— Здравствуйте, — говорю.

— Здравствуй, здравствуй! — узнала. — Куда собрался?

Она по чеку поняла, что у меня фотографии на загранпаспорт.

— В Германию, — отвечаю.

— Чего ты там делать будешь? Ты же языка не знаешь!

— Извините, — говорю, — знаю. Вы же сами меня учили.

Получил я свои фотографии, сказал ей: «Данкэ шон!» и ушел.

Но в памяти моей остались навсегда её глаза. Грустные глаза. Она всю жизнь, таких как я разгильдяев учила немецкому, а сама ни разу в Германии не была. И, теперь, уже, наверное, никогда не будет. Не справедливо, видимо, устроена жизнь — кому-то ранец из фанеры, а кому-то телевизор и Германия, не зная языка.

Вот и решил я, все-таки выучить немецкий язык, чтобы получилось, что не зря она меня учила… и тройку ни за что поставила. Ясно? Вот, сижу и учу от нечего делать.

Архип показал свой блокнот, в котором были какие-то каракули и мазня, на немецком и на русском языках.

— Как-то странно ты его учишь, — сказала Юля. — Чего ты там пишешь?

— Чего странного? Стихи пишу.

— Стихи? На немецком?

— На русском стихи. Перевод с немецкого. Чего не понятно? — Архип показал зелёный томик стихов и ткнул пальцем в желтый немецко-русский словарь.

— Ну, ты даешь! Система какая-то?

— Система ниппель! Туда дуй, обратно — … мало! Какая система, Зайчик? Просто мне так удобней и лучше запоминается. Нас же, как учат? Мундшруют, чтобы мы запомнили, как пишутся слова. Спроси тебя чего-нибудь по-английски, ты сначала увидишь, как слово пишется, потом вспомнишь перевод, потом ответишь. А я, пока по Германии мотался, всё на слух воспринимал. Теперь услышу немецкое, знакомое слово — сразу образ всплывает, а ни текст… с переводом. А тут, ещё смешней придумал: беру немецкую книгу стихов, перевожу, как умею со словарем, потом, то, что перевел, выстраиваю в стихотворную тоже форму и получается двойная польза — и перевод с немецкого, и новые стихи уже на русском. Стихи на немецком вызубрил, свой перевод и так помнишь — вот и ладушки. Услышал знакомое сочетание — всплывает мой перевод, литературный, типа — всё ясно о чём разговор. Вот так-то, Зайчонок. Да, тренируюсь, просто — не слушай меня.

— Покажи, как это, — Юля привстала, чтобы посмотреть, что там, на письменном столике.

Простынка соскользнула.

Она не заметила.

Архип обратил на это внимание.

— Ну, хорошо, смотри, — стал он подробно ей объяснять, заодно, разглядывая тело. — Берем любой стишок. Короткий, для начала, вот такой.

Архип, очень стараясь, стал с выражением читать немецкий стих вслух:

Юля поморщилась!

— У тебя отличное произношение!

— Спасибо.

— И что это белиберда означает?

— Дословно, если в тупую каждое слово переводить, следующее, — Архип заглянул в блокнот:

— Во как! — Архип театрально махнул ладонью.

— Ещё хуже! — ответила Юля. — Ну, и что у тебя получилось?

— А у меня получилось так:

— Здорово! — Юлька не ожидала. — Здорово, правда! Из этой белиберды — получилось!

— То-то! А ты говоришь! Классно?

— Да. Ты молодец.

— Это точно!

— И что, ты так всё время учишь немецкий? А откуда у тебя, кстати, книга и словарь?

— Зая, в моём пылесосе чего только нету! — Архип говорил про джип. — Это же дом на колесах. Знаешь сколько в нем всякого?! Я в нем столько ночей провел.

— Один?

— Не всегда.

— Я так и думала.

— Не начинай малыш — прошлое прошло! Я тебе про Фому, а ты мне про «я так и думала». Скажи, лучше, ещё, что я — молодец.

— Молодец, ты, молодец. Ничего не скажешь — здорово получилось.

Юлька присела обратно на кровать. Прикрылась.

— О-па! А так мы не договаривались! — заметил Архип.

— Я замерзла.

— Давай включим кондёр на обогрев.

— У! — Юлька надула губки. — Я так. Ладно?

— Ладно. Я шучу, — Архип довольный пересел в кресло напротив и развалился в нем. — Вот так рождаются из нечего образы. Фантазия, понимаешь! — сказал он голосом Ельцина.

— Похоже, — подтвердила Юля.

— Я знаю. Это тоже фантазия. Ты знаешь, что такое фантазия.

— Знаю.

— Не-а! Не знаешь! Фантазия — это дар Божий! Награда нам — людям. Благодать, которую не все, признаться, заслужили. Но все имеют. А пользуются единицы умело. Рассказать?

— Расскажи.

— Долгая будет песня — до ужина.

— Ну, и что?

— Знаешь?

— Знаю.

— Что?

— Зна-ю! Ты не спрашивай, ты рассказывай.

— Ок. Поехали! — воодушевленный Архип, как будто летел. — Итак, фантазия. Я говорю «Лимон». Что ты чувствуешь? Как кисло во рту. Правильно? Правильно. Что сработало мгновенно, машинально, не зависимо от тебя? Твоя фантазия. Вот, примерно, так же и у меня — вижу что-то не совсем правильное, необычное или забавное — хрясь, и, так сказать, «кисло во рту». И я тут же хочу избавиться от этого, выплескивая всё на бумагу или «плюю на головы беспечных парижан». Понятно?

Юлька пожала плечами:

— Наверное.

— Непонятно. Тогда так… Как? Ну, попробую так…

Архип налил себе в стакан пива, выпил, почесал нос и продолжил уже спокойно и размеренно, как будто, действительно, опять начал лекцию читать.

— Фантазия, абстрактное мышление, умение выдумывать и изобретать, креатив, в конце-то концов, будь он не ладен (Не люблю это слово! Но пользуюсь) — самый лучший, самый полезный, самый необходимый, что ли, исключительный, наверное, бесценный подарок, которым наградил человека Господь Бог. Этот подарок, этот дар, эта уникальная способность даёт (с одной стороны) огромное преимущество человеку перед другими живыми существами, и, в то же время, может довести его до самоубийства. «Большое понимание — большая печаль», кажется, так говорится. Однако бестолковка не у всех работает одинаково. Один видит лес, как простое скопление деревьев. (У него нет фантазии.) Другой — кубометры пиломатериала, уложенные в ровные штабеля перед загрузкой. (У этого уже лучше, но направленность своя.) Третий прикидывает, где могут спрятаться в этом скоплении деревьев и пиломатериала нарушители закона — браконьеры, убившие вчера на рассвете самку лося с полугодовалым лосенком. (Тут уже нечто другое, ни только фантазия.) Четвертый пишет: «Там чудеса, там Леший бродит, Русалка на ветвях сидит!» (Сто процентная фантазия!) Пятый… (Ещё не родился.) И так далее. И у каждого свое представление, и каждый прав по-своему. И все вместе — тоже. Вопрос: что лично тебя интересует в увиденном? Вот, что интересует — именно то, ты и получишь в своих фантазиях. Богу — Богово, а Кесарю — кесарево (порой, сечение).

— Тогда мне интересно, что ты хочешь увидеть, когда смотришь, допустим, на меня?