Онгут восседал в операторском кресле, словно старый царь на троне. Новые морщины расползались по его телу, кости теряли драгоценный кальций. Но ему было наплевать. Крот умрет, и только чудо могло его спасти. Но чуда не произойдет. И пусть. Судьбу не изменишь. Он выбрал свою участь.

Люси бегала вокруг Онгута и без умолку тараторила. Восьмипалому не хватило сил убить её. Но спас ли он Люси? Скорее он убил и её, и себя, и кротомашину.

Огромный и могучий Онгут не смог тронуть такое крошечное существо. Не мог.

И ему оставалось только одно – молиться Матери и надеяться на безболезненную смерть.

---

«Завершается важный этап в жизни государства, а вы не справились с возложенной на вас задачей!» - холодный обвиняющий голос резал без ножа.

«Владимир Владимирович, я не могу объяснить гравитонам, что ваше время почти истекло», - начал оправдываться Виктор и проснулся.

Судорожно вздохнул, включил настольную лампу, взял стоявшую у дивана бутылку минералки. Чтобы успокоиться, пил маленькими глотками и старался размеренно дышать.

Президента за эту ночь Виктор видел уже трижды. С каждым разом тот становился всё более недовольным.

«Однако… Вчерашнее совещание напугало меня больше, чем кажется», - признался себе Быков.

Накануне он в очередной раз распинался перед военно-промышленной комиссией, объясняя, почему до сих пор не может предъявить им свой двигатель.

Виктор с отвращением вспомнил, как старательно подбирал понятные слова, рассказывая про использование гравитации. Какую ненаучную чепуху плёл про слабейшую из сил, которая определяет движение планет. Как увлёкся, когда дошёл до ускорения гравитонов; как размахивал руками, показывая их превращение в поток Z-бозонов. Как начал описывать реакции, происходящие в двигателе в условиях вакуума. Быков стиснул зубы: дурак, метал бисер!..

Его ругали, словно двоечника, опозорившего весь класс.

«Вас обеспечили всем необходимым. Научная лаборатория, оборудованная лучшей техникой. Конструкторское бюро, для которого вы лично отбирали специалистов. И что же? - Председатель комиссии с каким-то отчаянием уставился на Виктора. – Вы знаете, что Китай начинает испытания опытного образца?! Двигателя, работающего на этой вашей гравитации?! Мы, мы должны быть первыми! Первый гравитонный двигатель в космосе должен быть из России! Придуманный русским человеком! Построенный русскими мужиками! Это последний шанс вернуть стране звание космической сверхдержавы! Мы ждём результатов! И впредь никакой научной бредятины: мы не обязаны разбираться в тонкостях вашей работы!» - визгливо закончил председатель.

Припомнив эту фразу, Быков замычал от злости.

- Старпёры чёртовы… «Мы не обязаны разбираться!..» - передразнил он председателя. – Если даже моя жена разбирается в фундаментальных взаимодействиях – вам точно не повредит.

Он посмотрел на календарь, уже два месяца показывающий февраль, и поправил себя:

- Бывшая жена.

Виктор не переворачивал листы календаря - врал себе, что забывает делать это вовремя. Девушка, похожая на его Лину, протягивала бородатому старику цветущую ветку. Дед не смотрел в её сторону – он разворачивал свиток, открывая строчку иероглифов.

«Утром познав истину, вечером можно умереть», - перевела ему Лина надпись на свитке и, фыркнув, сказала, что это про него.

Самым главным для Виктора была наука. Самым главным для Лины - Виктор.

Вместо букетов Быков приносил на свидания новости о бозоне Хиггса. Лина качала головой и говорила, что стандартная модель должна объяснять устройство мира, а не запутывать его. Вместо объяснений в любви Виктор взволнованно говорил ей о природе ядерных сил. Лина улыбалась и хвалила названия странных и очарованных частиц.

Вместо свадебного путешествия пришлось ехать в Казань: Виктор хотел провести серию экспериментов на детекторе гравитационного излучения. Лина взглянула в окно на красивый незнакомый город и сказала, что хочет быть рядом с мужем. Чтобы не отвлекаться от работы, он попросил первого попавшегося сотрудника показать ей Центр гравитационно-волновых исследований и рассказать всё, что она захочет.

Через четыре года супруга лауреата нобелевской премии Виктора Быкова терпеливо разъясняла журналистам принципы созданной им теории квантовой гравитации.

- В планах дальнейшей работы – разработка единой теории поля, - любезно диктовала она стандартное окончание интервью.

Но работу над моделью великого объединения пришлось отложить. На торжественном приёме в Кремле какой-то чиновник ехидно упомянул модель сферического коня в вакууме. Словно собака, услышавшая команду «фас», Виктор накинулся на недалёкого комментатора. Быков яростно перечислял практические возможности, которые даёт людям его открытие. Когда импровизированная нобелевская лекция закончилась, стоявший в нескольких шагах от него президент задумчиво покивал и спросил:

- А что нужно вам – лично вам - чтобы разработать этот принципиально новый двигатель для межпланетных перелётов?

Виктор получил карт-бланш на создание своего научного центра, объединяющего лабораторию и конструкторское бюро. Тогда он впервые задумался о времени, которое на это уйдёт, и взвыл от нетерпения.

Ему самому пришлось заниматься поисками подходящего помещения, которое можно было бы отобрать под будущий центр. Выбор оборудования для лаборатории и встречи с потенциальными сотрудниками тоже некому было перепоручить.

Через два с половиной долгих года он, гордый и счастливый, принимал поздравления в честь открытия Российского научного центра исследования проблем квантовой гравитации. Благодарил, выслушивал пожелания успехов и ждал, ждал, ждал, когда уйдут надоевшие чествователи.

Серия экспериментов по оценке энергии гравитонов была начата за несколько минут до полуночи – Виктор, мучившийся целых тридцать месяцев, отказался терпеть несколько часов до начала рабочего дня.

Ещё три года заняли бесконечные эксперименты по разработке условий, при которых гравитационное поле превращается в движущую силу космического аппарата.

Уже был готов эскизный проект и спецификации материалов. Уже завод-изготовитель выпросил незавершённый технический проект и начал выпускать рабочую документацию, а Виктор всё никак не мог остановиться, вычисляя значение энергии гравитонов. Его сводило с ума расхождение расчётных и экспериментальных данных.

- Всё дело в масштабе эксперимента… мизерная энергия... ничтожное сечение взаимодействия... слишком большая погрешность измерения …

Лина не выдержала:

- Сомневаешься в эксперименте – опирайся на результаты расчётов! Скорректируешь после испытаний опытного образца.

Выкрикнув что-то оскорбительное, Виктор запустил в Лину смятым листом, покрытым зачёркнутыми лагранжианами. Сердито хлопнув дверью, ушёл в лабораторию. Когда через полчаса Виктор вернулся подобрать черновик, Лины в кабинете уже не было.

Выругавшись, он долго ползал по полу, разыскивая бумажный комок. Чтобы повторить утраченную цепочку вычислений, пришлось до позднего вечера просидеть за письменным столом. Заночевал здесь же. На следующий день Лина попросила прислать её вещи со служебным водителем. Возвращаться домой стало бессмысленно.

Виктору показалось, что с уходом Лины он потерял нечто поважнее семьи. Вероятно, именно жена вдохновляла его на научные открытия. Много лет была преданным другом, от которого можно не ждать предательства. Через несколько дней он с раздражением решил, что на самом деле просто потерял своего доктора Ватсона, чьи наивные и глупые вопросы помогают найти верные идеи.

Работа застопорилась. Не находя объяснения противоречивости данных, он день за днём просматривал расчёты. Не закончив с расчётами, проверял модель превращения гравитационного поля в поток бозонов. Забросив программу, дал команду о повторной серии экспериментов, оценивающих энергию гравитонов.