До гитлеровского вторжения и всю неделю после него советская пресса еще высмеивала митрополита Сергия Московского[178]. В журнале «Антирелигиозник» открыто оскорбили митрополита Алексия Ленинградского[179], не говоря уже о многих лицах духовного сана, которых регулярно высмеивали в прессе, контролируемой Кремлем. Третье издание антирелигиозного учебника, составленного М. М. Шейнманом из «Союза воинствующих безбожников», было выпущено в свет (в 1960 году он все еще издавался), на прилавки магазинов поступил безбожный календарь под редакцией Д. Е. Михневича. Гитлеровская тактика нанесла кремлевским атеистам удар прямо между глаз, но настоящими рефери в этом бою были не Гитлер и не Сталин. Решившими исход этой битвы были русские люди, чьи религиозные устремления надо было уважать, и никто не знал это лучше, чем Кремль.

Первый шаг Сталина был сугубо негативного характера, тем не менее он означал наступление временных изменений не только на неоккупированной территории России, но и в дальнейшем по всей стране, освобожденной после открытия союзниками второго фронта. Совершенно неожиданно и без единого слова объяснения был внезапно остановлен чудовищный советский антирелигиозный поход, абсолютная тишина скрыла смущение Кремля. На юго-западной границе замешательство было неописуемым. Железнодорожники, работавшие на границе, говорили мне о невероятной ситуации: две недели после вторжения вермахта в Германию еще продолжали идти поезда с продовольствием (согласно торговому соглашению Риббентропа — Молотова)! После того как я наблюдал панику в Москве в октябре 1941 года, о которой никогда не писали в прессе, у меня не было оснований не верить этому.

До середины октября 1941 года иностранные корреспонденты и дипломаты еще не эвакуировались. На одной из пресс-конференций в МИДе случилась забавная ситуация: один наблюдательный иностранный корреспондент, зная о гитлеровском «крестовом походе», заметил внезапное исчезновение антирелигиозных публикаций. На той пресс-конференции он спросил советского официального представителя: «Господин Лозовский, не скажете ли вы, почему в газетных киосках больше не появляются антирелигиозные публикации?» — «Идет война, — ответил Лозовский, — и поэтому испытывается дефицит в бумаге». Ответ не удовлетворил никого из журналистов, один из них спросил: «Если есть дефицит бумаги, каким образом выходят все другие советские издания?» — «Мы обсудим это в другое время», — ответил Лозовский, заметно смутившись.

За все время войны, до и после того, как советское правительство эвакуировалось в Куйбышев (Самара), все иностранные журналисты, к этому времени тоже эвакуировавшиеся, получали «информацию» из одного и того же официального источника. Что это за источник? Его настоящее имя Соломон Абрамович Дридзо (псевдоним Лозовский), бывший генеральный секретарь Профинтерна. Дридзо оставил кровавый след в Испании, участвуя в войне за установление красного флага на Иберийском полуострове. Это был его самый большой вклад в распространение коммунизма по всему миру, который, к счастью, был остановлен победой генералиссимуса Франко. Пока его не сняли с должности и не арестовали на XIX съезде партии в 1952 году, Дридзо был влиятельным членом ЦИК[180]. Это был человек, чьи фантастические небылицы заполняли колонки иностранных корреспондентов в то время, когда Красная армия отступала. Будучи шефом Совинформбюро, он хорошо знал об успехе «крестового похода» Гитлера.

Когда шли переговоры о ленд-лизе, именно он убедил тогдашнего американского посла в том, что в Советском Союзе все религии мирно сосуществуют, лишь бы они не принимали участия в контрреволюционной деятельности. Его большие успехи на протяжении длительного периода времени были связаны с устранением из местных и иностранных публикаций важной информации об удачах «крестового похода» Гитлера. Изменение религиозной политики Кремля вследствие реакции русского населения на появление духовной свободы следует описать подробнее.

Огромные успехи Германии с открытием русских приходов вкупе с колоссальными военными неудачами Красной армии почти парализовали кремлевских лидеров. Но Сталин и другие «большие шишки» не испытывали угрызений совести и не произносили речей с извинениями или сожалениями по поводу совершенных преступлений; в советских документах нет записей, свидетельствующих о каком-либо официальном раскаянии. Реакция Русской Православной Церкви на «крестовый поход» не отвечала ожиданиям Гитлера, главным образом благодаря патриотической позиции митрополита Сергия, который объединил нацию своим страстным молитвенным обращением в день нападения, призвав к отпору врагу. Весьма вероятно, что на его патриотическую позицию в дальнейшем повлияли решительные уступки Церкви со стороны государства; этот факт вызвал к нему большое уважение многих русских людей. Сталин был так удручен военными неудачами, массовым дезертирством из Красной армии и очевидным банкротством антирелигиозной политики, что за две недели после начала войны не произнес публично ни единого слова. Вся Москва и многие в России отметили это, горько комментируя молчание вождя.

Первым знаком мягкой капитуляции перед нацистской пропагандой было молчаливое закрытие грязной газетенки «Безбожник», через две недели после нападения врага она просто исчезла вместе с другими подобными изданиями. Отвратительные антирелигиозные музеи спешно закрыли; внезапно больше не стало безбожных пьес, фильмов, лекций, съездов и других наглядных примеров подобного сорта — все население заметило и это. Неожиданно появилась странная книга, торопливо изданная в 1942 году под заголовком «Правда о религии в России». В роскошной твердой обложке с золотыми буквами, она произвела настоящую сенсацию среди людей, которым удалось увидеть ее. Благодаря старому другу, полностью доверявшему мне, я увидел первые экземпляры, которые секретно ходили среди небольшого числа читателей.

Зная, что ничто не может быть издано без санкции Кремля, я поискал выходные данные, напечатанные мелким шрифтом. При других обстоятельствах эта книга никогда бы не увидела свет; в выходных данных с датой публикации, размером и качеством бумаги, тиражом я увидел поразительное откровение, выпустившее кота из мешка: «Выпуск в серии антирелигиозной печати СССР». Более пятисот страниц книги содержали много такой «правды», что книга так и не появилась на прилавках России. Это означало противодействие широкому религиозному наступлению Гитлера. Пятьсот копий из тиража в условиях войны были посланы одному духовному лицу, известному своей горячей дружбой с советскими лидерами. Эта увесистая книга была опубликована под эгидой Московского Патриархата, который в то время еще не был возрожден. Книга начиналась предисловием, подписанным, а может быть, и написанным митрополитом Сергием, в котором, в частности, говорилось: «Эта книга, прежде всего, представляет собой ответ на фашистский „крестовый поход“, предпринятый ради „освобождения“ нашего народа и нашей Православной Церкви от большевиков». Вся книга пытается доказать, что Русская Православная Церковь вовсе не нуждается в освобождении.

Я слышал, что книга от корки до корки была переведена на английский язык, затем — на французский. Попытки заполучить ее в Америку не удались, и одно это было большой победой правды над ложью. Когда мне показали это поразительное издание, я быстро пролистал его и восхитился не столько содержанием, сколько тем, что там было четыре или пять страниц молитв на церковно-славянском языке, а слово Бог в тексте напечатано с заглавной буквы. Я спросил моего русского друга, как произошло, что эту книгу позволили напечатать. Славный человек нагнулся к моему уху и, прикрыв рот, произнес: «Это был не вопрос разрешения, а указ Кремля». Он посоветовал мне почитать эту книгу и добавил, что я найду там много интересного. Я, конечно, не стал делать вид, что видел то, что написано мелким шрифтом. Через четыре дня мой друг появился в крайнем возбуждении и попросил меня немедленно вернуть книгу, так как в ней содержатся технические ошибки.