ОДА ПСИХЕЕ[89] К незвучным этим снизойдя стихам, Прости, богиня, если я не скрою И ветру ненадежному предам Воспоминанье, сердцу дорогое. 5 Ужель я грезил? или наяву Узнал я взор Психеи пробужденной? Без цели я бродил в глуши зеленой, Как вдруг, застыв, увидел сквозь листву Два существа прекрасных: за сплетенной 10 Завесой стеблей, трав и лепестков Они лежали вместе, и бессонный Родник на сто ладов Баюкал их певучими струями. Душистыми, притихшими глазами 15 Цветы глядели, нежно их обняв; Они покоились в объятьях трав, Переплетясь руками и крылами. Дыханья их живая теплота В одно тепло сливалась, хоть уста 20 Рукою мягкой развела дремота, Чтоб снова поцелуями без счета Они, с румяным расставаясь сном, Готовы были одарять друг друга. Крылатый этот мальчик мне знаком. 25 Но кто его счастливая подруга? В семье бессмертных младшая она, Но чудотворней, чем сама Природа, Прекраснее, чем Солнце и Луна, И Веспер, жук лучистый небосвода; 30 Прекрасней всех — хоть храма нет у ней, Ни алтаря с цветами; Ни гимнов, под навесами ветвей Звучащих вечерами; Ни флейты, ни кифары, ни дымков 35 От смол благоуханных; Ни рощи, ни святыни, ни жрецов, От заклинаний пьяных. О Светлая! давно умолкли оды Античные — и звуки пылких лир, 40 Что, как святыню, воспевали мир: И воздух, и огонь, и твердь, и воды. Но и теперь, хоть это все ушло, Вдали восторгов, ныне заповедных, Я вижу, как меж олимпийцев бледных 45 Искрится это легкое крыло. Так разреши мне быть твоим жрецом, От заклинаний пьяным; Кифарой, флейтой, вьющимся дымком — Дымком благоуханным; 50 Святилищем, и рощей, и певцом, И вещим истуканом. Да, я пророком сделаюсь твоим И возведу уединенный храм В лесу своей души, чтоб мысли-сосны, 55 Со сладкой болью прорастая там, Тянулись ввысь, густы и мироносны. С уступа на уступ, за стволом ствол, Скалистые они покроют гряды, И там, под говор птиц, ручьев и пчел, 68 Уснут в траве пугливые дриады. И в этом средоточье, в тишине Невиданными, дивными цветами, Гирляндами и светлыми звездами, Всем, что едва ли виделось во сне 65 Фантазии — шальному садоводу, Я храм украшу; и тебе в угоду Всех радостей оставлю там ключи, Чтоб никогда ты не глядела хмуро, — И яркий факел, и окно в ночи, 70 Раскрытое для мальчика Амура! (Григорий Кружков) МЕЧТА[90]
Отпусти Мечту в полет, Радость дома не живет; Как снежинки, наслажденья Тают от прикосновенья, 5 Лопаются — посмотри, — Как под ливнем пузыри! Пусть Мечта твоя летает, Где желает, как желает, Лишь на пользу не глядит — 10 Польза радости вредит; Так порой в листве росистой Плод приметишь золотистый: Как он сочен, свеж и ал! Надкуси — и вкус пропал. 15 Что же делать? Лето минет; Осень взгляд прощальный кинет; Ты останешься один. Дров сухих подбрось в камин! Пусть тебе мерцают в очи 20 Искры — духи зимней ночи. Тишина — среди снегов, Не слыхать ничьих шагов, Только пахарь с башмаков Снег налипший отряхает, Да луна меж туч мелькает. 25 В этот час пошли Мечту С порученьем в темноту: Чтоб она тебе достала Все, чем год земля блистала; Пусть вернет тебе скорей 30 Благодать июньских дней, И притом апреля почки И весенние цветочки, Зрелой осени покой, — И таинственной рукой 35 Пусть, как редкостные вина, Их смешает воедино; Кубок осуши глотком! — И услышишь — майский гром, И шуршащий спелый колос, 40 И далекой жатвы голос; Чу! как будто в небе звон... Жаворонок? Точно, он! Там грачи к гнезду родному Тащат ветки и солому; 45 Гомон птиц и шум ручьев Слух наполнят до краев. Ты увидеть сможешь рядом Маргаритку — с виноградом, Поздних лилий холодок — 50 И подснежника росток, Гиацинт сапфирный в чаще, Рядом с лопухом стоящий; И на всех листках вокруг — Ливня майского жемчуг. 55 Ты приметишь мышь-полевку, Пережившую зимовку; Вялую от сна змею. Сбросившую чешую; В лозняке, спугнувши птичек, 60 Пару крапчатых яичек; Перепелку, что крыла Над птенцами развела; Пчел, роящихся нестройно, Раздраженно, беспокойно; 65 Желудей созревших град, Ветер, осень, листопад... Пусть Мечта живет свободно, Странствуя, где ей угодно, Лишь на пользу не глядит — 70 Польза радости вредит. Разве не поблекнут розы Под унылым взглядом прозы? Разве будут губы дев Вечно свежими, созрев? 75 Разве есть глаза такие — Пусть небесно-голубые, — Чтобы свет их не погас, Став обыденным для нас? Как снежинки, наслажденья 80 Тают от прикосновенья. Лишь в Мечте бы ты сыскал Милую — свой идеал: Кроткую, как дочь Цереры, — Прежде, чем в свои пещеры 85 Царь теней ее стащил И к угрюмству приучил; Белую, как стан иль ножка Гебы, коли вдруг застежка Золотая отпадет, 90 И к ногам ее спадет Легкая, как сон, туника; И вздохнет Зевес-владыка, В кубке омочив уста... О крылатая Мечта!.. 95 Разорви ж скорее эти Здравого рассудка сети; Отпусти Мечту в полет, Радость дома не живет. (Григорий Кружков) вернуться Написана 21-30 апреля 1819 г. Китс писал об этой оде: «Следующее стихотворение — последнее из написанных мною — первое и единственное, стоившее мне стараний: обычно я набрасывал строки наспех. Эти же стихи я писал медленно — думаю, что вследствие этого чтение их становится более благодарным, и я надеюсь, они побудят меня писать и далее в еще более мирном и здоровом духе. Вы, должно быть, помните, что Психея не изображалась богиней вплоть до времен Апулея Платоника, жившего уже после века Августа — следственно, эта богиня никогда не почиталась и не превозносилась с пылом, присущим античности; возможно, о ней и не помышляли в древней религии; но я слишком правоверен, чтобы позволить языческой богине пребывать в таком небрежении» (Письмо Джорджу и Джорджиане Китсам 14 февраля — 3 мая 1819 г. — Letters, vol. 2, p. 105-106). В описании Психеи сказывается влияние романа римского писателя Апулея (II в.) «Золотой осел» в переводе Уильяма Олдингтона (1566), известном Китсу. Перевод Григория Кружкова впервые опубликован в 1975 г. вернуться Написано, видимо, в декабре 1818 г. Китс обращается здесь к хореическим двустишиям, весьма популярным у поэтов английского Возрождения; ср. также: «Ода», «Строки о трактире «Дева Моря»» и «Робин Гуд» (см. письмо Китса Джорджу и Джорджиане Китсам 16 декабря 1818 — 4 января 1819 — с. 256. Русские переводы — А. Парин (1979), Г. Кружков (1981). |
