно убегала, скрываясь быстро в траве. Сейчас же она лишь перевела взгляд быстрых пугливых глаз на меня. Руки ее опустились, вытянувшись вдоль тела. И я заметил тоненькую ленточку татуировки, тянувшуюся от груди к животу. Она была так близко, так похожа на суслика и человека одновременно и еще эта татуировка…

Но укка не дала мне предаться глубокомысленным размышлениям и упала на колени в высокой колючей траве.

Позвонки проступили под золотистой замшей кожи, голова укки коснулась травы. Длилось это какое-то мгновение. Укка вскочила и дернулась в сторону, отбежала и остановилась, и опять отбежала… будто призывая меня следовать за ней.

Сейчас, когда я оказался перед выбором: следовать за уккой или, соблюдая инструкции, вернуться в форт, передо мной лихорадочно всплывали сухие строки чужих отчетов, цифры, характеристики, собственные сомнения. Я понимал, что не имею права один отправляться за ней. Но и предыдущие наши попытки с Корицким проследить за ней на клобе не дали ровным счетом ничего. Она всегда быстро терялась в море высокой травы, скорее всего, пропадая в какой-нибудь подземной галерее, в одной из своих нор, или растворялась среди десятков подобных ей укк, неизменно появлявшихся в этот момент.

И всё-таки, примерно с третьей моей вылазки, я научился её отличать от других сумчатых товарок. Почему-то татуировка у неё была скромнее, чем у остальных – лишь тоненькая цепочка символов от шеи к животу, которая терялась в кожаной складке – сумке. У других татуированы были и плечи, и руки, и даже лицо.

А тонкая фигурка укки замерла в отдалении, будто покорно ожидая моего решения. Она обернулась и, прижав ладони к груди, смотрела на меня. Мне казалось, что и смотрит она умоляюще, и выглядит она жалко, что всем своим видом она умоляет-таки о помощи меня, а через меня всех нас.

В этой тишине, в сумерках заканчивающегося и одновременно начинающегося дня среди моря шепчущейся о чём-то о своём колючей травы укка казалась особенно трогательной.

И я пошёл за ней. Шаг за шагом я удалялся от кордона. Бежала она легко. И мне никогда не угнаться бы за ней. Но укка останавливалась и ждала. Мне казалось, что вот-вот я догоню её. Но она вновь срывалась с места. Иногда я замечал в траве других укк, на расстоянии следовавших за нами. И червь сомнения, точивший, конечно, меня, заставлял оборачиваться и искать глазами станцию. Стены форта, находившегося на возвышении, на этой плоской и ровной степи казались совсем недалеко… И я опять следовал за уккой.

Сколько длился этот безумный бег? Десять, двадцать, тридцать минут?.. Не знаю. Только вдруг укка остановилась и пропала из глаз. А напротив меня стоял истурианец. Огромного роста, в защитном костюме. Они всегда прячут свое слизнеобразное тело в броню. И редко стоят на двух задних конечностях. Но этот, видимо, от неожиданности встал на дыбы. Я оглянулся, следуя испуганному взгляду его маленьких, точечковых глаз.

Воин-укка стоял за моей спиной, наведя на истурианца наш короткоствольный Град. И раньше, чем я успел, что-либо вякнуть, он выстрелил.

Истурианец свалился как подкошенный с дыркой в животе, не совместимой, даже с инопланетной, жизнью. В следующее мгновение, что-то тяжелое опустилось мне на голову, и свет померк… Оказывается, навсегда.

Это укки меня истурианским “вакуумным мечом” уработали. С виду же всё выглядело, будто я застрелил истурианца, а тот, защищаясь, убил меня…

Долго я болтался в воздухе, никак не желая смириться с дурацкой смертью. И до сих пор болтаюсь на Синем Карлике. И истурианец бродит здесь же. Его мрачная тень каждый раз появляется, когда укка начинает молиться своим богам. Когда она горячо просит прощения у наших теней, что ей пришлось обмануть и привести на верную смерть каждого из нас. Но то была воинская хитрость…

Это теперь я знаю, что те камни на месте нашего кордона, были старым капищем укк. Это теперь я знаю, что истурианцы ловили и увозили укк на Истурию, и те больше никогда не возвращались сюда… Это теперь я знаю, что укки давно наблюдали за нами…

Но теперь ни наших следов, ни истурианцев не осталось на Синем Карлике. В первые же часы после убийства своего гражданина эсминец Истурии открыл огонь без предупреждения по нашему кордону. Линкор Объединенной Галактики вынужден был открыть ответный огонь.

От обоих кордонов не осталось камня на камне. Укки сидели под землей и молились своим богам, чтобы люди, пришедшие с неба, перебили друг друга и больше никогда не вернулись на их земли. То ли боги их услышали, как слышит и трава, и не режет их ноги, то ли правительства обоих держав решили перенести военные действия на другую планету… Мне теперь уже не узнать этого никогда. Я брожу словно приклеенный за своей уккой. Берегу её детей. И вспоминаю прошлое…

---

Птицы вели перекличку в кронах гигантских деревьев. Игорь, стоя за решеткой окна, смотрел в лазоревое небо: ясное, чистое – оно было абсолютно безоблачным.

- Я пойду?

Игорь обернулся. Татьяна, прекрасная как обычно, смотрела грустно и ласково.

- Иди.

Свет струился по ее волнистым русым волосам, мягко касался бледных щек, искрился в глазах.

- Громов, когда ты начнешь жить по-настоящему?!

Игорь усмехнулся и коснулся ее руки:

-У тебя такие волосы красивые, я тебе говорил?

Татьяна покачала головой:

- Пытаешься меня отвлечь от серьезных разговоров? Как обычно?

- А как обычно? – синие глаза улыбались.

Девушка провела рукой по его волосам:

-Ведь ты же любишь меня, почему все время нужно это отрицать, убегать от ответа, делать вид, что ничего не происходит? – она задержала ладонь на его щеке, и он, отстранившись, словно пойманный зверь, беспечно спросил:

- Может чаю?

Она подошла к двери, обернулась, и грациозно прогнувшись назад, бросила:

- Ты думаешь, что жить нужно легко, а на самом деле - просто боишься жить, не хочешь признаваться себе в чем-то важном.

Игорь подошел к ней и снисходительно шепнул:

- Таня, детка, признай, что это ты – мечтательница. Ждешь от меня того, что я не могу тебе дать. Твои мечты – иллюзия.

В ее глазах блеснули слезы:

- Иллюзия – это ты, - выпалила она и вышла за дверь.

Тим надел на ботинки бахилы. Все вокруг было белым, кроме выложенного мелкой плиткой синего пола. Белые коридоры, белый потолок, нескончаемой чередой - полупрозрачные двери,

«Прибежище призраков», - мелькнула странная мысль.

- Ну что ж начнем с первого этажа, – высокий мужчина с аккуратными короткими усами подал ему блокнот,– вот здесь распорядок дня и прочее, вопросы после моих объяснений.

Тим рассеянно заглянул в блокнот. Ему до сих пор не верилось, что он заглянул за ширму странного мира лазуритов.